Неистовый узник - Александр Тамоников

– Расслабься, – посоветовал Илья. – Во-первых, до этого не дойдет – господин Зейдлиц, как и мы, дружит с головой. Во-вторых, устройство не очень мощное, поражает в основном того, на ком находится. Может покалечить лицо, оторвать руку…

– Снимите с меня эту штуку… – простонал Зейдлиц.

– Какова максимальная дальность между брелоком и браслетом, чтобы осуществился подрыв? – задумался Илья. – Думаю, немаленькая, в противном случае устройство не имело бы смысла. Метров сто?

– А что, неплохая задумка, – рассудительно изрек Фещенко. – Сигнал с пульта передается на браслет, высвобождается боек, бьет по капсюлю, детонирует заряд… Бабах!

Илья осторожно вскрыл крышку. Устройство работало – его подпитывала миниатюрная, но емкая батарейка. Он закрыл брелок, убрал устройство в дальний карман, застегнул на молнию.

– Все в порядке, Виктор Акимович, случайно не сработает. Вы все еще отказываетесь искупить свою вину перед страдающими жителями Донбасса?

– Хорошо, – шумно выдохнул Зейдлиц. – Что вы собираетесь делать?

– Вы поедете с нами. Будем работать по обстановке. Мы все – труженики СБУ, подразделение группы «Альфа», выполняем важное государственное задание под вашим началом. Полагаю, сработаемся. Главная цель – концентрационный лагерь в Беленске, подлежащий ликвидации. Как видите, нас немного, поэтому работать придется головой. Вам больше нет нужды тратить энергию на подготовку и осуществление побега. Сможете перехитрить – далеко не убежите. Оставаться пожизненным калекой вам, видимо, тоже не хочется. Сосредоточьте весь свой опыт и знания на нашей общей задаче.

– Потом вы меня отпустите?

– Как ни странно, да, – пожал плечами Илья. – Даю слово офицера. Возможно, это будет не самый умный поступок в моей жизни, но я готов на это пойти.

– А мне вот вспомнился фильм «Пила», – тихо засмеялся Латышевич. – Человек прикован кандалами к стене. Единственный шанс освободиться – отпилить себе руку. Бедняга отпиливает… Готов ли наш приятель это сделать, а, господин майор? Вдруг возникнет такая ситуация – мы спим, добраться до ключа невозможно, но есть пила…

– Лучше топор, – перебил его Фещенко, – пилой замаешься пилить. Мы проснемся и помрем от смеха. А топором запястье отрубается одним ударом. Ну, если хорошо, конечно, рассчитать удар, попасть по кости, а не по браслету…

– Послушайте, прекращайте, а? – возмутился майор. – Что вы себе позволяете? Вас не учили, как нужно обращаться с пленными? – Браслет на запястье доставлял ему глубокие моральные страдания, он нервно смещал его выше по руке, тер кожу до красных пятен, похожих на аллергические, и, наконец, натянул манжету рукава на браслет, чтобы не мозолил глаза.

– И это говорит человек, водящий дружбу с комендантом концентрационного лагеря, – усмехнулся Илья. – Хорошо, мы отвлеклись. Надеюсь, до членовредительства не дойдет. Не надо нервничать, майор, браслет неплохо смотрится, это в некотором роде украшение. Есть еще одно дело, в реализации которого вы нам должны помочь. Так сказать, попутный груз. Не будем углубляться в детали. В беленском госпитале для пленных работает медсестра Олеся Моравская. Несколько дней назад ее арестовало СБУ, инкриминировав вступление в романтическую связь с одиозным сепаратистом… гм, в общем, это не важно. – Он смутился, увидев глумливые улыбки на лицах товарищей. – По последней информации, девушка находилась в здании райотдела СБУ города Беленска. Дело курирует некто капитан Куликович… – Илья следил за выражением лица майора. В обычном состоянии тот не выдал бы себя, но сейчас он читался как открытая книга. – Вам знаком капитан Куликович, отлично, – удовлетворенно констатировал он. – Это упрощает задачу. Держите, – протянул Илья майору его же сотовый телефон. – Звоните капитану. И не морочьте мне голову, что у вас нет его номера. Это первое испытание, Виктор Акимович. Пройдете его успешно, и наши отношения выйдут на качественно новый уровень. К задержанной должны быть прекращены методы силового и психологического воздействия. Севернее Беленска, за деревней Волынка, есть хутор Отрадный. Раньше на хуторе проживали несколько семей. Сейчас не знаю, кто там живет, и живет ли вообще. Девушку должны доставить по указанному адресу, выделить отдельное помещение, при этом обеспечить всем необходимым. Посторонних к ней не допускать. Никаких допросов. Охрана – не больше двух человек, и они должны находиться снаружи. Ждать дальнейших указаний. Никакого шума. Звоните, Виктор Акимович. Вы справитесь. Причину придумайте сами. Дело гражданки Моравской передается в Киев; ее необходимо изолировать в связи с терактом в отношении здания райотдела, информация о котором просочилась по определенным каналам, эта девушка нужна вам лично для следственных действий… Решайте сами, как вам удобнее. Приказ выполнить уже сегодня. Завтра или послезавтра вы ее заберете. Дерзайте!

