Цифровая пуля - Алексей Макеев

— Твоими делами весь день занимался, ничего, не затруднило, — выезжая с автостоянки ОВД, проворчал завуч. — А на машине несколько лишних километров проехать уж точно не затруднит.

— Вы что, дядя Ваня, тренировки за меня целый день проводили? — предположил я.

— Да нет. — Колесников всем своим мощным телом развернулся в кресле, выворачивая руль влево, вписывая автомобиль в крутой поворот. — Тренировки за тебя Алексей Пирогов и Владислав Зотов проводили. Это ты им спасибо скажи.

— О чем разговор, — ответил я, довольный тем, что ребята-тренеры выручили меня, подменили на занятиях, и тренировки мои не пропали. — И не только спасибо скажу, но и отработаю, когда понадобится, их подменю. Вы же знаете, за мной не заржавеет.

— Это уж ты сам с ними решай, как тебе поступить, — выпятив нижнюю губу, Колесников хмуро смотрел вперед на дорогу, недоволен он был мною. — Я другими твоими делами занимался. Как узнал от той девицы, что тебя в полицию забрали, стал обзванивать ОВД, но не нашел, в каком ты отделении. Тогда обратился за помощью к своему давнему приятелю, генералу Ермолаеву. Он в Главном управлении МВД шишка большая. Я с ним когда-то учился вместе, тренировался, потом, когда он пошел в милицию работать, помогал ему организовывать всевозможные соревнования. Вот Леня по своим каналам и выяснил, что находишься ты в Ольховском ОВД. И шьют тебе статьи за избиение двух полицейских и какого-то врача-патологоанатома. Ты что, Игорь, совсем сбрендил? — возмутился завуч и ударил рукою по рулевому колесу. У нас соревнования на носу, пацанов готовить надо, в форму после лета приводить, сам знаешь, они, пока на каникулах были, спортивную форму растеряли. А ты, понимаешь ли, ментам морды бьешь! Какому-то патологоанатому!.. Что ты в морге-то забыл?

Я пристыженно молчал, внутренне соглашаясь с претензиями, доводами и нагоняем по существу и в то же время дожидаясь, когда завуч выговорится. А он все не унимался:

— Тебе уже тридцать шесть лет, Игорь! А ты все в истории ввязываешься! Когда это прекратится? И мне от тебя покоя нет! Спасибо, что Леонид посодействовал. Позвонил начальнику ОВД, и тот белобрысому подполковнику, как там его фамилия? — Колесников выставил в мою сторону раскрытую жирную ладонь и потряс ею, требуя подсказать.

— Стрельцов, — вставил я.

— Вот-вот, Стрельцов! Ох, и противный мужик. Гонял меня, старика, то в школу, то в ОВД, требуя сначала справку ему привезти о твоем месте работы, потом характеристику, потом поручительство, что ты никуда не сбежишь из города. Подписи у ребят пришлось собирать.

Я, как говорится, выпал в осадок. Тоскливо что-то стало. Совсем и не думал, что мое дело приобретет такой резонанс в ДЮСШе. А подполковник-то, козел, не сказал, что не по своей воле выпускает, а из-за того, что надавили на него сверху. А я еще выражал ему признательность.

— Спасибо, дядя Ваня! — искренне поблагодарил я старого завуча. — Вы действительно здорово меня выручили.

— Да ладно, — неожиданно смутился из-за проявляемой мною сердечности Колесников. — Не за что особо благодарить. У меня тоже шкурный интерес. Посадят вот тебя, где я нового хорошего тренера найду? Тебя все хвалят и любят. Специалист ты хороший, ребята к тебе тянутся.

Теперь пришел мой черед смутиться — дождаться похвалы от непосредственного начальника дорогого стоит.

— Ладно, исправлюсь, — пообещал я.

Завуч свернул на очередную улицу и потребовал:

— Теперь давай-ка рассказывай, что произошло и с чего это ты вдруг мордобоем занялся?

Я вздохнул и оставшуюся часть пути до моего дома рассказывал вкратце Колесникову о том, что со мною случилось, умолчав лишь об убийстве Виктории и о моем посещении вместе с Аверьяновой квартиры Леоневской. А помалкивал я, все еще надеясь, что пронесет и никто о моем визите в дом покойницы не узнает.

Выслушав меня, Колесников вновь пожурил:

— Всю жизнь у тебя, Гладышев, что-нибудь не слава богу. И как тебе удается ввязываться во всевозможные истории? Ну, зачем тебе нужно было браться за расследование убийства этого фотографа? Ты что, огромные гонорары за это получаешь?

