Цыпленок Лисы Патрикеевны - Дарья Донцова

Ксения опять глубоко вздохнула.

– Я уже заканчивала ординатуру, когда бабуля куда-то на весь день пропала. Домой она вернулась с маленькой девочкой и рассказала историю. Ей позвонил Никитин и сообщил, что баба – помощница садиста родила в заключении дочку. От кого она забеременела, так и не сумели выяснить, но, скорее всего, отец – кто-то из охраны. Девочку мать назвала Ренатой, малышка содержалась при зоне. Когда ребенку исполнилось три года, встал вопрос о его дальнейшей судьбе: или кто-то из родни забирает крошку, или дорога ей в интернат. Ну, и бабушка взяла внучку!

Ксения замолчала.

– Антонина Васильевна была отчаянным человеком, – заметил Эди, – ребенка от такой матери не каждая приведет в свой дом.

– Бабуля свято верила, что воспитание побеждает генетику. Я же никогда не хотела никого убить, – неожиданно улыбнулась Ксения. – Рената оказалась милой, тихой и ласковой. Правда, слегка отставала в развитии, ее хотели отправить в коррекционную школу. Но бабуля использовала свои связи, и Рени окончила десять классов. Бабушка скончалась в глубокой старости, она успела узнать, что я стала доктором наук. А Рената мечтала о карьере актрисы, несколько раз пыталась поступить театральный вуз, но неудачно. Ей приходилось работать там, куда ее брали. Потом она заболела гриппом, тяжело перенесла болезнь, а после того, как выздоровела, начались проблемы с психикой. Сестру лечили, но особого успеха не достигли. Я в конце концов нашла группу ученых, которые разрабатывают новое лекарство для таких, как Рени. Ее взяли в группу клинических исследований, надели браслет, поставили помпу. Руководитель предупредил, что браслет придется носить около двух лет. И он же пристроил мою сестру в фирму, которая поздравляет детей и взрослых с праздниками. Я сначала отговаривала сестру от такой работы, боялась, что она не справится. Рената попала туда, где сотрудники наряжались какими-то сказочными героями, изображали принцесс, русалочек, царевен, Винни Пуха. Это же то самое актерство, о котором Рената страстно мечтала! Целый год сестра ощущала себя счастливой, с горящими глазами рассказывала, как радуются дети, увидев в свой день рождения принцессу.

Ксения покачала головой.

– И вот что удивительно: Рената, учась в школе, не могла выучить простой стих и таблицу умножения, но в агентстве она живо запоминала тексты ролей, имена детей-именинников и их родни. В сестре неожиданно проснулся бизнесмен, она начала потихоньку брать частных клиентов. И им, и ей выгоднее работать без агентства. Близкими друзьями Рени так и не обзавелась, она стеснялась людей, но на работе становилась другой. О своем последнем заказе она говорила с придыханием. К ней обратились не заранее, предложили работу накануне. Прислали с курьером очень красивую одежду, сообщили адрес, куда надо прийти. Надо было медленно подойти к дому, встать около него и ждать ну очень богатую клиентку. Заказчица расскажет, что требуется делать.

Голос Ксении прервался, Блюменгуртен сделала глоток из стакана и договорила:

– Надо было прийти вовремя, опаздывать нельзя. Клиентка – владелица театра. Если Рената хорошо выполнит задание, ее возьмут в штат и дадут главные роли… Ну, вы знаете, чем дело завершилось.

– Ваша сестра в каком агентстве работала? – поинтересовалась я.

– Цифры там. Глупое что-то… Секундочку. – Ксения вынула телефон. – «Семьдесят семь счастливых поросят», вот такая контора.

– Оригинально, – усмехнулась Алевтина, – простенько и со вкусом. А по какой причине Романов захотел «засыпать» студентку-отличницу? Откуда ему известно, кто ваши родители?

– Мать Филиппа стала одной из последних жертв родителей, – тихо ответила Ксения. – Судебный процесс сделали закрытым, в зал никого из зевак не впустили. Знаете, наверное, что есть люди, которые ходят по судам, чтобы просто послушать о каких-то преступлениях.

