Московский бродвей - Фридрих Незнанский

– Возможно, – сказала Лена, – и в этом нам нужно разобраться…

– Понимаете, – как можно более спокойно произнес я, когда всхлипы утихли, – очень маловероятно, что Консон организовал нападение на собственного сына, только чтобы досадить вам. И уж совсем невероятно, что Разина подослала бандита к собственному мужу, чтобы тот всадил нож ему в руку, а потом человека с кислотой к самой себе. Разве что они оба сошли с ума.

Анжелика печально кивнула:

– Да, это верно. Но я все равно тут ни при чем! Это все их проделки!

– Я верю, – терпеливо произнес я. – Но убедить в этом следствие, а возможно, и суд… Это будет очень трудно. Особенно если следователь представит убедительные доказательства.

– Какие могут быть доказательства, если я никак к этому не причастна?

– Эх, Анжелика, – печально вздохнул я, – если бы следователи сразу знали, кто причастен к преступлению, а кто нет.

– Что же делать?

– А вот для этого и нужен адвокат. То есть я. Давайте вместе попытаемся разобраться. Для начала скажите, что вы сами думаете об этом. Как вы считаете, кто мог подстроить все эти нападения?

Я внимательно смотрел Анжелике прямо в глаза. Не знаю, может быть, из меня никудышный физиономист, но я не мог предположить, что эта девчонка способна организовать такой хитроумный план. Похулиганить, поскандалить, устроить дебош – это запросто. Но тройное покушение… Нет, это не в стиле Анжелики.

– Я не знаю, – развела руками Анжелика, – даже и предположить не могу.

– Может быть, кто-то из ваших врагов?

– Хм, – грустно усмехнулась она, – главные мои враги – Разина и Консон. В том-то и дело…

– Заколдованный круг получается. Те, кто, вероятнее всего, могли устроить все это, вне подозрений. Кстати, а почему они стали вашими врагами?

Анжелика вздохнула, отхлебнула минеральной воды из стакана и сказала:

– Это ведь только кажется, что эстрада – нечто несерьезное, легковесное. На самом деле она давно уже превратилась в вид очень солидного бизнеса. Который приносит большие прибыли. Очень большие. И этим бизнесом руководят серьезные люди. Очень серьезные. Поначалу, конечно, певец исполняет свои песни, занимается искусством. Может быть, даже приобретает какую-то известность. А потом… Рано или поздно любому надоедает петь в маленьких прокуренных зальчиках или пригородных клубах. Хочется выйти на просторную сцену, на стадион, чтобы многие тысячи людей аплодировали. Хочется, чтобы твои песни услышала вся страна, весь мир. Чтобы клипы по телевидению показывали, чтобы по радио твой голос звучал… Это свойство всех артистов, никуда от этого не денешься. Хочется славы, хочется известности. И вот тогда появляются люди, в руках у которых все концертные залы – и в Москве и в провинции. Хочешь выступать – плати определенный процент.

– Какой? – поинтересовался я.

– Бывает по-разному. Это зависит от того, сколько ты можешь заработать. Они ведь тоже рассчитывают и понимают, что, если обдирать человека как липку, он или бросит петь, или вернется снова в маленькие залы и клубы. Ну или просто уедет из страны. Многие мои коллеги уехали… Там, правда, свои проблемы… Они, люди эти, конечно, стараются, чтобы такого не произошло. Каждый более-менее успешный артист – лишние деньги у них в кармане. Зачем их упускать? Когда я начала набирать обороты, поначалу все шло хорошо. Выступала, пошли деньги. Даже кое-где начали писать обо мне. Правда, на клип денег еще не хватало. И сначала диска не было. Представляете, ходили магнитофонные записи с концертов! В конце концов мы с трудом выпустили диск… Небольшим тиражом, правда. Мы чувствовали, что нужно как-то раскручиваться. Слава уже тогда был моим администратором, он начал искать людей… А они сами пришли. В один прекрасный день в моей грим-уборной появился человек. Вот Слава этот день помнит…

Петрунин утвердительно кивнул.

– Представился, вежливо так. Дескать, менеджер какой-то там фирмы. И предложил трехмесячные гастроли. По десяти городам. Екатеринбург, Смоленск, Саратов, Астрахань, Калининград и еще, сейчас уже не помню… Кто от такого предложения откажется? И проценты за услуги назначил нормальные.

– Десять процентов от чистой прибыли, – вставил Петрунин.

– Да, – кивнула Анжелика, – это обычная такса для начинающих. Но гастроли прошли просто на ура. Оказывается, я была гораздо популярнее в провинции, чем в Москве, несмотря на то что ни на одну песню еще не сняли клипа, по телевизору редко показывали. Но спасибо нашим отечественным пиратам, они создали мне такую рекламу, что прибыли оказались в два раза больше, чем предполагалось вначале. Когда организаторы гастролей узнали о том, что прибыли гораздо больше, чем предполагалось, они моментально повысили таксу. В два раза. Когда мы начали протестовать, то они пообещали натравить на нас бандитов…

– И пришлось заплатить, – закончил за нее Слава, – никуда не денешься.

– Значит, – спросил я, – они фактически контролируют прибыли артистов, гастроли которых организовывают их люди?

– Да, – кивнула Анжелика, – но правильнее было бы сказать, что без них никто просто не сможет организовать гастроли в провинции. И даже концерт в Москве в крупном зале. У них монополия, понимаете? А если не согласишься на их условия, то мигом перекроют воздух. Не будет ни гастролей, ни концертов. На телевидении забудут. Клипы никто не станет показывать даже за большие деньги. А так – все нормально. И гастроли, и диски… В тех городах, куда мы приезжали, мои диски продавались в каждом ларьке.

– Это несмотря на маленький тираж?

– Хм… Тираж пиратских дисков в десятки раз превышает тиражи легальных копий. А у меня, наверное, в сотни раз превышал… Постарались наши пираты…

– Вы благодарите пиратов? – удивился я. – Вот это странно. Обычно артисты на чем свет стоит их поносят.

Анжелика только махнула рукой:

– Это они так, для виду устраивают показательные выступления, на которых бульдозером ломают компакт-диски и сжигают пиратские видеокассеты. И в интервью всячески поносят пиратов. На самом деле многие артисты сами имеют довольно ощутимые деньги, которые им отстегивают пираты. Ну посудите сами – фирменный компакт-диск стоит минимум рублей сто пятьдесят. То есть, грубо говоря, около пяти долларов. Для нашего среднего гражданина это немалые деньги, особенно в провинции. В Москве, конечно, их покупают, и то неохотно. А пиратский диск в три раза дешевле. Конечно, человек скорее купит у пиратов. Поэтому их тиражи гораздо выше и прибыли соответственно тоже. И что самое главное, благодаря пиратам повышаются сборы в провинции. Люди уже купили диски, послушали твои песни и хотят увидеть вживую. Значит, и артистам выгодно.

– Странно. Я думал, что пираты, наоборот, понижают сборы от продажи дисков.

– Да, понижают. Но сборы от продажи дисков очень малы и роли в нашем бюджете почти не играют. А вот реклама – дело совсем другое. И если бы не пираты, то пришлось бы гораздо больше денег платить за рекламу, и все равно сборы на концертах были бы меньше. У нас же люди рекламу не любят, особенно когда она навязчивая… А тут человек сам купил диск, который ему никто не навязывал. И сам потом купил билет… И значит, все довольны – и артисты и зрители. И сами пираты, которым не надо платить грабительские налоги государству. Так что получается, что артист вообще в принципе не должен ругать пиратов.