Дело о лысой гимнастке - Валерия Леман

— Эй, чего вы тут пялитесь? — раздался вдруг откуда-то сбоку неприятный визгливый голос. — Это частное владение, нечего тут торчать да пялиться! Садитесь в свою тачку и уматывайте!

Я резко развернулся и увидел даму, стоявшую за той самой оградой. Несмотря на отвратительный голос и базарные реплики, внешне то была самая настоящая дама: стройная, лет пятидесяти, с благородными сединами, аккуратно убранными в узел на затылке, в белой блузе и строгой длинной юбке. Я был настолько удивлен этим контрастом, что несколько мгновений стоял, разинув рот.

— Добрый день, — наконец произнес я. — Извините за внезапное вторжение, просто я — старый друг хозяйки этого дома, Кристины Лебедевой. Вот, прочитал в газетах, что у нее неприятности из-за исчезновения супруга, и решил навестить. Вы можете сообщить ей, что приехал друг, Ален Петрухин. Уверен, она будет очень рада меня видеть.

Дама несколько мгновений буквально сверлила меня пронзительным взглядом живых темных глаз. Наконец сдержанно улыбнулась.

— Если вы не врете и действительно хороший друг моей хозяйки, то извините. — Ее голос оставался все таким же визгливым и неприятным. — Но откуда же мне знать, кто вы такой? Приехали и стоите, пялитесь на дом. Сначала газетчики тут толпились, с фотоаппаратами да микрофонами, проходу не давали, потом полиция своими вопросами замучила, теперь вот вы…

Я строго посмотрел на сварливую собеседницу:

— Полагаю, вы — служащая в доме?

Она гордо вздернула подбородок.

— Я — работница кухни, отвечаю за питание хозяйки…

Я вежливо улыбнулся, не дав ей договорить фразу до конца:

— Так пойдите и скажите своей хозяйке, что Ален хочет ее видеть — сами увидите, как она обрадуется.

Работница кухни улыбнулась почти дружелюбно.

— Извините, но я не могу ничего сказать своей хозяйке — понятия не имею, куда она подевалась.

— Как это — не знаете, куда подевалась хозяйка? — Я приподнял брови. — Разве она не живет дома?

— Третий день, как исчезла. — Дама, заметно сбавив тон, скрестила руки на груди. — Уехала, как обычно, поутру и исчезла! Сама не знаю, что и думать. Сначала хозяин запропал. Вообще-то он давно живет в другом месте, а тут, говорят, и из того дома пропал. Хозяйку замучили допросами в полиции, как будто она знает, куда он мог смыться. И вот только ее, бедняжку, оставили в покое, как она сама исчезла. Что хошь, то и думай!

— И что же тут думать-то… Надеюсь, с Кристиной какой беды не случилось?

В какой-то момент я заговорил в стиле своей собеседницы, только что не охал. Она это тут же оценила — вздохнула и безутешно покачала головой:

— Вот уж не знаю. Пусть бог ее сбережет, добрая она женщина, славная. Все одна да одна. То здесь, прямо в доме, гимнастикой своей занимается, то в спортзал поедет, детишек малых потренирует. Потом и этой радости супруг ее лишил — дорогое, говорит, это удовольствие! Дорого, дескать, ты для меня обходишься. Да только знаем мы, кто ему дорого обходится, куда все его денежки уходить-то стали, небось грамотные, читаем газеты!

Она даже негодующе взмахнула сжатым кулачком, а я выразил ей горячую поддержку — в самом деле, поступок Королева по закрытию детского спортзала мало его красил, вызвав всеобщее негодование. Намек же насчет истинного разбазаривания его немалых денег мне также был вполне ясен — ведь я внимательно изучил тонну свежей прессы час тому назад.

— Да, лично мне очень не нравится эта Светлана Славицкая. — Я выразительно хмыкнул. — Наверняка она и отправила Королева на тот свет, ведь его машину обнаружили у нее на даче!

