Разведывательно-диверсионная группа. «Слон» - Андрей Негривода

Он скомкал письмо в кулак, поднялся, и...

– Н-на-а! Н-на-а!

Его кулак дважды пробил насквозь дверь канцелярии, которую сколотили из довольно толстых досок, разобрав ящики со всяческой полковой амуницией, прибывшей из Ферганы в Баграм на «транспортниках». А дерево там, надо признаться, было крепкое!

– Назад! – рявкнул ротный. – Сидеть, сержант!

Он схватил Андрея за плечи и толкнул на жесткий топчан, усугубив это добрым пинком сапога под зад:

– А ну, дай сюда эту писульку!!! – Он протянул руку к кулаку Андрея, который намертво зажал письмо. – Дай мне это письмо, сержант!!!

Еле-еле разжав пальцы своего старшины, капитан заполучил-таки письмо и тут же его и прочел... А потом уставился на Андрея непонимающим взглядом.

– Я писал ей каждый день, Валера... – тихо проговорил сержант. – Каждый день! Понимаешь?.. Все три месяца!..

И тут капитан, видимо, принял решение:

– Идем!

– Куда, Валера? Куда идти-то теперь? Поздно теперь уже!

– Ну, уж нет! Десантура не сдается! Идем, я сказал!!!

Он вытащил Андрея за рукав на улицу и потянул за собой. В штаб батальона...

... – Вот, Саня! – Он хлопнул со всего маху по столу ладонью, в которой был зажат злополучный скомканный тетрадный листочек. – Прочти, пожалуйста!

Командир батальона, майор Цыганков, не говоря ни слова, взял в руки письмо и пробежал глазами по строчкам:

– И что?

– Из-за этой девчонки он... – Капитан ткнул пальцем в стоящего позади Андрея. – Поставил на кон свою офицерскую карьеру! Он почти полгода в Фергане бегал не по девкам, как то, наверное, было бы положено, а на главпочтамт, чтобы позвонить ей! Он писал ей письма каждый день, а она не получила ни одного! Понимаешь?! Ни одного!!! Что они творят, эти особисты-суки?!! Кто им такое право дал, жизнь человеку ломать?!!

Майор наконец-то понял, в чем дело:

– Все! Успокойся! Я понял! – Он покрутил ручку полевого телефона и проговорил: – Дежурный! Пригласи ко мне лейтенанта Зверева! Бегом!!!

– Щас разберемся! – сказал Фокстротин, обращаясь к Андрею. – Щас этот сучонок за все ответит!

Лейтенант Зверев занимал должность «батальонного контрразведчика»... Выпустившийся из училища только полгода назад, лейтенант-«особист», и это знали в батальоне все, был страшным карьеристом – ну очень уж ему хотелось стать генералом КГБ! И он «шел по головам», делая все для того, чтобы его карьера росла «как на дрожжах»... И его не любили, а кое-кто так откровенно и ненавидел этого напыщенного сноба, как, собственно, не любили и всех особистов, вместе взятых, за редчайшим исключением...

Лейтенант появился в кабинете комбата через десять минут, в сопровождении... «главного особиста полка», майора Ласкавого...

– Вызывали, товарищ майор?

...Вообще-то, это было фамильярностью, которая дозволялась только избранным. И хоть «особисты», служившие в Вооруженных силах, и относились к КГБ, а не к Министерству обороны и, как правило, чувствовали себя достаточно вольготно, имея свое собственное начальство, но формально подчинялись все же командирам воинских частей. Но был и другой аспект этой дилеммы... Их боялись... Порой генерал-лейтенант (а автор видел такую ситуацию лично) первым протягивал для рукопожатия свою ладонь «особому» майору... «Комитет глубокого бурения», что и говорить, в те годы еще имел свою неограниченную власть над всеми... Хотя нет! Не над всеми!!! Встречались в армии офицеры-«диссиденты», которые этих «военных» и в фуй не ставили!..

– Вы что, лейтенант, Устав забыли?! – взревел раненым медведем Цыганков. – Ну-ка стать смирно!!! Доложите как положено!!! Исполнять!!!

Лейтенант вытянулся по стойке «Смирно!» и проорал во все горло:

– Товарищ майор! Лейтенант Зверев прибыл по вашему приказанию!

– Вольно!

Во взгляде майора на этого молодого «гэбэшного» павлина, который возомнил о своей «причастности к тайне», сквозила неприкрытая брезгливость:

– Я хочу, лей-те-на-ны-ты, чтобы ты посвятил меня в проблемы писем сержанта Ошехи!

– Я не имею права, товарищ майор! – ответил лейтенант и зыркнул на своего непосредственного начальника.

– Пал Сеич... Прочти, пожалуйста! – Цыганков протянул письмо «особисту полка». – И дай, будь добр, команду своему ретивому летехе, чтобы он хоть что-то проблеял!..

...С майором Павлом Ласкавым полку повезло. И это не издевка! Полку повезло на самом деле! Этот пожилой «дядечка», который по возрасту и по выслуге лет уже давным-давно должен был бы носить генеральское звание, да не первое, а как минимум «генерал-полковника», тоже был своего рода диссидентом, только «комитетским». Что-то там когда-то, много лет назад, не сложилось у молодого лейтенанта Ласкавого на Даманском полуострове, в той бойне с китайцами, и его определили в «вечные капитаны»... Но потом были еще какие-то события, в которых участвовал Союз, то ли Венгрия, то ли Чехословакия, то ли еще чего... Но только Павел Ласкавый проявил себя достойно, даже орден Красной Звезды заработал, и ему дали «милостивую» возможность войти в «старший офицерский состав», присвоив звание майора... Сколько лет он проходил в этом звании, не помнил, наверное, и он сам, но... «Пал Сеич», как его звали все офицеры полка, в смысле Павел Евсеевич, был по-настоящему человеком справедливым и умным, а главное, понимающим... А еще... И это, наверное, было бы смешно, если бы не было так грустно, был практически «комитетским полигоном»... «Послужить несколько месяцев и набраться оперативного опыта» под его команду уже не первый год присылали молодых, ретивых и... «перспективных», в смысле «блатных», лейтенантов. И кое-кто из них уже даже носил полковничьи погоны и уже примеривал генеральские лампасы...

В общем... Хоть и строг был этот пожилой комитетский майор, но был и справедлив, умудрен опытом и не терпел пренебрежения к людям...

...«Пал Сеич» внимательно прочитал то, что было написано на этом, уже изрядно скомканном тетрадном листке, и вперил тяжелый взгляд в лейтенанта... Этот маленького роста майор, которого за глаза все офицеры полка называли «Добрым Гномом», вмиг превратился в «Злобного Тролля».

– Я жду объяснений, лейтенант... – прошипел он потревоженной коброй. – По поводу писем сержанта Ошехи...

– Товарищ майор! – Злобин почувствовал, что «запахло жареным», и опять вытянулся по стойке «Смирно!». – В письмах сержанта содержалась информация, которая согласно инструкции 1227/4 является секретной...

– Ты, сопляк, мне не про инструкции рассказывай! Это я тебе про них рассказать кое-чего могу, что тебе пока и знать не положено! Я спросил про письма сержанта Ошехи!

– Письма изымались и подшивались в «Личное дело»...

– Ты беседы с сержантом проводил? Пытался объяснить о режиме секретности?