Танец смерти - Дуглас Престон

Она говорила еще пять минут и закончила, довольная тем, что удалось сделать речь не слишком длинной.

Мензис поблагодарил ее, обвел взглядом кураторов.

– А теперь пусть все выскажутся.

Музейщики зашевелились. И тут раздался тонкий, слегка оскорбленный голос. Принадлежал он доктору Прайну. Сутуловатый куратор поднялся со своего места.

– Будучи специалистом в этрусской археологии, сознаюсь, что об индейцах тано знаю немного, однако чувствую, что от этого дела исходит дурной запашок. Почему тано так внезапно заинтересовались этими масками? Почем знать, может, они их потом продадут. Должно быть, маски стоят миллионы. Мотивы обращения индейцев к музею вызывают у меня сильное подозрение.

Марго прикусила губу. Она помнила Прайна еще со студенческих лет: тупая башка, которая по прошествии времени стала еще тупее. Всю свою жизнь он занимался изучением гаданий и прорицаний этрусков по внутренностям животных.

– По этим и многим другим причинам, – продолжил Прайн, – я высказываюсь против передачи масок. На самом деле, я не верю, что нам вообще следует серьезно обдумывать этот вопрос. Мы их купили, мы ими владеем, и мы их будем хранить.

Он плюхнулся в кресло.

Затем поднялся невысокий мужчина с пухлыми щеками. Большую лысину окружала венчик рыжих волос. Марго узнала его – это же Джордж Эштон, главный куратор коллекции священных образов. Антропологом Эштон был талантливым, но его легко было вывести из себя. Вот и сейчас он не на шутку разволновался.

– Я согласен с доктором Прайном, к тому же я возражаю против опубликования этой статьи.

Он повернулся к Марго. Глаза вот-вот выскочат из орбит, круглое лицо раскраснелось, двойной подбородок трясется от волнения.

– Считаю, что доктор Грин подняла этот вопрос не ко времени. Осталось меньше недели до открытия выставки. Такую большую экспозицию музей не демонстрировал несколько лет. Она обошлась нам почти в пять миллионов долларов. Маски Великой Кивы – главный экспонат. Что будет, если мы отдадим их сейчас? Послушайте, доктор Грин, я считаю, что время вы выбрали крайне неудачно. – Он сделал паузу, ошпарил Марго бешеным взглядом и повернулся к Мензису. – Хьюго, я предлагаю обсудить этот вопрос после закрытия выставки. Будем тогда спорить, сколько душе угодно. Конечно, возвращение масок – дело немыслимое, но ради бога, примем решение после показа.

Марго выжидала: она выскажется потом, если, конечно, Мензис даст ей такую возможность.

Мензис спокойно улыбнулся возмущенному куратору и произнес:

– К слову сказать, Джордж, неудачный момент, о котором ты говоришь, выбран не по инициативе доктора Грин. Ей пришлось ответить на письмо, присланное индейцами. Тано откликнулись на рекламную кампанию, которую ты же и организовал.

– Да, но следует ли ей публиковать статью? – Эштон потряс листом бумаги. – Она могла бы дождаться, когда выставка закроется. Эта статья вызовет публичный скандал!

– Мы не занимаемся связями с общественностью, у нас другая работа, – мягко возразил Мензис.

Марго благодарно на него посмотрела. Она надеялась, что Мензис ее поддержит, но это была не просто поддержка.

– Связи с общественностью – это реальность! Мы не можем сидеть в башне из слоновой кости, игнорируя общественное мнение. Несмотря на крайне неблагоприятную обстановку, я делаю все для открытия выставки, и я не ожидал, что доктор Грин будет ставить мне палки в колеса, а уж тем более ты, Хьюго!

Он сел, тяжело дыша.

– Благодарю тебя за твое мнение, Джордж, – спокойно сказал Мензис.

Эштон кивнул.

Поднялась Патриция Уонг, научный сотрудник отдела текстиля.

– Вопрос, как мне кажется, простой. При покупке масок музей поступил неэтично, возможно, что и незаконно. Марго ясно доказывает это в своей статье. Тано попросили вернуть им маски. Если музей хоть сколько-нибудь дорожит своей репутацией, то он должен немедленно отдать то, что ему не принадлежит. Я позволю себе не согласиться с доктором Эштоном. Если ради выставки мы придержим маски, продемонстрируем их всему миру, а затем вернем, признав, что в свое время поступили неправильно, то предстанем в глазах общественности лицемерами или, в лучшем случае, корыстолюбцами.

– Верно, верно, – сказал другой куратор.

– Благодарю вас, доктор Уонг, – произнес Мензис, когда женщина закончила свое выступление.

Слово взяла Нора Келли. Встала со своего места, стройная, высокая, откинула прядь светло-каштановых волос. Обвела взглядом коллег. Держалась она спокойно и уверенно. Марго почувствовала раздражение.

– Перед нами стоят два вопроса, – начала она; голос у нее был низкий, речь внятная. – Первое: имеет ли право Марго публиковать статью. Думаю, все согласны с тем, что редакционная независимость «Музееведения» должна быть сохранена, даже если кому-то из нас и не нравится изложенное в журнале мнение.

Послышались одобрительные возгласы, только Эштон был не согласен: он скрестил на груди руки и презрительно фыркнул.

– Я в числе тех, кто не согласен с содержанием статьи.

Ну вот, начинается, подумала Марго.

– И дело тут не в собственности. Кто, например, владеет «Давидом» Микеланджело? Если бы итальянцам захотелось вдруг разбить мраморную статую и сделать из нее плитку для ванной комнаты, можно было бы с этим согласиться? Если бы египтянам пришло в голову снести пирамиды и устроить на их месте автомобильную стоянку, как бы к этому отнеслись? Они владеют ими? А если греки продадут Парфенон владельцам казино в Лас-Вегасе, скажете ли вы, что они имеют на это право?

Она помолчала.

– Ответ на поставленные мной вопросы может быть только один: нет. То, что я перечислила, принадлежит всему человечеству. Все это – высочайшие достижения человеческого духа, и их ценность закрывает все вопросы о собственнике. Так же обстоит дело и с масками Великой Кивы. Да, приобретя их, музей преступил этические нормы. Однако маски столь необыкновенны, столь ценны и великолепны, что вернуть их тано нельзя, потому что они навсегда исчезнут в темной пещере. Поэтому я скажу: публикуйте статью. Проведем дебаты. Но, бога ради, не возвращайте маски.

Она помолчала, поблагодарила за внимание и опустилась в кресло.

Марго почувствовала, что краска бросилась в лицо. Как бы ни было неприятно ей это признать, Нора Келли произвела на нее сильное впечатление.

Мензис искательно посмотрел на коллег, но не дождался дальнейших комментариев. Повернулся к Марго.

– Что-нибудь хотите добавить? Можете высказаться.

Она вскочила.

– Да, я хотела бы возразить доктору Келли.

– Пожалуйста.

– Доктор Келли не заметила одну существенную деталь: маски – религиозные объекты, в отличие от всего того, что она перечислила.