Дама с готовностью кивнула:

— Знаем мы этих хитрющих девиц! Ясно дело, у них вместо мозгов — калькулятор, чтоб свои доходы считать. На ейной даче где-нибудь и труп Королева закопан, вот увидите! Говорю вам, очень скоренько полицаи наши его раскопают — может, в саду или у соседей, чтоб подальше гнил да в доме не воняло!

Такие подробности невольно заставили меня перекривиться, на что милая кухарка не прореагировала — она попросту продолжала свой монолог, легко и непринужденно переключившись с жутковатой убийцы Славицкой на свою несчастную хозяйку:

— Последнее время Кристина часто и ночевать сюда не возвращалась. Она и раньше все повторяла: «Не мой это дом, неуютно мне тут!» А уж как все это началось, она и вовсе все равно что съехала. Только позвонит мне, скажет: «У подруги заночую», и нет ее несколько дней. Потом заскочит, полдня проведет здесь и опять уезжает — вроде как опять к подружке. Но чтоб вот так исчезнуть — без звонков, без того, чтоб меня не предупредить, где она, — такого еще не было! Боюсь я.

Она сумрачно покачала головой. Я озабоченно нахмурился и тоже покачал головой — совсем как эта дама.

— Может, она решила пожить у какой-нибудь подруги, пока завершится все это нехорошее дело… А Королев не приезжал к Кристине в тот самый день? — Я постарался, чтобы мой голос звучал непринужденно. — В прессе пишут, он пропал, когда отправился к ней.

Моя собеседница внимательно посмотрела на меня, воинственно скрестив руки на груди:

— Ах вот как! Значит, вы все-таки думаете, что хрупкая Кристиночка его угрохала — так, что ли?

Я попытался было объяснить, что не имел в виду ничего подобного, но дама сурово прервала меня:

— Не было его тут! Сто раз это в полиции сказала, и журналистам всем повторяла, и вам скажу: не было тут Королева ни тринадцатого мая, ни четырнадцатого, ни в какой другой день! Мы его больше года здесь не видали, только по телефону он Кристине нервы трепал. Как говорится: за что боролись, на то и напоролись. Жалел копеечку на хорошую девочку да на ее добрые дела — так теперь все потерял, и саму жизнь свою бестолковую!

Стараясь благополучно завершить эту гневную тираду, а заодно и наш разговор, я пару раз хлопнул в ладоши.

— Браво! Хочу сказать — не знаю, как вас по имени-отчеству! — что я всецело на вашей стороне и стопроцентно согласен с вашими словами: за что боролся, на то и напоролся. Абсолютно точно!

Она слегка порозовела от моего пылкого комплимента и даже раскланялась. А потом неожиданно представилась:

— Меня зовут Клавдия Игоревна…

Я тоже раскланялся «Очень приятно!» и поспешил бросить деловитый взгляд на часы на своей руке:

— Что ж, уважаемая Клавдия Игоревна, нам только и остается, что надеяться на лучшее. От всей души надеюсь, что Кристина жива и здорова и вскоре вернется домой. Прошу извинить меня за беспокойство.

— Чего уж тут извиняться. — Клавдия Игоревна обеими руками скромно огладила свою и без того безупречную юбку. — Дай бог, все утрясется. Ну, бывайте! Приятно было познакомиться.

И она степенно удалилась по направлению к дому. Проводив ее взглядом, я с минуту гулял вдоль забора, поглядывая на фонтан и мрачные стены цитадели, пытаясь в очередной раз сложить в единую картину столь разные личности: нервная лысая гимнастка, воспитанница детдома; избалованная жизнью, влюбленная в саму себя Светлана Славицкая, общение с которой любому нормальному человеку очень трудно переносить более пятнадцати минут; моя добрая старая Соня — само собой, далеко не старая и не очень добрая, пишущая не слишком приятные взору картины…