Охота на императора - Рудольф Баландин

Где, например, найти средства, чтобы заставить отца забыть про смерть единственного 18-летнего сына, привлеченного в общей массе к дознанию и зарезавшего себя, после двухлетнего одиночного заключения, осколками разбитой кружки? В чем найти способ дать позабыть ему про письмо, в котором «государственный преступник» говорит: «Добрый папа! Прости навеки! Я верил в Святое евангелие, благодарю за это Бога и тех, кто наставил меня. Здоровье очень плохо. Водянка и цинга. Я страдаю и многим в тягость – теперь и в будущем. Спешу избавить от лишнего бремени других, спешу покончить с жизнью. Бог да простит мне не по делам моим, а по милосердию своему… Простите все. Нет в мире виновного, но много несчастных. Со святыми меня упокой, Господи…»

Чем поддержать доверие к справедливости и законности действий прокурорского надзора по политическим делам в среде, где знают, что два лица, наиболее отличившиеся энергическим возбуждением и производством дознаний, прокурор одного окружного суда и товарищ прокурора другого – уволены, несмотря на свое неоднократно поощренное усердие, от службы потому, что первый из них на публичном гулянье, напившись пьян, буянил, хвастал своим званием и, выведенный по требованию публики вон, дрался с полициею, причем изрезал себе руки осколками разбитой в участке лампы, а затем униженно просил полицию о пощаде и скрытии своих поступков, а второй на официальном бланке приглашал к себе на любовное свидание жену человека, посаженного им же под стражу.

Будущий историк в грустном раздумье остановится под этими данными. Он увидит в них, быть может, одну из причин незаметного, но почти ежедневно чувствуемого внутреннего разлада между правительством и обществом».

Упоминание о будущем историке должно было пробудить у наследника престола чувство ответственности перед страной, народом, историей. И хотя увеличение разлада между правительством и обществом еще далеко не подошло к критической черте, процесс этот со временем привел самодержавие к катастрофе. Ее опасался А.Ф. Кони.

В своей докладной записке он не стремился сгущать краски. Например, не упомянул, что за 4 года следствия 93 подозреваемых умерли, сошли с ума или покончили собой. И это были молодые, а то и юные люди.

Он категорически осуждал террор, Но считал своим долгом показать наследнику престола, что произвол и жестокость государственной власти вызывает в ответ произвол и жестокость революционеров.

Увеличивая напряженность в обществе, царское правительство способствовало созданию в недалеком будущем революционной ситуации, а в ближайшее время – покушениям на жизнь государственных деятелей и на самого Александра II. Оно невольно «подыгрывало» террористам, в особенности после массовой охоты на государственных преступников – преимущественно мнимых. В ответ росло число реальных врагов существующей власти. В обществе все чаще сочувствовали революционерам как страдающим без особой вины и вынужденным защищаться.

А ситуация в стране была и без того тревожной. Отменив крепостное рабство, государство стало главным эксплуататором свободного труда. Крестьянам выделили скромные земельные наделы. Несоразмерные платежи и непомерные налоги (до 40–50 рублей на взрослого работника) поглощали подчас весь валовой доход труженика, а во многих местах превышали доходность земли вдвое.

Создав громадный государственный бюджет, 80–90 процентов которого создают низшие классы, власть употребляла его почти всецело на поддержание внешнего могущества государства, на содержание армии, флота и на уплату государственных долгов, сделанных для тех же целей. Лишь крохи бюджета направлялись на народное образование, медицинское обслуживание.

Народ существовал для государства, а не государство для народа. Правительство поддерживало частных предпринимателей, купцов, крупных промышленников, но только не трудящихся. По свидетельству экономистов, за двадцать лет со времени освобождения крестьян не было предпринято ни одной меры к улучшению экономического быта народа. Финансовая политика и экономические меры правительства были направлены на поддержку частного капитала. Россия пошла по примеру Запада, где правительства служили орудием и выразителем воли буржуазии, олигархов.

Более 10 миллионов сектантов и раскольников в России страдали от отсутствия свободы вероисповедания. Фискальные и полицейские меры лишали свободы передвижения. Не было возможности заявлять правительству о своих нуждах и потребностях из-за отсутствия права петиций. Вся жизнь народа была подчинена произволу администрации.

Единственным способом воздействия на правительство оставались литература и пресса. Но в тех узких рамках, которые были предоставлены печатному слову, оно оставалось гласом вопиющего в пустыне, – средством воспитания в известном направлении читателей, но не способом непосредственного проведения идей в жизнь.

Тайное братство «черный передел» призывало крестьян собирать сходы и посылать ходоков в столицу с требованиями поделить все угодья и леса между всеми поровну без выкупов и срочных платежей, уменьшить всякие подати и повинности, разрешить свободный беспошлинный промысел (соляной, рыбный, горный) и т. д. Пока царь не выполнит этих требований, предлагалось не признавать его государем, отказываться от присяги, не платить податей, не давать рекрутов, не пускать к себе никакого начальства.

И без таких советов крестьяне посылали ходоков к царю. Только вот результаты их обращений были плачевные. А призывы к неповиновению властям могли найти отклик у немногих крестьян. Как бунтовать, когда приходится заботиться о семье, работать из последних сил? Да и что сделаешь против полиции, казаков, а то и регулярных войск?

Многие революционеры сознавали невозможность народного восстания в ближайшие годы, а то и при их жизни. Наиболее нетерпеливые едва ли не с отчаяния решили сделать ставку на политические убийства.

…После раскола «Земли и воли» сторонники террора провели на явочной квартире в Петербурге заседание. Они обсудили и приняли программу Исполнительного комитета партии «Народная воля», которую позже опубликовали.

Первоначально Николай Морозов предложил вариант, принятый ранее, но он не удовлетворил присутствующих. Льву Тихомирову было поручено написать новую программу. Его вариант приняли без серьезного обсуждения. Как окончательно выяснилось, собрались единомышленники.

В самом начале вызвало сомнение определение: «Мы – народники-социалисты». Допустимо ли им называть себя «народниками», как прежде, когда они были членами «Земли и воли», переставшей существовать? Не вызовет ли это смешения понятий? Не будет ли слишком отдавать стариной, затемняя смысл нового направления, которое они хотели закрепить окончательно?

– В таком случае употребим название «социал-демократы», – предложил Желябов. И уточнил: – При передаче на русский язык этот термин нельзя перевести иначе, как социалисты-народники.

Большинство высказалось решительно против. Они полагали, что название «социал-демократы», выбранное германской социалистической партией рабочих, в русской программе, принципиально отличающейся от немецкой, совершенно недопустимо. Были и решительные защитники старого определения. Оно подчеркивало преемственность, напоминало о революционном прошлом.