Следующий год в Гаване - Шанель Клитон

Где полиция, которая должна появиться и сообщить, что все чисто?

Медленно, словно в полусне, люди начинают вставать. Они кричат и жестикулируют. Мы с Анной поднимаемся с земли. Мои ноги дрожат, колени подгибаются, и я хватаюсь за стол, чтобы не свалиться. Когда я падала, то сильно ударилась ладонью, теперь на том месте, где гравий врезался в кожу, зияет глубокая рана. Рука испачкана соусом. Я вытираю ее льняной салфеткой, которую крепко сжимаю побелевшим кулаком. Мои пальцы дрожат, а меня накрывает волна иного беспокойства.

Я испытываю странное чувство – я словно сама имею отношение к этому взрыву и стрельбе. Не исключено, что в них замешан один из близких мне людей – мой брат или Пабло.

Мы бросаем на стол деньги за еду и убегаем из ресторана. Вокруг нас на улице толпятся люди, лавочники и владельцы ресторанов выходят из помещений, повсюду разносятся их голоса:

– Это были мятежники.

– Нет, это была обычная толпа.

– Нет сомнений, что это были люди Батисты. Мятежники в горах постепенно приближаются к Гаване, так что ничего удивительного.

– Люди Батисты? Нет, это были обычные преступники. Уровень преступности в этом районе с каждым годом только растет. Моя племянница как-то вечером прогуливалась неподалеку…

– Пойдем. – Я беру Анну за руку, и мы идем вниз по улице по направлению к машине. Внезапно меня охватывает паника.

Я останавливаюсь как вкопанная.

Перед нами, на расстоянии менее тридцати метров, на земле в луже крови лежат двое мужчин. Их безжизненные глаза смотрят на меня.

Я не могу удержаться и останавливаюсь, чтобы их рассмотреть.

Я ощущаю мгновенное облегчение – я не знаю этих людей.

Всю обратную дорогу в Мирамар мы едем молча. Машину ведет Анна, и это очень хорошо, так как я слишком взволнована последними событиями. Я сижу на пассажирском сиденье, повернув лицо к открытому окну, вдыхая свежий воздух с привкусом соли. Я никак не могу избавиться от запаха и вида крови. Меня начинает тошнить.

Анна первой нарушает молчание.

– Как ты думаешь, это когда-нибудь кончится?

Безнадежность в ее голосе разрывает мне сердце. Мы не произносим вслух слова о насилии, которое творится в городе, но я чувствую, что Анна перепугана не меньше меня.

– Не знаю, – отвечаю я.

Больше половины моей жизни Батиста находится у власти. Люди говорят, что во время своего первого срока он придерживался очень прогрессивных взглядов – он дал нам Конституцию 1940 года, к которой мы стремимся сейчас и которая, помимо прочего, защищала интересы женщин, запрещала дискриминацию по половой принадлежности и позволяла женщинам требовать равную с мужчинами оплату труда. Через несколько лет Батиста вернулся на пост президента и превратился в диктатора. Из героя, сражающегося с коррупцией, он превратился в главного злодея… Сейчас Кубой правит американская мафия – наши пляжи кишат американскими туристами, которые живут в отелях, не доступных для простых кубинцев, и просаживают деньги в казино.

Мне трудно представить, что на Кубе возможна другая жизнь – даже если бы у меня была возможность повернуть время вспять и вернуться в тот период, когда режим Батисты еще не расцвел. И в то же время мне страшно подумать, что ждет нас в будущем, если политика правительства Кубы не изменится.

Анна сворачивает на нашу улицу, я вижу раскачивающиеся пальмы, и их вид немного успокаивает мои нервы. Мой взгляд скользит вдоль домов и останавливается на мужчине, стоящем рядом с ярко-синим кабриолетом.

Мое сердце начинает учащенно биться.

Пабло сегодня одет небрежно. Он стоит и курит сигару. Он выбрал место достаточно далеко от нашего дома, чтобы никто не подумал, что он здесь ради меня, но и не слишком далеко, чтобы я не сомневалась, почему он здесь.

Что он тут делает?

Анна предлагает мне зайти к ней в дом и выпить кофе, но я отказываюсь, сославшись на головную боль, и выхожу из машины. Я прохожу мимо нашего дома и внимательно оглядываюсь, чтобы убедиться, что рядом нет никого из наших соседей. К счастью, улица пуста, но один из садовников бросает на меня любопытный взгляд.

Я останавливаюсь в нескольких метрах от Пабло. Больше всего на свете я хочу подойти к нему ближе и раствориться в его объятиях, но разум напоминает мне о том, что я не должна этого делать.

– Привет, – тихо говорю я.

От его улыбки мне становится жарко, но радость на его лице сменяется выражением беспокойства.

– Извини меня за то, что я сюда пришел. Я не хочу причинять тебе неприятности, но я не хотел уезжать, не попрощавшись с тобой.

Мой желудок сжимается.

– Так ты уезжаешь?

Я видела его всего один раз с тех пор, как он вернулся в город. Он приезжает и уезжает так внезапно, и мы не можем планировать наши свидания. А когда мы встречаемся, срочность его дел заставляет нас постоянно спешить.

– Мои планы изменились, – отвечает Пабло с ноткой сожаления в голосе. Он протягивает руку, тайком хватает прядь моих волос и обматывает ее вокруг своих пальцев, а потом со вздохом выпускает ее. – Завтра я должен уехать из Гаваны. Прости.

Я знала, что это произойдет, знала, что рано или поздно ему снова придется уехать, но все равно я чувствую, как меня захлестывает волна печали и дурных предчувствий. Когда же мы снова увидимся? Увидимся ли вообще? Я вспоминаю мертвецов на площади, и меня сотрясает дрожь.

– Отвези меня куда-нибудь. Куда угодно. Мне нужно ненадолго уехать из города. – Я делаю глубокий вдох, биение моего сердца с каждым ударом становится все более настойчивым. – Я сегодня обедала со своей подругой Анной. Вдруг началась стрельба.

Я говорю, а мой голос дрожит и срывается на фразе, которую я не могу произнести вслух.

Я боялась, что это ты лежишь на земле мертвый.

Когда я замолкаю, Пабло закрывает глаза и обнимает меня. Он обнимает меня, наплевав на голос разума… Макушка моей головы достает до его подбородка, губами он касается моих волос. У меня нет сил беспокоиться о том, что нас может кто-то увидеть. Пабло долго стоит, не говоря ни слова, а потом отстраняется и молча берет меня за руку. Он подходит к пассажирскому сиденью и придерживает для меня открытую дверцу, пока я сажусь в автомобиль. В этот момент я готова пойти за ним куда угодно.

Мы едем на пляж, в Селимар, в его взятой напрокат машине. Он обнимает меня за плечи, а я прижимаюсь к нему. С каждым мгновением, которое мы проводим вместе, напряжение в моей груди ослабевает, а нервы успокаиваются. Я представить себе не могла, что это будет именно так – я воображала сцены, наполненные поэзией и красивыми словами, а не этот грубый первобытный инстинкт, который сейчас управлял мною. Любовь порождает удивительные ощущения от одного только его присутствия рядом со мной. Я чувствую биение его пульса, я вижу, как при каждом вдохе вздымается его грудь и трепещут его ресницы, я смотрю на линию его подбородка. Я хочу прижаться к нему губами, хочу познать каждый дюйм его тела, ощутить каждое его движение, хочу видеть те части его тела, которые скрыты от взора других людей. Любовь порождает жадность, и это для меня оказывается неожиданным открытием.