Портрет кудесника в юности - Евгений Лукин
Шрифт:
Интервал:
— Из родственников кто-нибудь? — проводив призрак ошалелым взглядом, спросил Игнат.
— Нет, — отрывисто ответил Кирсан Устинович. — Все архивы подняли, все фотографии… Не было у нас таких.
— Та-ак… — протянул румяный ученик нигроманта. — А ещё кто-нибудь наведывается?
— Ещё… — Полина Леопольдовна всхлипнула, прижала к губам платочек. Владелец особняка сделал постное лицо, мягко ступая, подошёл к супруге, успокаивающе тронул за плечико. — Ещё… — кое-как совладав с собой, продолжала она, — ноги по лестницам бегают… Представляете, ноги! Муж не видел — я видела… Одна выше колена отрублена, другая — чуть ниже…
— Ясно, — неожиданно бодрым голосом объявил Игнат. — С вашего позволения, мы тут с коллегой уединимся на минутку… Маленький, так сказать, консилиум. Не возражаете?
Хозяева не возражали, и коллеги удалились в соседнюю комнату.
— А ну колись давай, — страшным шёпотом приказал Игнат. — Твоя работа?
— Нет, — честно ответил Глеб.
— Не свисти! Я ж на тебя смотрел, когда она про ноги рассказывала… Чьи ноги?
— Пашкины, — сказал Глеб. — Одну в позапрошлом году ампутировали (выше колена которая), другую чуть позже…
— А бабка с палкой кто?
— Баб Варя. Эту вроде совсем недавно схоронили.
— А, так ты, значит, в деревне был… — мрачнея, проговорил Игнат. — Слушай, как же они сюда попадают? Особняк охранной чертой обведён, заклинания на каждом углу…
— Через очистные сущности, — любезно растолковал Портнягин. — Не путать с сооружениями…
— Ч-чёрт! — зардевшись, вымолвил Игнат. — Про канализацию-то я не подумал… — Вновь повеселел, повернулся к другу детства, с насмешливым сочувствием заглянул в глаза. — Значит, так… — огласил он своё решение. — Когда в следующий раз пересечёмся, я у тебя с дороги ухожу-ухожу-ухожу, лады? А сейчас, звиняй, Грицко, не тот случай… Ну сам прикинь! В деревеньку тебя Поликарпыч загнал не иначе с похмелья… Заплатят тебе… Да смешно говорить, сколько тебе там заплатят! А Устиныч — давний наш клиент…
— Стоп! — перебил Портнягин. — Так это, значит, вы с учителем энергоотвод ладили?
— Скажи, классная работа! — нарочито просиял Игнат Фастунов. Не менее нарочито погрустнел, развёл большие белые ладони. — Жаль, что не наша…
— А чья?
— Да был тут один иностранный подданный… из Питера, что ли… — нехотя признался Игнат. — Купил в деревне дом — под летнюю лабораторию, алхимией заняться хотел, кабалистикой. Потом вроде раздумал, уехал…
— На Льва Толстого похож?
— Не знаю, не видел. Но специалист, говорят, классный. А мы со стариком — так, обслуживаем иногда. Чужих лавров нам не надо — своих девать некуда… Ты не телись, не телись! Решайся давай! У меня там клиенты ждут.
Портнягин пожал плечами. Что тут было решать? По всем понятиям следовало отступить без боя.
— Ладно, — сказал он. — Будем считать: должок за тобой.
— Не заржавеет! — просиял белозубой улыбкой Игнат.
И они вернулись в гостиную.
— Полина Леопольдовна! А ночью? Ночью к вам никто не являлся? Ну, может, во снах…
Выяснилось, что являлись, и неоднократно. Троих хозяйка обрисовала словесно. Глеб слушал и мысленно кивал, узнавая Ромку, деда Никодима, баб Маню… Всё верно. Живым душам тоже тепла хочется, вот и поднимаются они, пока тело спит, ночами по энергоотводу, преодолевая встречный поток, чуя астральным нутром, что у истоков их ждёт огромный сияющий сгусток благополучия…
— Значит, дела у нас такие, — решительно подвёл черту Игнат. — Отстойник переполнен, напор ослабел, вот и попёрло оттуда всякое. Что тут можно посоветовать? По-хорошему, конечно, переделывать систему надо. Но это, сами понимаете, не к нам…
И Глеб невольно восхитился умением Игната не потревожить как-нибудь ненароком совесть клиента. Молодой чернокнижник подобрал слова настолько деликатно, что можно было подумать, будто речь идёт о чём-то неодушевлённом.
— Переделывать… а-а… в каком смысле? — слегка обеспокоился Кирсан Устинович.
— Вообще-то это не совсем моя специальность, — уклончиво молвил Игнат. — Насколько я знаю, необходима чистка отстойника, восстановление поглощающего материала…
— Иными… а-а… словами… как бы сменить, да?.. население деревни?..
Видно было, что такая формулировка покоробила Фастунова.
— Как бы да, — ответил он почти сердито. — А пока… Ну что я могу? Могу поставить на сток астральную решётку…
— А-а… смысл? Это же как бы… ещё уменьшит напор…
— Уменьшит, — согласился Игнат. — Зато к вам никто из отстойника не проникнет. Я же говорю: временная мера. По большому счёту, она вас не спасает… Кирсан Устинович! Полина Леопольдовна! Может, вы пока в город съездите, развеетесь? Или на природе погуляете…
— А-а… почему вдруг?
— Да понимаете… На время работ сброс придётся прервать… Начнёт накапливаться отрицательная энергетика. Неуютно здесь будет. Мягко говоря…
— Надолго это? — озабоченно спросила Полина Леопольдовна.
— Часа на два. Решётку я думаю поставить подальше от дома, где-нибудь у овражка…
— Ну, два часа — это как бы… а-а… не страшно… — успокоил свысока хозяин. — Нервы у нас крепкие, выдержим, да…
* * *
Ритуал отключения энергоканала показался Глебу откровенно невразумительным. Да и сопровождающие заклинания — тоже. Насколько же всё-таки разные школы у разных колдунов!
Как и предостерегал Игнат, стоило прервать сброс, настроение немедленно упало, в голову полезли грязные мысли, а за евростеной, на которой вдруг нестерпимо захотелось намалевать непристойное слово, послышался визгливый женский голос, несомненно, принадлежавший милейшей Полине Леопольдовне:
— Да откуда я знаю, чьи это были ноги!.. Сам небось заказал кого-нибудь, а я виновата?..
— Да?.. — рычал в ответ интеллигентнейший Кирсан Устинович. — А ночью кто к тебе приходил, а?.. С золотым зубом!..
Что-то упало и разбилось.
— Предупреждал ведь козлов, — процедил Игнат. — Ещё и подерутся, вот увидишь! Тут сейчас как в отстойнике будет. Пошли отсюда…
Молодые колдуны — чёрный и белый — спустились по лестнице и, выйдя на обрамлённое голубыми елями крыльцо, приостановились у левого пылающего сусальным золотом чугунного льва. За узорной оградой дрожала, как отражение в воде, рыжая августовская степь.
— Знаешь, — сказал Игнат, тревожно глядя, как шофёр, которому велено было доставить их до овражка, пинает в беспричинной злобе ни в чём не повинную покрышку. — Как бы нам с тобой в кювет не загреметь! Давай-ка лучше пешком. Тут ведь недалеко…
И они пошли пешком.
— Слабаки! — презрительно сплюнув, заметил Глеб. — Морда — зверская, мышцы — накачаны, а энергетический кокон — как у трёхлетнего пацана. Чуть негативкой накрыло — сразу в истерику!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!