– Да, конечно, – кивнула я. – Но сейчас иначе, чем в советские времена. Тогда пресса не рвалась в зал с фотоаппаратами. Филипп аспирант, вы второкурсница – у вас не такая уж большая разница в возрасте.

– Он старше меня на девять лет. Не сразу поступил в институт. Срезался на вступительных, отслужил в армии и только тогда попал на первый курс. В советское время демобилизованные после срочной службы получали разные льготы. Одна из них – поступление в вуз, даже если не набрал проходной балл. Филипп участвовал в судебном процессе и, более того, стал одним из ключевых свидетелей. Мальчику исполнилось девять лет, в тот день ребенок находился в больнице – скарлатиной заразили. Невеселый праздник получился. Маму не пустили в инфекционное отделение. Она постояла во дворе, показала пакет с подарком, потом ушла. Сынишка продолжал смотреть на женщину из окна. Видел, как мама поймала машину. Мальчик запомнил номер. Это все, что он мне рассказал. Кстати, сейчас Романов – прекрасный врач.

Когда Ксения ушла, Эди потер затылок.

– Тяжелая история. Жаль мальчика. Тот, кто активно помог Давинчи скрыться, решил представить ее жертвой ДТП, все сделать для того, чтобы не было проблем с установлением личности. Ренату одели нужным образом, велели идти медленно, не опаздывать. И, обратите внимание, заказ она получила накануне вечером. Не всякий артист согласится взяться так спешно за работу.

– Знали, к кому обращались, – сказала Аля, – понимали, что девушка никогда не откажется. Вероятно, заказчика убийства Леоновой надо искать среди ее приятелей.

– Ксения сказала, что младшая сестра ни с кем не поддерживала дружеских отношений, – напомнила я, – была чересчур стеснительной.

– А хотела стать актрисой, – засмеялся Гера. – Лицедеи – другие.

– Сцена и обычная жизнь – не одно и то же, – возразил Эди. – Илларион Певцов, известный актер начала двадцатого века, в жизни сильно заикался, но на сцене говорил четко и ясно.

Я посмотрела на часы.

– Время еще совсем не позднее.

Коробков понял меня правильно, поднял трубку.

– Алло! Ваше агентство до которого часа работает?.. В интернете, естественно. Там такой информации нет… Так, так, понятно. Спасибо.

Коробков положил трубку на стол.

– «Поросята» закрылись? – предположила я.

– И как ты догадалась? Сейчас по этому телефону и адресу другая контора.

– Значит, Августа знала какую-то информацию об Илье, – предположила я. – Возможно, она в курсе, кто совершил подмену младенца. Интересно, как Давинчи догадалась, что с ней захотят поговорить сыщики? Она живо приняла меры.

– Сама все организовала, – дополнил Гера, – выбрала жертву.

Димон начал ходить по кабинету, чем несказанно удивил меня. Как правило, компьютерозавр Коробков всегда сидит у своих ноутбуков.

– Вырисовывается картина, – забубнил он. – Давинчи, скорее всего, знает правду о младенцах. Ей удалось устроиться в дом Мироновых няней, проработать несколько лет. Как правило, малыш привыкает к бонне, она зачастую становится ему ближе, чем мама. Воспитательница спит в одной комнате с ребенком, кормит его, гуляет с ним, играет. Родительница любит отпрыска, покупает игрушки и оплачивает труд гувернантки. Но ребенок не задумывается о деньгах. Он видит: есть мать, которая регулярно забегает в детскую, целует его, тормошит, обнимает и уносится на работу, и есть тетя Оля (Наташа, Катя, Лена, Таня, Ира). Вот она всегда рядом, в любой момент, именно ее надо звать, когда упал или обидели. Смена няни – мощный стресс для детской психики, поэтому родители закрывают глаза на недостатки воспитательницы, терпят ее капризы, придирки, приноравливаются к чужому характеру. А Давинчи уволили, когда Илье было три года. Кабы ей дали от ворот поворот после того, как мальчик справил первый день рождения, не было бы удивления.