Девушка с голубкой - Индия Грэй

— Мы оба достаточно известны, поэтому вынуждены мириться с повышенным вниманием. Но мы планируем переехать из Лондона, что позволит вести более спокойную жизнь.

— И куда же вы переезжаете?

— Мы нашли дом в Корнуолле, у моря. Это уединенное имение на природе, вдали от больших городов, думаю, папарацци туда не доберутся.

Лили не смогла удержаться от улыбки. Дольфин‑Хаус был бы домом ее мечты, если бы она осмеливалась мечтать о чем‑то подобном. К особняку прилагался птичий двор, конюшня для пони и почти два километра частного пляжа. В комплект идеального семейного гнезда не входил только Тристан.

Лили с усилием оторвала свой разум от потенциально опасной темы и заставила себя сосредоточиться на словах инспекторши:

— …В изоляции. Я бы не рекомендовала вам пока уезжать из Лондона. Слишком много перемен сразу — травма для детской психики. Именно поэтому мы настаиваем, чтобы приемные родители предохранялись от беременности, пока ребенок не адаптируется. Какой метод контрацепции используете вы?

С губ Лили невольно сорвался горький иронический смешок. Тристан не прикасался к ней со дня свадьбы Скарлет.

— Нам не нужна контрацепция.

— Миссис Ромеро, опыт подсказывает мне, что даже пары, годами безуспешно лечившиеся от бесплодия, могут оказаться в интересном положении. Если только вы не хотите сказать мне, что не живете половой жизнью…

Мисс Сквайрз рассмеялась, словно идея платонического брака с красавцем, имеющим репутацию сексуального гиганта, казалась ей фантастичной. Лили вонзила ногти в ладонь:

— Я хочу сказать, что после выкидыша мне удалили матку. Я физически не способна забеременеть.

— Понятно. Мистер Ромеро поддерживал вас в этот трудный период?

Лили опустила глаза на свои руки, терзавшие цветной подол консервативной, скромной юбки. Ей послышалось, что где‑то в доме хлопнула дверь.

— Да. — Она ожидала, что Господь вот‑вот поразит ее молнией за всю ту наглую ложь, которая срывалась с ее губ. Но о том, чтобы рассказать правду, не стоило даже думать.

Лицо женщины немного смягчилось.

— Скажите, а чем мистер Ромеро привлек вас, когда вы впервые встретились?

— Силой. — Лили посмотрела мисс Сквайрз прямо в глаза. — Не физической, конечно. Просто с ним сразу чувствуешь себя в безопасности, понимаешь, что он способен позаботиться о тебе, ответить на все вопросы, решить все проблемы…

— Спасибо, querida.

Сухой хрипловатый голос Тристана за спиной заставил Лили подпрыгнуть. Она поспешила подняться, чтобы поприветствовать его как полагается любящей жене. Тристан заключил ее в объятия и наградил нежным поцелуем мужа, который скучал по прекрасной половине в деловой поездке. Сердце Лили переполнилось благодарностью. И любовью, хотя она очень старалась отучить себя от этой вредной привычки.

— Дорогой, познакомься с мисс Сквайрз из комиссии по усыновлению. А я пока заварю тебе свежий чай.

Тристан бережно пожал прохладную руку мисс Сквайрз. Обернувшейся на пороге кухни Лили показалось, что щеки инспекторши слегка порозовели.

— Пока вас не было, мистер Ромеро, я успела немного поговорить с вашей женой, — сказала она. — Настало время выяснить кое‑что о вас. Для начала расскажите мне о своих родителях.

— Что именно вас интересует?

Тристан чувствовал, что угодил в ад, где черти специализировались на детальном знании его слабостей и тайных страхов. Одна чертовка в вязаном свитере сидела прямо перед ним, притворяясь социальным работником. Мужчина перевел взгляд на зеленую крону дерева, стараясь расслабиться и не показать напряжения, превратившего мышцы его плеч в гранит. В садике Лили Тристана всегда охватывало умиротворение, он отдыхал душой от работы в банке и двух новых африканских филиалах своего благотворительного фонда. Всегда, но не сегодня.

— Каким было ваше детство? — ворвался в его мысли голос мисс Сквайрз.

— Привилегированным. Мы росли в большом доме с прислугой и бассейном.

— Кто — мы? У вас есть братья и сестры?

Лили вернулась из кухни с подносом. В простой белой блузке и юбке с цветочным орнаментом она выглядела такой милой, свежей и невинной, что у Тристана защемило сердце. Он напомнил себе, что должен потерпеть ради нее.

— Мой брат Нико на десять лет моложе меня. Он работает в благотворительной организации в Мадриде.

— Не в банке?

— Нет. — Тристан пожертвовал университетским дипломом и возможностью следовать призванию, чтобы спасти Нико от инквизиторских тисков финансовой империи Ромеро.

— А ваши родители? — спросила мисс Сквайрз, теряя интерес к Нико. — Какие у вас отношения?

Лили смотрела на него через стол мягким взглядом, в котором плясали солнечные искорки. Держась за взгляд жены как за спасательный круг, Тристан ответил:

— Я часто вижусь с ними. Мой отец руководит банком, в котором я работаю.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Тристан и не хотел отвечать, хотя понимал, почему она спрашивает. Они с Лили провели три мрачных воскресенья на лекциях, где им рассказывали, как отражается на детях пристрастие родителей к наркотикам и алкоголю, недостаток внимания, домашнее насилие. Тристану, который был невольным экспертом во всех упомянутых областях, иногда казалось, что он должен был не слушать, а читать подобные лекции.

— Нам нужно знать, что вы за человек, — пояснила мисс Сквайрз. — Детский опыт родителей в значительной степени определяет, как они поведут себя по отношению к своим детям. Постарайтесь ответить честно, ведь все тайное имеет тенденцию становиться явным рано или поздно. Насколько вы близки с матерью?

«Наверное, так чувствуют себя люди с накинутой на шею веревкой, — подумал Тристан. — Когда осознают, что им уже не убежать, не спрятаться».

— Алкоголь — единственное, с чем у моей матери сложились по‑настоящему близкие отношения. Меня отправили в английский интернат, когда мне было восемь.

— И как вы на это отреагировали? — спросила инспекторша, поморгав на него из‑под очков.

— С восторгом.

Взгляд мисс Сквайрз наполнился неодобрительным изумлением.

— Другими словами, вы приветствуете практику давать детям казарменное образование вдали от семьи?

— Да, если их семья похожа на мою.

Лили сжала его руку под столом. Солнечный свет, льющийся сквозь листву вишни, золотил ее кожу и волосы. Несколько секунд тишину за столом нарушало только пение птиц и далекий гул самолета в васильковом небе.

— Вы не могли бы рассказать об этом чуть подробнее?

Паника начинала душить Тристана, как прижатая к лицу подушка. Казалось, умиротворенное спокойствие сада с птичьими голосами среди зелени — всего лишь галлюцинация, а на самом деле вокруг него смыкается тьма, которую он так долго носил внутри. Рука Лили оставалась единственным якорем, не позволявшим утратить связь с реальностью.