Предательство по любви - Энн Перри

– Конечно. Мистер Монк проводит расследование. Полагаю, со временем он появится и здесь.

– Но они ничего ему не расскажут… – Миссис Собелл удивленно подняла брови.

Эстер улыбнулась.

– Намеренно – нет. Но он уже допускает вероятность, что генерала могла убить и не Александра. Причина убийства кажется ему неубедительной. Скажи, Эдит…

Та с надеждой вскинула глаза.

– Если окажется, что генерала убила Сабелла, захочет ли Александра, чтобы это открылось? Мы можем оказать ей дурную услугу. Она скорее пожертвует собой, чем позволит обвинить дочь. – Мисс Лэттерли с серьезным лицом подалась к подруге. – А если они обе невиновны? Если Александра ошибочно решила, что убийца – Сабелла?..

– Да! – воскликнула миссис Собелл. – Это было бы чудесно! Эстер, ты в самом деле думаешь, что так может быть?

– Возможно… Но тогда – кто? Луиза? Максим Фэрнивел?

– Ах, – оживление в глазах Эдит угасло. – Честно говоря, я бы хотела, чтобы убийцей оказалась Луиза, но это вряд ли. Зачем ей?..

– Может, она в самом деле состояла в любовной связи с генералом, а он отверг ее и сказал, что все кончено… Ты же говорила, что она не из тех женщин, которые прощают отказ.

На лице миссис Собелл отразилась странная смесь эмоций: в глазах – радостное изумление, в складке губ – печаль.

– Ты просто не знала моего брата, иначе бы никогда этого не предположила. Он был… – Эдит помедлила, подбирая слова поточнее, – …очень сдержанным. Никогда не выдавал своих чувств. Я ни разу даже не видела его взволнованным. – Улыбка печали и сожаления тронула ее губы. – Если, конечно, речь не шла о героизме, преданности и самопожертвовании. Я помню, как он читал поэму «Сухраб и Рустам», когда ее только-только опубликовали, – четыре года назад. – Она взглянула на Эстер и, заметив ее недоумение, пояснила: – Это трагическая поэма Арнольда. Довольно запутанная история об отце и сыне. Оба великие воины, и один по ошибке убивает другого, поскольку они сражаются за разных государей… Волнующая история.

– И Таддеушу она нравилась?

– Как и все истории о великих героях прошлого. Триста спартанцев, погибшие при Фермопилах, чтобы спасти Грецию. Гораций на мосту…

– Я знаю, – быстро сказала мисс Лэттерли. – «Песни Древнего Рима» Маколея. Теперь я начинаю понимать. Он мыслил только следующими категориями: честь, долг, храбрость, верность. Тогда я прошу прощения…

Эдит с благодарностью взглянула на подругу. Впервые они говорили о Таддеуше как о человеке, а не о безликой жертве трагедии.

– Но, думаю, разум преобладал у него над чувствами, – продолжала она. – Он всегда старался все делать по правилам и не отступал от них ни на шаг – ни в словах, ни в поступках. – Молодая женщина задумчиво покачала головой. – Если бы он питал страсть к Луизе, то скрыл бы это. Представить его в любовной связи с кем-либо я просто не могу – это ведь было бы предательством не только по отношению к Александре, но и по отношению к собственным принципам. Герои древности так не поступали. – Она недоуменно пожала плечами. – Но даже если бы нечто подобное случилось, в уме Луизе не откажешь. Заметив, что генерал к ней охладевает, она никогда не допустила бы, чтобы он ее бросил. Она бросила бы его сама.

– А если она его любила? – предположила Эстер. – Многие женщины от этого теряют голову.

Ее подруга отрывисто рассмеялась:

– Не будь смешной, Эстер. Как романтично! Можно подумать, ты живешь в мире великих страстей, вечной любви и сжигающей ревности! Здесь же нет ничего похожего. Таддеуш был героем, но чопорным, утомительным человеком с косными взглядами. Нельзя же, в самом деле, всю жизнь читать одни эпические поэмы! А Луиза всегда любила только себя. Она хотела, чтобы ее обожали, чтобы ею восхищались, завидовали ей (особенно завидовали!), хотела быть в центре внимания. У нее хорошее положение: она шикарно одевается, кокетничает, а Максим – весьма богатый человек. Правила для него святы. Если бы Луиза повела себя непозволительно, он бы не потерпел этого. – Эдит закусила губу. – Максим очень любил Алекс, но он запретил себе думать о ней. Нет, он бы не потерпел…

Мисс Лэттерли озабоченно всмотрелась в лицо подруги. Ей не хотелось обижать ее бестактным вопросом.

– Но Таддеуш тоже был богат, – сказала она осторожно. – Если бы Луиза вышла за него замуж, в деньгах Максима она бы уже не нуждалась.

Эдит снова рассмеялась:

– Какая ты смешная! Да если бы Максим потребовал развода – Луизе конец. Это скандал! И брат никогда не решился бы в него вмешаться.

– Да, полагаю, ты права. – Несколько секунд Эстер сидела молча, напряженно обдумывая другие варианты. – Ну а что, если убил кто-нибудь из слуг? Генерал часто захаживал к Фэрнивелам?

– Пожалуй, да. Но зачем слуге его убивать? Это уж совсем ни на что не похоже! Я понимаю, ты хочешь ничего не упустить, но…

– Это может быть какая-то давняя обида… Он ведь был генералом, значит, имел и друзей, и врагов. Возможно, убийство как-то связано с его карьерой, а вовсе не с личной жизнью.

Лицо миссис Собелл озарилось:

– О, Эстер! Ты великолепна! Ты имеешь в виду, что причиной был какой-то случай на поле битвы или в казарме? То есть – месть? Ну конечно, мы должны узнать всё о слугах Фэрнивелов! Надо сказать… как его? Монку? Да, мистеру Монку! И пусть он займется этим немедленно.

Мисс Лэттерли улыбнулась при мысли, что ей придется инструктировать Уильяма, но тут в комнату вошла служанка и сказала, что их ждут к столу.

Очевидно, Эдит уже сообщила семейству, что Эстер приглашена на завтрак, поэтому ее появление удивления не вызвало. Гостью приветствовали с прохладной вежливостью.

Она поблагодарила Фелицию и молча заняла свое место.

– Полагаю, вы уже видели газеты? – сказал Рэндольф, оглядывая стол. Он казался еще более обрюзгшим, чем раньше, но, если бы Монк вновь спросил Эстер, можно ли назвать полковника старой развалиной, она бы ответила отрицательно. В его сердитых глазах светился ум, а в уголках рта залегли волевые складки.

– Разумеется, я просмотрела заголовки, – раздраженно откликнулась миссис Карлайон. – Большего и не требуется. Мы ничего не можем с этим поделать, но и обсуждать это незачем. Злословие и клевету лучше всего не замечать. Певерелл, будь добр, передай мне приправу.

Мистер Эрскин немедленно выполнил просьбу, весело покосившись при этом на Эстер. Он, как всегда, был тих и улыбчив. Такой заурядный и в то же время такой необыкновенный человек! Не может быть, чтобы Дамарис питала романтические чувства к Максиму Фэрнивелу, решила женщина. Она, конечно, взбалмошная особа, но глупой ее не назовешь.

– Я еще не видела газет, – внезапно сказала Эдит, глядя на мать.

– Разумеется, не видела. – Хозяйка дома ответила ей суровым взглядом. – И не увидишь.

– Там есть что-то об Александре? – настаивала миссис Собелл, как будто не замечая предостережения в голосе матери.