Хроника Страны Мечты. Книга 5. Краткая история тьмы - Эдуард Веркин

Здравствуй, дорогой дневник!

Дорогой дневник не получается, вот что я думаю. Он какой то неправильный сочиняется. Слишком длинный, а должен быть короткий.

Но коротко у меня не получается уже, потому что я начинаю описывать и не могу остановиться. Почему то. Точно кто то водит рукой, выглядывая из за плеча. Это, наверное, все таки от клаустрофобии. Длительное пребывание в замкнутом пространстве порождает некоторые отклонения, я помню, мы проходили на занятиях по психологической подготовке. Боевая психология, раздел «Форсированное извлечение информации». В просторечии — пытки.

Если человека поместить, допустим, в плотный каменный стакан, то уже через сутки ему начинает казаться, что за ним наблюдают, хотя на самом деле никакого наблюдения и не ведется. Так и у меня. Вечером, вернее, в то время, в которое мне кажется, что у нас вечер, я сажусь за железный стол и начинаю вести дневник. Сразу же и начинается — мне постоянно хочется обернуться. Сначала я на Дрюпина грешила, думала, это он устроил — просверлил дырку и смотрит, даже стену несколько раз проверяла — нет там никаких дырок. А ощущение есть. Тогда я попросту взяла и переставила стол к другой стене. Стол сместился, а чувство не исчезло. Я немного помучалась и решила на это внимания не обращать. Не стоит слишком много уделять внимания собственной психике, даже если она и пошаливает. Чревато. Жить надо проще. Сначала стреляем — потом думаем. Жучка дрищет — караван идет. Заветами беззаветного. Так то.

Жучка жучкой, а волосы все падают. Горстями. И зубы вроде бы пошатываются, и просыпаться с каждым днем все сложнее. Если не радиация, то наверняка авитаминоз. Или цинга, кажется, у нее вот как раз такие симптомы. Цинги мне еще не хватало. Дрюпин, цинга, жизнь удалась.

Опять захотелось поплакать. Я даже решилась было, но потом подумала, что в этом, наверное, нет смысла — надо заниматься теми вещами, какие ты хорошо умеешь делать. Не умеешь плакать — не плачь, пойди лучше с парашютом прыгни. Хотя с парашютами у нас сложности.

Интересно, чем это закончится? Выпадут волосы, выпадут зубы и ногти, кости начнут ломаться…

Я представила себя без волос и ногтей. Себе я не понравилась.

Лицо, кстати, похудело. Щеки впали, а нос заострился. Какое то хищное выражение получилось, я стала походить на лису, но не на простую, а на бешеную. На лису–оборотня.

В дверь постучали.

Клык. По стуку определила, Клык всегда стучит настороженно и негромко, боится разбудить. Дрюпин, наоборот, громко, чтобы не спалось мне.

— Заходи, — разрешила я.

Клык стал заходить. Он долго заходит. В нем есть что то крысиное, трусливое, жалкое и одновременно злобное, поэтому я не знаю, как мне к нему относиться. И вот эта самая его сущность здорово сказывается на его способе перемещения.

Ему бы с его костылями, штифтами и фиксаторами шагать по центру коридора, где места больше и вообще, но он всегда шагает исключительно вдоль стены. Громыхает об эту стену, цепляется, а иногда и падает, но в центр никогда не выходит. И садится всегда с края стола, дверь открывает на треть и все время озирается.

Вот и сейчас дверь отворилась и показались костыли. Послышался скрежет, и только потом образовался сам Клык, трясущийся, красный от напряжения, заискивающе улыбающийся. Мне тут же захотелось накормить его ириской, мороженкой или пирожками с брусникой и апельсинами. Только ничего этого у меня не было, из запасов еды мешочек с сухарями и сахар, слипшийся в комок от влажности. Неприкосновенный запас.

— Привет, — сказал Клык.

Я пыталась выяснить, как тут Клык оказался. Как оказался, почему он такой и вообще, кто он? Он, как это среди нас водится, не помнил, но, мне казалось, что и вспоминать не хотел. Кошмары его мучили, он каждый день рассказывал об этом за завтраком. Дрюпин считал, что Клык все это выдумывает, если бы его на самом дёле терзали настолько страшные сны, то Клык вряд ли бы оставался в рассудке. Я не знаю. Все может быть. Иногда я думаю, что вообще вся наша жизнь похожа на непрекращающийся кошмар. Впрочем, лучше об этом не думать. Надо жить в каждом отдельно взятом дне, завтрашний день будет потом. Если будет, конечно.

— Привет, Сиренька. Он уселся на стул.

Если бы меня так назвал Дрюпин, я сломала бы ему мизинец на левой руке. А Клыку уже ничего не сломаешь, он и так весь переломанный. Знает, что мы его обижать не станем.

— Привет, Клык.

— Ты слышишь, как они скребут?

— Кто скребет?

— Они, — Клык с лязганьем пожал плечами. — Они. Оттуда.

Он указал в потолок.

— До нас хотят добраться, — сказал он с удовольствием.

— Кто они? — поддержала я разговор.

Если с ним не разговаривать, он нервничает. Трястись начинает, может и в обморок завалиться, доставай потом, разжимай лопатой зубы, приятного мало.

— Они. Они до нас добраться хотят.

— Зачем?

— Не зря же нас здесь спрятали, — заметил Клык резонно.

— А ты считаешь, что нас здесь спрятали?

— Конечно! — Клык брякнул костылями. — Конечно, нас здесь спрятали. Укрыли в последний момент. Там ведь бардак.

Клык снова указал пальцем в потолок.

Если честно, особого бардака я не помнила. Хотя кто знает, кроме базы я ничего и не видела в жизни, если что то раньше и было… Темнота. Пустота. Безымянный все время этим вопросом волновался — откуда он взялся. Я нет. Но все равно, хотелось бы знать, хотя бы в общих чертах.

— Там все рухнуло, — сказал Клык. — Там потоп или оледенение. Все разорено. Я думаю, что оледенение, конечно. Там ледниковый период, земля засыпана снегом.

— Так зачем же сюда они лезут? — снова повторила я свой вопрос.

— Я же говорю — нас хотят достать.

— С чего это вдруг? Зачем мы им сдались?

— О! — Клык заволновался и даже вскочил на костыли. — Я об этом как раз много думал, всю ночь сегодня, пока они грызлись. Мы не простые ребята.

Это Клык сказал самовлюбленно.

— Мне кажется, мы супермены.

Я отвернулась к стене. Потому что мне очень хотелось рассмеяться. Расхохотаться. Супермены. Посмотрел бы этот супермен на себя в зеркало в полный рост — на ногах то еле держится, валится, на скворечник ходячий похож, а туда же, в супермены метит.

— Просто мы об этом не знаем, — уточнил он. — Хотя нет, вон Дрюпин знает. Он изобретатель, очень ценный человек. Ты наверняка на саблях здорово дерешься.

Клык подмигнул мне.

— Ну, или на пистолетах.

— С чего ты решил? — спросила я.

— У тебя на курковых пальцах мозоли, — пояснил он. — И кисти крепкие. А двигаешься ты быстро и точно. Значит, или сабля, или пистолеты.