Уничтожь меня - Мишель Хёрд

class="p1">Ее дыхание слишком поверхностное и быстрое.

— Ну же, моя маленькая лань, открой глаза, — выдавливаю я из себя слова.

Ее лицо призрачно-бледное, и когда ее ресницы трепещут, я рявкаю:

— Очнись, Аврора.

Когда она приходит в себя, ее дыхание невероятно учащенное, а когда она открывает глаза, они темнеют от паники и страха.

Прямо как той ночью.

— Дыши, моя маленькая лань.

Все ее тело содрогается, и она начинает безудержно рыдать, пытаясь принять сидячее положение. Ее руки вцепились в грудь, и она дико трясет головой.

Я притягиваю ее к себе, и как только мы оказываемся лицом к лицу, я позволяю своему дыханию овевать ее дрожащие губы. Однажды это сработало, и я молюсь, чтобы сработало снова.

Наши взгляды встречаются: ее — наполненные ужасом, а мои — решимостью.

— Дыши, — рычу я, желая, чтобы она послушалась.

Она с болезненным звуком втягивает воздух, и это вызывает у меня желание убить каждого члена якудза до единого.

— Вот так. Дыши со мной, — бормочу я, поднося руку к ее лицу и обхватывая щеку.

Как только она набирает в легкие достаточно воздуха, из нее вырывается прерывистый всхлип.

Наплевав на то, что у меня будут неприятности, я поднимаю Аврору на руки и выношу ее со склада.

— Что случилось? — кричит Эбби оттуда, где она все еще привязана к стулу.

Аврора всхлипывает, прижимаясь ко мне, ее руки крепко обхватывают мою шею.

— Шшш… с тобой все в порядке, — говорю я, выходя в коридор и направляясь в свои апартаменты.

Мое сердце все еще колотится о ребра, словно пытаясь добраться до Авроры.

Все, что происходит вокруг, не имеет значения, есть только женщина в моих объятиях.

Последние недели, в течение которых мне приходилось ее тренировать, были настоящей пыткой. Мне постоянно приходилось бороться со своими чувствами к ней, и эти гребаные эмоции только усиливались.

Каждый раз, когда она чего-то добивается, моя грудь наполняется гордостью.

Всякий раз, когда она испытывает трудности, моя защитная сторона хочет вмешаться и помочь.

Я вынужден проводить с ней каждый день, а по ночам она снится мне.

Она сводит меня с ума.

Добравшись до своих апартаментов, я опускаю ее ноги на пол и позволяю ей прислониться ко мне, пока достаю ключ-карту из кармана. Как только я открываю дверь, то втаскиваю ее в комнату и пинком захлопываю за собой дверь.

Мои руки обвиваются вокруг Авроры, пока она безудержно плачет.

— С тобой все будет хорошо, — говорю я, надеясь, что эти слова ее успокоят.

Внезапно она отстраняется от меня, качая головой и прикрывая рот дрожащей рукой. Она подходит к окну, затем меняет направление и возвращается ко мне.

Только когда она проходит мимо меня, я понимаю, что она направляется к двери.

— Нет! — Я хватаю ее за руку и тяну в сторону своей спальни.

— От…отпусти.

Она сопротивляется, но я без особых усилий затаскиваю ее в комнату. Я закрываю дверь и запираю ее, засовывая ключ в карман.

— Почему? — кричит она, вырываясь из моих объятий.

У меня нет ответа, я только знаю, что не могу позволить ей уйти.

Уклоняясь от ответа, я говорю:

— Тебе нужно успокоиться.

Ее глаза начинают гореть гневом, когда они встречаются с моими.

— Успокоиться? — задыхается она. — Я прошла через ад с тех пор, как приехала сюда, и вдобавок ко всему, мне приходится иметь дело с твоим дерьмовым отношением. А потом… — ее лицо искажается, и она закрывает глаза, прежде чем выдавить слова напряженным голосом, — А потом меня запирают в ящике. — Она качает головой. — С меня хватит. Я так не могу.

— Можешь, — рявкаю я, мой тон неоправданно резок.

Она не может сдаться.

Она обхватывает себя руками и, подойдя ближе к двери, требует:

— Открой ее.

— Нет.

— Миша! — кричит она с таким отчаянием, что я едва не теряю рассудок.

Дикий взгляд ее глаз наполняет мое сердце беспокойством, и, не зная, как ее успокоить, я делаю единственное, что приходит мне в голову. Я делаю шаг вперед и обнимаю ее, прижимая к своей груди.

— П-пусти, — кричит она, напрягаясь от моих объятий.

Я практически поглощаю ее тело своим и, зная, что причиню ей боль, если крепче обниму, чтобы не дать ей вырваться, говорю:

— Пожалуйста, остановись. Всего на минуту. Переведи дух.

Пальцы Авроры впиваются в мою рубашку, и ее тело сотрясается в конвульсиях, когда беззвучный крик вырывается из нее.

От этого зрелища у меня подкашиваются колени, и я опускаюсь на полированную плитку, притягивая ее к себе на колени, чтобы я мог убаюкать ее.

— Просто дыши, моя маленькая лань.

Наконец, она перестает сопротивляться, и я чувствую, как борьба покидает ее тело, когда она прислоняется ко мне.

— Хорошо, — хвалю я ее. — Позволь мне просто обнять тебя.

Господи, смогу ли я отпустить ее?

Каждый раз, когда с ней что-то случается, я теряю самообладание.

Как долго я буду продолжать лгать себе? Да, мы враги, но я не могу заставить свое сердце перестать заботиться о ней.

Заботиться?

Ха, ты перестал заботиться несколько недель назад.

Мои руки сжимаются вокруг нее, и я прижимаюсь ртом к ее волосам, глубоко вдыхая ее цветочный аромат.

Блять.

Глава 17

Аврора

Мне надоело это место.

Я пыталась. Правда. Но это безумие.

Я не могу справиться со всеми этими разборками.

В то время как Миша ненавидит меня, мои чувства к нему продолжают расти в бешеном темпе, и с этим становится сложнее смириться.

И я точно не вынесу, если меня снова запрут в ящике.

С меня хватит.

Когда я отталкиваюсь от Миши и поднимаюсь на ноги, он спрашивает:

— Тебе лучше?

Я смотрю на него, когда он поднимается в полный рост. Я чертовски смущена, когда вижу беспокойство на его лице.

Качая головой, я бормочу:

— Я думала, тебе все равно.

Он просто смотрит на меня, и это снова превращает мои и без того изношенные эмоции в хаос.

Я теряю самообладание и кричу:

— Что я здесь делаю, Миша? — Я вскидываю руки вверх. — Ты обращался со мной как с дерьмом с тех пор, как я приехала сюда. Ты угрожал мне, и давай не будем забывать, ты практически задушил меня. — Я качаю головой, глядя на него, нахмурившись. — Зачем ты это делаешь?

Он снова просто смотрит на меня, но выражение его лица становится жестче, а глаза наполняются эмоциями.

Я отчаянно качаю головой.

— Нет. — Я делаю шаг назад. — Не смей так на меня смотреть.

Боже, нет. Я не могу позволить ему играть с