Птица и меч - Эми Хармон

КОРОЛЬ ПРОВОДИЛ МЕНЯ в мою комнату и выставил у двери четырех стражников.

— Для твоего и моего спокойствия, — пояснил он.

Я не ответила — ни мыслями, ни взглядом. На сердце царило смятение, руки в длинных рукавах-колокольчиках подрагивали. Я все еще чувствовала его вкус — сильный и пьянящий — и боролась с искушением провести языком по губам, чтобы воскресить недавние события. И все же меня не отпускало ощущение, будто меня поманили, в действительности не желая. Чувство это было мне хорошо знакомо. Внезапно я испытала острую тоску по Буджуни — единственной душе в этом мире, которая на самом деле меня любила.

Я изнывала в ожидании, пробовала читать, пыталась вслушиваться в каменные стены, но крепость безмолвствовала. Наконец явились Пия и Грета. Они помогли мне раздеться и расчесали волосы перед сном, но, хоть и казались усталыми и раздраженными, ничего необычного в их поведении не было. Все их ворчание сводилось к тому, сколько дел они сегодня переделали и сколько им еще предстоит сделать. Мне оставалось лишь гадать, уехал ли отец в Корвин без меня или, как прочие делегаты, отправился после ужина в свои покои, чтобы составить новый план.

Замок переполняли тайны и интриги. И люди, жаждущие власти и боящиеся магии. Порой до меня долетали их мысли — не более чем обрывки слов и эмоций, — и я напряженно пыталась составить из них мозаику, пока в окне не забрезжил рассвет.

На следующий вечер меня нарядили, накрасили и вновь препроводили в тронный зал, где я заняла уже привычное место по левую руку от короля. На сей раз делегация казалась немного более отдохнувшей, взгляды стали внимательнее, речи — высокопарнее. Отец не уехал в Корвин. Его лицо по-прежнему напоминало восковую маску, а глаза так и шныряли по сторонам, но, по крайней мере, ореол смерти исчез.

Тирас не притрагивался ни к еде, ни к питью, но охотно вступал в беседы о происходящем в разных частях королевства. Через час, когда гости утолили голод, лорд Голь поднялся со своего места, обвел собравшихся многозначительным взглядом и с фальшивой церемонностью обратился к королю:

— Наше королевство состоит из десяти провинций: Килморда, Корвин, Билвик, Бин Дар, Инук, Квандун, Янда, Голь, Фири и, разумеется, Дейн.

На последнем слове он чуть заметно поклонился королю. Дейн была провинцией, которой исторически правила семья Тираса, провинцией, окружавшей столицу, провинцией королей.

— Сегодня здесь собрались представители пяти из них. — И он принялся загибать пальцы. — Фири, Корвин, Билвик, Бин Дар и Голь. Шесть, если мы считаем Дейн. Если мы считаем вас.

Король молча ждал продолжения.

— Представители Янды, Квандуна и Инука, чьи земли лежат южнее, опасаются вольгар куда меньше своих северных соседей. Они не выразили заинтересованности… в этом съезде.

— Вы хотите сказать — в государственном перевороте? — с обманчивым спокойствием спросил король. — А что же вы? — И он пристально посмотрел на каждого члена делегации, всем своим видом требуя ответа.

— Если речь про переворот, то я в нем тоже не заинтересована, — заявила прелестная посланница из Фири, поднимаясь с места. — Я здесь лишь для того, чтобы поддержать короля Тираса в его борьбе против вольгар. Моя провинция готова приложить любые усилия для защиты Джеру. Всего Джеру.

Король немедленно встал и ответил ей легким поклоном. Кель повторил его жест — рука покоится на эфесе меча, глаза прикованы к женщине. Я тоже испытала порыв подняться. Конечно, это было бы смешно, в глазах собрания я была пустым местом. Но если присутствующие начали делиться на лагеря, мне бы не хотелось оказаться на стороне людей вроде Билвика, Голя и щеголеватого правителя Бин Дара. На стороне тех, кто настоящими врагами считал подобных мне и моей матери.

— Килморда лежит в руинах. — Тирас обвел собравшихся взглядом черных глаз. — Лорд Килморда и его семья мертвы. Вольгар удалось отбросить, но они оставили после себя хаос и разрушение. Долина усеяна гниющими трупами, вода отравлена мертвечиной. Выжившие бежали в Фири, Дейн и Корвин, хотя дорога туда лежит через неприступные горы. Если вы не хотите, чтобы всё Джеру постигла та же судьба, отложите свои политические интриги до лучших времен.

— Но, ваше величество, именно поэтому мы здесь, — с приторной угодливостью поспешил вставить лорд Голь. — Думаю, лорд Корвин, лорд Билвик и лорд Бин Дар согласятся с моим мнением, что именно ваша снисходительность к Одаренным послужила толчком ко всем этим ужасающим событиям. Проклятые ведьмаки бежали на север, спутались там с дикими зверями и породили чудовищ, которые угрожают теперь Джеру.

— Если я так снисходителен к Одаренным, как вы говорите, зачем им бежать на север? — холодно возразил Тирас. — Почему бы не остаться здесь, раз я так гостеприимен?

— Их нужно уничтожить, ваше величество. Вы не справились с этой задачей. Теперь они натравили на нас вольгар. — Лорд Бин Дар встал рядом с лордом Голем, оставшиеся члены Палаты лордов, включая моего отца, медленно последовали его примеру, сидеть остались лишь те, кто не обладал титулом и политическим весом.

Меня снова охватило желание подняться.

— И откуда же вам это известно, лорд Бин Дар? — поинтересовался король, опершись о стол и подавшись вперед. — Я сотнями убивал чудовищ в Килморде и что-то не заметил подтверждения вашим словам.

— Мы допросили Одаренных, ваше величество, — с самодовольной ухмылкой ответил лорд Билвик.

— Каких Одаренных? — едва слышно молвил король.

— Каких удалось поймать в наших провинциях, разумеется, — встрял лорд Голь. — Перед казнью их всегда подвергают допросу с пристрастием. Все они сознались в сговоре с вольгарами.

Его, лорда Голя и лорда Бин Дара окутало облаком самодовольства вроде тех, что источают дешевые духи, продаваемые на воскресных ярмарках. Их атака была явно спланирована заранее. Что касается моего отца, то он распространял еще и жадность — едва ли не более зловонную, чем заговор его приятелей.

— То есть вы хватаете собственных подданных и пытаете их до тех пор, пока они не сознаются во всем, в чем вам нужно, — подвел итог король.

Замысловатой формы брови лорда Бин Дара взмыли вверх, скрывшись под шапкой иссиня-черных волос, чей цвет намекал на литры красителей и лишь делал его лицо старше и острее.

— Ваш отец, король Золтев, зарубил жену Корвина без суда и следствия… И за что же? За летающий носовой платок! — Лорд Бин Дар изобразил изнеженными пальцами трепет ткани и поморщился, словно это воспоминание причиняло ему боль. — Мы, по крайней мере, судим Одаренных, прежде чем предать их смерти.

Обман. Вина. Сила. Смерть. Слова густым супом повисли в воздухе, я больше не могла разобрать, кому какое принадлежит. Мысли поплыли. Все смешалось воедино: лицо матери, ее кровь на камнях, прижимающие меня руки, слабеющий шепот над ухом. Я зажмурилась и опустила голову. Голос лорда Бин Дара доносился до меня, как сквозь толщу воды.