Тени черного волка - Данил Корецкий

– Вот! – он положил трофей на пол перед столом кастеляна. Тот радостно вскочил.

– Молодец, Курт Шефер! Кёниг не мог с ним справиться, стражники его не могли, а ты смог! Предложу Господину тебя на место начальника стражи! Что-то наш хваленый Раймунд совсем мышей не ловит! А когда кот мышей не ловит – его выгоняют!

– Спасибо, господин Вагнер, но я не хочу ни на чье место! И вообще не хочу на службу. Мне привычней быть вольным стрелком и охранять путников от разбойников…

– Ладно, ладно, посмотрим! – добродушно сказал Вагнер. – А пока прибей это страшилище на ворота, пусть все убедятся, что бояться больше некого!

Через полчаса пробитая стрелой волчья голова скалилась с ворот замка. Осмелевшие подданные собрались вокруг, они грозили кулаками бывшему врагу, плевали в него и ругались. История черного волка закончилась, зато авторитет Курта резко возрос. С ним здоровались на улицах, завсегдатаи «Единорога» считали за честь угостить героя, молодые вдовушки строили ему глазки. Но у Курта Шефера была другая цель и другие заботы.

Старый ювелир Кох сделал ему грубоватый серебряный перстень в виде волчьей головы, пробитой стрелой. Его подмастерья изготовили несколько таких же из обычной меди. Но Курту эти поделки не нравились – непонятно, кто изображен на перстне: волк, собака или какой-то другой зверь… А ведь тайные агенты императора должны носить хоть и неброский, но соответствующий их важной роли опознавательный знак! Клара вообще захотела перстень из золота. Тем более, Вагнер не скупился на расходы: до свадьбы оставалось совсем немного, и он всячески ублажал невесту.

* * *

В назначенный день состоялась свадьба. Гостей собралось не так много, как можно было ожидать от женитьбы столь важной особы, как кастелян замка. Оказалось, что ни жених, ни невеста со своими родственниками отношений не поддерживают и, соответственно, никого из близких за столом не было. Окрестная знать, озабоченная политической обстановкой и страшным концом фон Веллинсгаузена, отсиживалась в своих замках и лишних контактов избегала.

Зато присутствовал князь фон Бауэрштейн, и даже сказал длинную речь, смысл которой, впрочем, мало кто понял – то ли оттого, что Господин увлекался философией и часто прибегал к непонятным аллегориям, то ли потому, что он успел выпить нескольких бокалов выдержанного вина и от души попробовал шнапса.

Во всяком случае, фраз: «После засухи обычно идет дождь», «Вдовы всегда выходят замуж» и «У старого винограда крепкие корни, но кислые ягоды», – гости не поняли, но истолковали как пожелание счастья молодым. Хотя упоминание старого винограда насторожило Иозефа Вагнера и его друзей.

Эмма над этим и не задумывалась, она была немного огорчена из-за того, что пришлось праздновать без мужа – Вагнер убедил князя усилить стражу, чтобы пресечь провокации недоброжелателей. Кто такие эти «недоброжелатели», князь уточнять не стал, а просто согласился со своим кастеляном – делай, мол, как знаешь. Так что Раймунд Кёниг на свадьбе тоже не присутствовал. Впрочем, его и так никто туда не звал.

В общем, свадьба прошла как средняя по уровню гостей, но богатая по выпивке и закускам. После официального бракосочетания Клара перешла жить в дом мужа, а в остальном всё осталось как прежде: она так же работала счетоводом и каждый день ходила на работу, занималась привычными делами… Только начальник стражи перестал заходить в канцелярию и, казалось, намеренно избегал встреч с ней.

Но спустя полмесяца в замке случилось новое происшествие, встряхнувшее на короткое время размеренную жизнь. Как-то утром, когда сонный люд тянулся к рабочим местам, из окна дома Вагнеров раздался пронзительный женский крик. Собрался народ, а на крыльцо выбежала заплаканная Клара и сообщила, что муж скончался во сне.

Жителей округи это известие не удивило.

«Мужик-то в возрасте, а взял жену молодую, темпераментную. Вот сердце и не выдержало! – судачили женщины, глядя вслед идущей по улице Кларе. – И богатство не помогло: молодость и здоровье не купишь!»

Мужчины многозначительно переглядывались: «Мало взять молоденькую кобылку, надо еще суметь ее объездить!» Некоторые вспоминали тост про старый корень, который произнес князь на свадьбе. Почти все сходились в мысли, что Кларе повезло: унаследовала богатство усопшего, а сама вновь свободна, как ветер в поле!

Наследство вдове действительно досталось немалое: дома в Вене и в Италии, о которых Клара и не знала, пока случайно не нашла документы в письменном столе Иозефа, дорогая мебель, венецианские зеркала, персидские ковры, ювелирные украшения, а также запас золотых и серебряных монет в таком количестве, которого она никогда не видела. Ну, и жилище, где жила сейчас Клара, тоже по закону перешло к ней, как и всё остальное.

* * *

Паоло Мартинелли был специально привезен из Венеции, и стал личным ювелиром князя фон Бауэрштейна, хотя принимал заказы и от других важных господ. После уничтожения черного волка Курт вошел в их число. Его заказ должен был на должном уровне увековечить избавление жителей Маутендорфа от страшного зверя: полтора десятка перстней с изображением черной головы, пронзенной стрелой… Два перстня Паоло изготовил лично: золотой – для самого победителя, и серебряный – для кого-то из его близких. Остальные произвели из меди подмастерья итальянца, но они все равно были гораздо изящнее изделий Коха.

Золота Курт, в отличие от большинства людей, не любил, может оттого, что не привык к нему, и предпочитал такие металлы, как булат и дамасская сталь. А серебряный надел на палец, покрутил, рассматривая, и остался доволен. На серебристом фоне контрастно выделялась искусно выполненная из чернёного серебра оскаленная голова зверя, пронзённая светлой, серебряной же стрелой, даже оперение можно разобрать. Детали проработаны настолько точно, что сразу понятно: это не собака и не шакал, а опасный разъяренный волчара, зубастая пасть которого не сулит ничего хорошего! Золотой перстень тоже выглядел произведением искусства, и он решил подарить его Кларе.

Спрятав в кошелек золотой перстень и ссыпав в карман медные, Курт направился к Кларе. После смерти Вагнера жизнь продолжалась без изменений. Так же проезжали по узким улочкам заезжие всадники, шли по мостовой пешие странники, спешили по своим делам местные жители, несколько человек на повышенных тонах разбирались возле «Единорога», завидев его, они успокоились и вошли в таверну.

Впрочем, кое-что изменилось. Возле дома Иосифа Вагнера стояла крытая повозка, запряженная гнедым тяжеловозом норикером, дородный торговец строго наблюдал, как в нее грузили упакованные для перевозки мебель, картины, статуи и зеркала. Из окна на улицу смотрела Клара, увидев напарника, она помахала ему рукой. Погрузка закончилась, повозка уехала, звонкий цокот копыт норикера по мостовой постепенно растворился в общем шуме. Курт проводил ее долгим взглядом и зашел в дом.

Клара встретила его улыбкой. На ней был богатый стеганый халат с меховой опушкой, на шее золотая цепочка с крестиком, волосы аккуратно уложены. Курт осмотрелся. Предметов обстановки поубавилось. От письменного стола и платяного шкафа из красного дерева остались только светлые прямоугольники на полу, на стенах темнели квадраты от увезенных картин, исчезло большое зеркало, мраморные статуи Аполлона и Венеры. Хозяйка перехватила его взгляд.