США во Второй мировой войне. Мифы и реальность - Жак Р. Пауэлс

Второй фронт откроют позднее, когда такая операция будет служить целям англичан и американцев. Летом 1942 года американцы по-прежнему были сосредоточены на войне против Японии, где они выиграли важные битвы у островов Мидуэй и на Гуадалканале. Однако США в союзе с Англией имели более чем достаточно живой силы и техники, чтобы сделать также что-нибудь против гитлеровской Германии. В 1942 году ВВС США и Англии открыли так называемый «третий фронт», бомбя немецкие города и другие цели. Задачей этой программы стратегической бомбежки была деморализация населения Германии и тем самым закладка основы для победы. Создателем этой стратегии был глава бомбардировочной авиации ВВС Англии, имевший большое влияние на Черчилля, и чья статуя была открыта в Лондоне не так давно не без споров и протестов. Его имя было Артур Харрис, но его собственные подчиненные звали его «бомбовый Харрис». Что же до командования вооруженных сил США, они увлекались возможностями стратегической бомбардировки еще в тридцатые годы, когда был создан знаменитый четырехмоторный бомбардировщик B-17 «Летающая крепость». После войны американцы продолжали верить, как видно из недавних бомбежек Ирака, Сербии и Афганистана, что войны можно выиграть авиацией, бомбардировщиками. И, однако, опыт стратегической бомбардировки во время Второй мировой войны был не таким уж впечатляющим.

Программа стратегических бомбардировок требовала непропорционально большого количества материальных и человеческих ресурсов, которые, как можно доказать, можно было бы использовать более эффективно для других целей, например, для открытия второго фронта в Западной Европе. Более того, ВВС США и Англии терпели огромные потери в самолетах и летчиках. Только американцы потеряли 40 000 человек и 6 000 самолетов. За один месяц – июля 1943 года – ВВС США, бомбившие Германию средь бела дня, потеряли 100 самолетов и 1 000 человек. Положение улучшилось к концу 1943 года, с началом использования дальних истребителей P-51 «Mustang», способных сопровождать неуклюжих гигантов в глубокий тыл Германии. Хотя впечатляющие бомбежки давали прекрасный материал для пропаганды союзников, а потом для фильмов вроде «Разрушители плотин» и «Красотка Мемфиса», стратегические бомбежки отнюдь не привели к ожидаемому результату, как показало основательное официальное исследование в 1946 году, то есть это было признано после войны. Стратегические бомбардировки были обычно очень неточны, хотя американцы говорили о «точнейших бомбежках», и не смогли предотвратить постоянный рост промышленного производства в Германии, который продолжался даже в 1944 году. За время войны жертвами этих бомбардировок стало 300 000 гражданских немцев. Это вызвало ненависть немцев к союзникам, но отнюдь не упадок духа, потому что немцы, сжав зубы, продолжали терпеть до «победы», которую им обещали Гитлер и Геббельс175.

Живая сила и техника, которую не использовали для открытия второго фронта в Западной Европе, были растрачены, так сказать, на стратегические бомбардировки. И именно потому, что столько было вложено в план Харриса, открытие второго фронт становилось все менее возможным. Тем не менее в ноябре 1942 года американцы высадили значительные силы в Северной Африке. Не без труда эти войска сумели отбить французские колонии под управлением Виши, а затем в сотрудничестве с английскими войсками, наступавшими из Египта, покончить с тем, что осталось от североафриканской армии Роммеля.

Операция «Факел», как назвали высадку в Северной Африке, принесла существенные выгоды, которые нельзя отрицать. Например, она значительно усилила позиции Англии в стратегически важном Гибралтаре, в Египте с его Суэцким каналом и на богатом нефтью Ближнем Востоке. Вероятно, именно потому, что это касалось английских интересов, Черчилль был самым горячим сторонником «Факела» и войны на Средиземном море в целом. Еще одно преимущество этой операции – прямая угроза слабому союзнику Германии – Италии, где войска союзников высадились летом 1943 года. Черчилль твердо верил, что стоит нанести удар в «мягкое подбрюшье» нацистов на Средиземноморье, а не во Франции. Однако узкий и гористый Апеннинский полуостров оказался труднодоступным, его могли защищать относительно небольшое число немецких солдат после падения Муссолини. Путь на Берлин (Вену) через Италию оказался адски трудным. То есть высадка в Северной Африке не принесла особого толка, кроме как защиту английских интересов там и на соседнем Ближнем Востоке.