— Ну, бывает иногда, кое-что перепадает, — неохотно признался я.

— Вот именно, кое-что! — поднял меня на смех Колесников. — Вот за это кое-что и сядешь на несколько лет!

— Да не каркайте вы, Иван Сергеевич! — сплюнул я три раза. — Мне нельзя на зону, у меня на воле еще дел много.

— А подполковник-то этот, тоже хорош! — без всякого перехода возмущенно произнес Колесников. — Взял да и прикрыл делишки этого, как ты называешь, трупного доктора. Это что же теперь, — он посмотрел на меня круглыми от удивления глазами, — убийца фотографа так и останется на свободе?

— Вот и я о том же, дядя Ваня! Зло-то должно быть наказано! Вот потому-то я и взялся за это дело.

— Ну, ты это, ладно, Игорь, — вдруг спохватился завуч, сообразив, что невольно встал на мою сторону и все прочитанные им мне нотации потеряли смысл. — Ты много на себя не бери. Пусть каждый занимается своим делом: ты пацанов тренируй, а полицейские пускай воров, бандитов и убийц ищут. Обещай мне, что больше не будешь влезать в это дело.

— Обещаю! — не моргнув глазом сказал я.

— Вот врешь же, Гладышев, — не поверил мне завуч. — Ты же от своего не отступишься. Я тебя знаю. — Он подрулил к остановке, неподалеку от которой я жил, и остановился. — Ну, ладно, поступай как знаешь, — хмуро произнес он. — Только учти, в следующий раз выручать не буду!

— Ладно, Иван Сергеевич, еще раз спасибо за то, что вы для меня сделали, — сказал я, пожимая Колесникову руку, открыл дверь и вылез из автомобиля.

— И чтобы в понедельник на работе как штык! — стараясь говорить грозно, пригрозил дядя Ваня.

— Буду! — пообещал я и для убедительности рубанул кулаком воздух. — Железно!

Захлопнув дверцу автомобиля, я двинулся к своему дому, а завуч, развернувшись, поехал в обратном направлении.

Придя домой, первым делом снял с себя одежду и забросил ее в стиральную машинку, чтобы уничтожить впитавшийся в ткань тюремный запах, а затем, чтобы окончательно избавиться от него, залез под душ и тщательно вымылся с ароматным мылом. В ресторан или в кафе, чтобы отмечать свое освобождение, не пошел, хотя мог бы это себе позволить на гонорар, врученный мне Аверьяновой. Но решил отпраздновать выход на свободу в домашних условиях и обойтись недопитым Катей коньяком и приготовленным на скорую руку ужином. Сварганил бутерброды, поджарил картошечку с колбаской, достал из холодильника красную соленую рыбу, несколько конфет, лимон и накрыл ужин на журнальном столике в зале. Коньяка оставалось граммов двести, мне хватит. Хотя на радостях можно и напиться, завтра на работу не идти — суббота. Но ничего, мало будет — можно и в магазин сходить, благо дело он через дом, всего-то двести метров пройти.

Включив телевизор, выпил первую порцию коньяка, смакуя, надо сказать, недешевый напиток, и принялся уплетать картошку с бутербродами и красной рыбой. Ел с аппетитом и много, потому что оголодал за время сидения в обезьяннике. Время от времени щелкал программы на телевизоре. Как обычно, скучные фильтрованные новости, музыка, ретро и неинтересные политические программы. Политикой я особо не интересовался, но на одной из программ с такой передачей остановился. Шли дебаты между тремя кандидатами в мэры, а эта тема актуальна, все же интересно, кто у нас на пост градоначальника претендует? Это, во-первых, а во-вторых, двое из препиравшихся в прямом эфире мне были знакомы, причем одного — Черникова Сергея Александровича — я видел воочию в Доме культуры «Прогресс», куда он приезжал на встречу с избирателями. Второго кандидата в мэры — мужчину с выпуклым лбом и раздвоенным подбородком — я видел не далее как сегодня утром по телевизору во время его агитационного выступления, кажется, фамилия его Вольский, а зовут Анатолием Аркадьевичем. А вот третий участвовавший в дебатах находился за кадром, и я его пока признать не мог. Ну, как бы там ни было, передача меня заинтересовала, я оставил включенным этот канал, налил себе еще порцию коньяку и сделал глоток. Выступавшие чернили своих оппонентов и всячески восхваляли себя. Разумеется, каждый обещал сделать город и жизнь его жителей лучше, комфортнее, безопаснее, счастливее и т. д. Я сделал еще один глоток терпкого напитка, и в этот момент камера показала третьего участника дебатов.