Она всегда с тобой - Лариса Соболева

— Ксюша, тебе нехорошо?

— Сейчас и тебе станет нехорошо, — развернувшись всем корпусом к ней, сказала Ксюша. — Нашего ювелира убили.

— Как! — буквально подпрыгнула Майя и схватилась за грудь руками. А если бы она ехала в этот миг по проезжей части?

— Застрелили. Вместе с охранником.

Ксюша сказала так, будто застрелить человека (двух!) — дело житейское, а в результате ее слова прозвучали до того страшно, что у Майи реально зашевелились волосы. Такого ужаса она не переживала никогда… хотя нет, пережила: получив фотографии, на которых она и Борис… Трудно описать, что пережила тогда. Это как стоять на краю пропасти и знать, что тебя сейчас столкнут туда, ты будешь лететь прямо на острые камни, и видеть их, и знать, что они убьют тебя.

— И ограбили, — тем временем продолжала Ксюша. — Ты теперь понимаешь, как попали серьги к шантажистам? Они их не покупали.

— Хочешь сказать, вымогатели убили ювелира, чтобы забрать мои серьги? — с трудом выговорила Майя.

— Да, именно так. За тобой следили, поэтому пришли в «Турмалин» на следующий день. Глупо было думать, мол, вымогатели купили серьги, чтобы одну вернуть тебе! Мы две идиотки! Все было прозаично: пришли в салон, грохнули ювелира с охранником, забрали серьги и остальной товар, лежавший на витрине. Чего ж не взять, если золотишко само идет в руки? Эй, поехали! — опомнилась Ксения раньше подруги. — Иначе опоздаешь на радио.

И то правда, а то добьется, что ее выгонят. Майя собрала волю, завела мотор и тронулась с места, поглядывая в зеркала — нет ли за ними хвоста. Хвост! Шпионы! Слежка! Хорошо про это читать в книжке, лежа на диване и укрывшись пледом, а закусывать триллер неплохо кофейком с пирожным, но на себе испытать… врагу не пожелаешь.

— Может, это твой сдвинутый поклонник? — спустя некоторое время поделилась мыслями Ксюша. — Типа у него безрассудная и безнадежная страсть тебе, а? Сейчас чокнутых до фига, и самое интересное — они свободно разгуливают!

— Я не торчу в ящике! Меня не видно! Как можно чокнуться от страсти, ни разу меня не увидев, а только слушая новости, которые не всем интересны?

— А фотографии? — напомнила Ксюша. — Как видишь, он имел возможность изучить тебя со всех соблазнительных сторон.

— Умоляю! — взвыла Майя, выкручивая руль. — Не напоминай! Меня трясти начинает. Но ты забыла: их двое — мужчина и женщина. Так что вряд ли это влюбленный придурок устроил мне испытания.

— Тем хуже. Если влюбленного можно уговорить не причинять тебе вреда, надавив на жалость, то как работать с неизвестной мотивацией?

А цель действительно неизвестная, поступки непредсказуемые и нелогичные, отсюда нет возможности просчитать следующий шаг преступников (теперь их только так и нужно называть).

Они подъехали к центру, что называется, впритык. Майя вылетела из машины, как пробка, миг — и она уже в лифте! Подруга еле успела влететь в кабину. Наступила пауза, во время оной Ксюша, прерывисто дыша после спринта, скороговоркой выдала:

— Майка, у тебя опасная ситуация! Не только у тебя. Эти уроды неизвестно что задумали, могут пострадать и Борька, и твой Стас, даже дети!

— Дети? — испугалась Майя, завороженно глядя на пульт, где высвечивались этажи, которые проезжали. — Я решу, как их защитить…

— Надо идти в полицию…

— Нет! — отрицательно затрясла головой она. — Они все узнают… потом Стас… и мальчишки… Нет, я не смогу, легче умереть.

Ксюша схватила ее за плечи и встряхнула:

— Пойми! Если этим зверенышам помимо денег нужно еще что-то, они в любом случае обнародуют твои фотки. Упредить можно одним способом…

Майя панически несколько раз мотнула головой, отрицая предложение подруги, хотя не дослушала. Видя, как огорчила Ксюшу, она схватила ее за руки и зачастила с дрожью в голосе, словно вот-вот расплачется:

— Не могу, не могу, не могу! Я сделаю все возможное, чтобы мерзавцы не искалечили жизнь ни Стасу, ни мальчишкам. Если есть хоть малюсенькая надежда, а она у меня есть… Молчи, умоляю! И не бросай меня, Ксюша. Знаю: я плохая, я глупая, только не бросай меня, ладно?

А тут и двери лифта разошлись в разные стороны. Ксюша ни слова не смогла сказать, так как раздался вопль, это осатаневшая Нана встретила Майю:

— Я тебя убью! Ты меня в гроб загонишь! Снежана негодяйка заболела — нашла время, Таня уехала в деревню делать репортаж, а ты…

— Нана, я здесь, — подняла руки Майя. — Давай текст.

— Нет, я тебя прикончу… — роясь в стопке листов, негодовала Нана. — В этой шарашкиной конторе все на мне! Кругом бардак! Я из-за вас весь ум потеряла… Вот… и вот — это после музыкальной паузы… А это подводки к репортажам после новостей. Не перепутай!

Обе бежали по коридору, а Ксюша, стоя у лифта, смотрела им вслед с большим сожалением.

* * *

Она опаздывала и в ресторан! Честно сказать, опоздание стало частью Майи, ее отличительной чертой, изюминкой, которая всех бесила, но не бросать же любимую работу ради заурядной пьянки. Когда она примчалась домой, Станислав был уже при параде — в костюме и бабочке. Майя предпочитала галстуки, в крайнем случае шейный платок, который облагораживает и подчеркивает мужественность. А в бабочках на шеях мужчин она считывала претензию на аристократизм, не имеющую никакого отношения к фейсу над воротничком.

Муж встретил непутевую жену, конечно, брюзжанием. Станислав ходил за ней, выговаривая претензии, мол, она необязательная, не умеет распределяться, пофигистка и т. д. Под его нудный монолог Майя скакала по спальне, раздеваясь и одеваясь одновременно, а в голове гудело: ювелир убит, убийцы затеяли с ней некие игры, может быть, затягивают в западню. Но разве она не в западне? У них такой мощный, убийственный компромат на нее…

— Э, нет, — вернул жену в реальность Стас. — Не хочу видеть на тебе траурную черноту. Ты прошлый раз была в этом платье. На выставке.

— Какая разница?

— Хочешь, чтоб меня все куры засмеяли? Моей жене нечего надеть! Ходит в одежде, которая ее старит.

— Под курами ты имеешь в виду Аркашу и его свиту из жен и любовниц? Не боись, супружник, хуже Аркашкиных баб выглядеть трудно.

Когда настроение ни к черту, Майя не скупится на шпильки, которые помогают от налетов Стаса, обезоруживая его. Повесив черное платье, она схватила первое попавшееся из нарядных — бежевое, потому что ей действительно все равно, как она будет выглядеть. Нет, Майя женщина и наряжаться, конечно, любит, но для единственного человека — Бориса, а других не существует хотя бы по той простой причине, что забот без того много.

— А серьги? — надулся Стас. — Нарочно игнорируешь мой подарок?

Вот оно! Ой, что будет…

— Понимаешь… — начала она, он перебил:

— Ничего не хочу слышать! Мне нравятся серьги, я не налюбовался их сверканием.