Наследник для чужого мужа - Ирина Шайлина

— Я его не отдам… оставлю. Пусть будет. Ты прав, мне же нужно кого-то любить…

Да, я хотел, чтобы она его оставила. Чтобы у неё осталось что-то от меня, ведь ребёнка мы отнимем. Я понимаю, что щенок и ребёнок несравнимы. Но… пусть будет, Влада права.

- Я даже придумаю ему нормальное имя, — прибавляет она, словно боится, что я щенка отберу.

— Отлично, — улыбаюсь я. — Чопик, конечно, тоже ничего, но Вольдемар всяко приличнее.

С Владой хорошо смеяться, я уже и забыл, каково это — в моём доме царит напряжение. Из комнаты скулит щенок, Влада, сетуя на то, что его ещё нельзя выгуливать кормит его смесью.

— Уже привык без мамки, — говорит она, когда мы уже идём к скверу. — Не так плачет… но иногда тычется носом в мою ладонь, словно пытается материнскую грудь отыскать, и у меня сердце сжимается.

Мы говорим о щенке. Щенок — безопасная тема. Нейтральная, словно Швейцария. Я иду и думаю о том, что гулять Влада вышла в этих же шортах. Они пиздец просто короткие. Нет, я не шовинист, отнюдь. Но каждому мужчине, который смотрит на её ноги мне хочется подойти и сказать в лицо — эта женщина беременна моим ребёнком. Желание такое сильное, что я едва сдерживаю себя. Покупаю мороженое с уличного лотка, Владке захотелось вафельного рожка.

— Ты точно его хочешь? — с сомнением спрашиваю я, глядя на то, как Влада обнюхивает несчастный рожок. — Может, я другое принесу?

— Всё нормально, — Влада все же решилась и мороженое лизнула.

А потом… Она метнулась к ближайшим кустам. Её выворачивало наизнанку, а я стоял в растерянности и не знал, что делать. Потом сообразил — джентльмены в таких случаях придерживают волосы.

— Сгинь, — попросила Влада между спазмами. — Я сама…

Я нашёл, как быть полезным. За пару минут добыл влажные салфетки и бутылку воды, чтобы Влада смогла привести себя в порядок. И то, и другое пригодилось.

— Ты точно хорошо себя чувствуешь?

— Если не считать того, что меня тошнит от любимого лакомства? Отлично. — а потом смягчилась, улыбнулась. — Мне так неловко, что ты это видел…

— Брось, — ответил я. — Всё нормально. Это же естественно…

— Правда, очень некрасиво, — снова улыбнулась. — Ты чудесный, Юр.

— Если тебе для счастья достаточно пачки салфеток, — неловко пошутил я. — То я всегда рад услужить.

Влада с остервенением терла лицо салфетками. Учитывая, что до этого умывалась, а я из бутылки поливал. Ресницы стрелками слиплись, и вся такая свежая, несмотря на то, что её вырвало пять минут назад.

— Знаешь, — сказала вдруг она. — Недостаточно мне счастья салфеток. Мне для счастья много нужно. Так много, что ты представить не можешь… Так много, что я никогда счастлива не буду.

Я проглотил очередную дурацкую шутку — не время и не место. Тон Влады слишком серьёзен. Что ей для счастья нужно, этой запутавшейся девочке? Наверное тоже, что и всем остальным девчонкам… Кажется, что немного. Отчего тогда так счастливых мало вокруг?

— А самое паршивое, — продолжила она. — Что мне все ещё хочется мороженого.

— Может, фруктовый лёд? — осенило меня.

— Гадость, — поморщилась Владка. — Но на безрыбье… давай попробуем.

Владка уселась на лавочку подальше от кустов, над которыми надругалась, я пошёл за мороженым. Оно было арбузным, наверняка, химическим насквозь, Юльке бы поплохело от мысли, что её плодное яичко этим питается, но Влада слопала во мгновение ока.



— Не то же самое, но сойдёт.

Мы пошли домой. В сквере легко казалось, несмотря на приступ тошноты. А сейчас Владкина высота все ближе, а с ней и сосед. Он мне не нравился и ничего я с этим поделать не мог. Оставалось надеяться только на то, что у Влады скоро живот вырастет, и на время распугает всех поклонников. Всё же, беременная женщина это не предмет для вожделения. Хотя, в моём случае…

— Тебе придётся выдержать бой с Юлькой.

— Мы с ней никогда не скандалили раньше. Она старше была, да и сдержанная всегда… Будем считать, что я наверстываю упущенное.

Остаток времени мы возились с щенком. Уходить не хотелось, мозг лихорадочно выдумывал причины чтобы задержаться. Юлька беспокоится, нужно ехать. Беспокоится ли? Или читает о замерших беременностях и прочих ужасах?

— Ты точно себя нормально чувствуешь? — на всякий случай уточнил я.

— Точно… В мою первую беременность у меня тоже был токсикоз, но недолго. Буду надеяться, что и в этот раз минует быстро.

Владка одевала на щенка крошечный памперс, а ему это явно не нравилось. На морде читалось — вот наберусь сил и всех, на хрен, покусаю. Он уже будто шалить начинал, грыз бутылочку жмурясь от удовольствия, и Владку узнавал точно.

— Может Мухтар или Рекс? — предложил я первое попавшееся в голову.

— Нет… это же овчарки, а Игорь сказал пёс мелким будет.

Боже, опять этот сосед, где бы набраться терпения. Я терплю. Предлагаю клички, раз за разом Владка их отвергает. На улице уже сумерки, мне домой пора. Но здесь… так хорошо. Верхний свет мы не включили, горит лампа, заливая все вокруг рассеянным жёлтым светом. Уютно. Щенок, на которого все же натянули памперс дополз на животе — ходить он не умел ещё толком, до Владкиной ноги, упёрся носом в ступню и уснул. Слышно было, как сопит, как мерно приподнимаются его бока. У меня кружка с чаем, стоит на ковре рядом. Чай остыл уже, но я все тяну, цежу его мелкими глотками, сам себе поставив условие — вот закончится он и я уйду. Хочется, чтобы не кончался. Вообще многого хочется такого, что не облечь в слова. Сотни упущенных возможностей роят вокруг меня в воздухе, тысячи запретных желаний, миллионы сожалений.

— Влад, — вдруг решил спросить я. — А чего тебе для счастья нужно?

Я понимаю, что это явно не чужой ребёнок в животе. Но… мне хочется знать. Влада смотрит на меня, улыбается загадочно и немного печально, Мона Лиза.

— Не спрашивай лучше, Юр… Давай я тебе ещё чаю налью?

— Давай, — вздохнув соглашаюсь я. — Ещё чаю.

Владка забирает мою кружку и уходит на кухню. Щенок, лишённый вдруг её тепла ерзает, скулит и недовольно щурится на свет.



Моей беременности было уже десять акушерских недель, то есть, с момента подсадки эмбриона прошло уже восемь недель. Уже столько дней во мне малыш жил… Я с напряжением ждала, когда же вырастет живот, пока же его не было и в помине — меня тошнило буквально от всего, и я лишь похудела.

— Неважно выглядишь, — сказал Игорь.

Игоря в моей жизни становилось все больше и больше. Он был весьма загадочным, иногда мог исчезнуть на несколько дней, потом стучался, как ни в чем не бывало и спрашивал, не испекла ли я торт.