Более того, «Факел» привел к серьезным проблемам. Теперь, когда англо-американцы раскрыли свои стратегические планы, немцы знали, что второго фронта во Франции (и вообще в Западной Европе) не будет в обозримом будущем. Так что они смогли перебросить больше войск из Западной Европы на Восточный фронт. То есть для СССР положение нисколько не улучшилось в результате операции «Факел»176. Сталин был крайне разочарован. В конце 1942 года он сделал вывод: в беспощадной схватке с гитлеровской Германией он мог рассчитывать только на силу самой Красной армии и не особо верить союзникам.

Что же до англичан и американцев, сомнительно, что решение не открывать второй фронт принесло им серьезные выгоды. Жертв высадки во Франции, например, не избежали, а просто отложили их с 1942 до 1944 года. Более того, открой они второй фронт во Франции в 1942 году, взамен вложения таких средств в стратегические бомбардировки и войну в Северной Африке, их войска, возможно, смогли бы пройти глубже в Западную Европу и Германию, чем они смогли в 1944 и 1945 годах. В конце войны, таким образом, англичане и американцы могли бы оказаться в Берлине, а может быть, и в Варшаве, что дало бы им те самые преимущества против СССР, которые они пытались получить, НЕ открывая второй фронт. Однако невозможно сейчас точно знать, случилось бы это потому, что второй фронт не стал реальностью в 1942, да и в 1943 тоже.

Вскоре после того, как американцы показали cебя не только немцам, но и Советам своей высадкой в Северной Африке, военная ситуация вдруг резко изменилась в дальнем углу европейского военного театра. На далеком Восточном фронте, в районе города Сталинграда, немецкая армия численностью в целых 300 000 солдат была разбита Красной армией после долгого и кровавого сражения. Сентиментальная «Песня Волги» из оперетты Франца Легара была главным хитом в немецком Heimat (отечестве) в течение зимы 1942 – 43 годов, но, когда дело дошло до того, чтобы перейти через эту российскую реку, это обернулось настоящей катастрофой для Германии. Провал блицкрига Гитлера в СССР в декабре 1941 года был поворотным моментом войны, но до конца 1942 года все еще казалось возможным. Однако на берегах Волги, в непосредственной близости от города, носящего имя советского лидера, произошел действительный коренной перелом в войне, в том смысле, что всем стало ясно, что немецкая армия получила такой удар, от которого она вряд ли оправится. Когда вскоре после этого, летом 1943 года, мир стал свидетелем второго крупного советского успеха, на этот раз в районе Курска, который вызвал еще больше огромных потерь в вермахте, стало ясно, что крах нацистской Германии – это только вопрос времени177.

Что касается межсоюзнических отношений, то Сталинград представлял собой не менее важный переломный момент. Представляемый Черчиллем идеал того, что он называл «Гранд альянс» антигитлеровского союза США, Великобритании и и Советского Союза, описан британским историком Фрейзером Дж Харбуттом как «твердая, доминирующая англо-американская комбинация, конфронтирующая с просящим их Советским Союзом». До зимы 1942 – 43 годов реальность соответствовала этому образу. Действительно, Сталин до тех пор играл более или менее роль нищего в компании своих богатых союзников, он постоянно просил об одолжении в виде открытия второго фронта. Вашингтон и Лондон преобладали в коалиции в том смысле, что они сами по себе не находились непосредственно под угрозой нацистов и обладали огромными трудовыми и природными ресурсами. Американцы и англичане тогда еще могли надеяться, что со временем они смогут вмешаться на континенте, как Deus Ex Machina (сила, которая неожиданно появляется и разрешает все казавшиеся неразрешимыми до этого проблемы), для того, чтобы навязать свою волю как истощенным Советам, так и побежденным нацистам. После Сталинграда, однако, ситуация стала кардинально иной. Красная армия уже не была прижата спиной к стенке, но продвигалась вперед без помощи всякого второго фронта и медленно, но верно шла по пути к Берлину. В рамках Великой коалиции Сталин больше не был в позиции подчиненного; для Рузвельта и Черчилля он отныне стал равноправным партнером, к которому нужно было относиться с уважением178. С чисто военной перспективы Сталинград был благом для западных союзников, потому что это поражение остановило нацистскую военную машину, что было также и в их интересах. Тем не менее американские и британские лидеры не особенно радовались изменению соотношений власти внутри антигитлеровской коалиции и последствиям этого изменения для послевоенных договоренностей, которые должны были последовать за ставшим уже очевидно неизбежным поражением нацистской Германии.