На майора СБУ было жалко смотреть. Душа противилась, но не было у него в запасе, хоть тресни, лишней жизни! Он отполз в сторону, отвернулся. Илья волновался. На этого майора, которого он должен ненавидеть лютой ненавистью, возлагалась вся надежда! Поздно он понял, что без помощи «компетентных органов» задачу не выполнить. Слишком высоко задрал планку – не перепрыгнуть. Товарищи тоже притихли, понимали, что момент ответственный. Все внимательно прислушивались к разговору. Зейдлиц не подвел!

– Добрый день, Федор Данилович, – бормотал он спокойным, хотя и немного напряженным голосом, – майор Зейдлиц беспокоит… Ну да, тот самый. Как жизнь, как Агнесса?.. Ну, слава богу… И у меня терпимо. Я по делу звоню, Федор Данилович. Имеется приказ. Некая Моравская, ваши люди закрыли ее в Беленске, она еще у вас в отделе?.. Отлично. В каком состоянии задержанная?.. Это что значит?.. Ну, испугана – понятно, раскаивается в содеянном – тоже понятно. Кстати, что она содеяла?.. Да, понятно, мы так и думали. Приказ свыше, Федор Данилович. Эта женщина нужна моему непосредственному киевскому начальству. Похоже, назревает крупная рыбалка «на живца». Но все должно быть тихо. Женщину доставить на хутор Отрадный у деревни Волынка. Спрятать, поить, кормить, не трогать – начальству она нужна в живом и неповрежденном виде… Что значит, какой у меня голос? Нормальный голос, Федор Данилович, какой, по-твоему, голос должен быть у человека, вышедшего из-под бомбежки? Полчаса назад террористы обстреляли наши позиции у Березни, есть погибшие, много разбитой техники… Ты понял, что должен сделать? Повтори… Хорошо, капитан, мои люди скоро прибудут за арестованной.

Майор разъединился. Он выглядел неважно – челюсть тряслась, пот стекал даже с подбородка.

– Ну, неплохо для начала, Виктор Акимович, неплохо, – облегченно выдохнул Илья. – В следующий раз ведите себя естественнее, но пока сойдет… Ну что, господа и товарищи, по машинам?

Несколько раз приходилось менять маршрут. Илья перестраховывался – лучше проехать лишнее, но не «светиться», не тянуть за собой ненужный шлейф. Карта лежала на коленях – он, как лоцман в бурном море, карандашом прокладывал маршрут, избегая встреч с «рифами и мелями». Мелькали деревушки, живущие спокойной жизнью – коровы, куры, навоз, сельчане на завалинках, лузгающие семечки. Проселки петляли по полям, вились вокруг возвышенностей. Крупные населенные пункты объезжали стороной. Илья не был всезнающим и всемогущим, и этот печальный факт осознавался все явственнее. Он плохо представлял, как будет выглядеть акция, план был сырой. В какое время производить атаку? Ночью, когда все спят? Днем, когда все заключенные на строительстве в Кашланах? Он склонялся к мысли, что это должна быть ночь или поздний вечер. Днем заманчивее, но что даст разгром лагеря, если все заключенные находятся в другом месте под охраной? Взять коттеджный поселок четверым не по силам – какую бы военную хитрость они ни применяли. А вот что касается «оздоровительного» лагеря «Олимпик»… Тут имелись варианты, и следовало хорошенько поломать голову…