Капля яда - море зла - Светлана Алешина

— Позвонила. Но ее голос я узнала. У меня вообще есть дар распознавать голоса.

«Так, ну, кажется, все окончательно ясно. Если речь зашла о голосах, то дальше можно не продолжать. Шиза, тебе не хочется покоя…»

— Таким хриплым голосом меня спросила: «Андрей Романович дома?» Я ответила, что он на работе. Она больше ничего не сказала и трубку бросила. Вот и все.

— Угу, — задумчиво протянула Лариса, пытаясь представить себе эту девицу.

И по всему выходило, что это была именно та вульгарная Татьяна, которая после вечеринки неожиданно ушла с Водопьяновым. Информация в принципе не бог весть какая. Если Татьяна — любовница Панина, так вполне могла и позвонить, и перед окнами с ним разговаривать. Жена же ненормальная, чего особо церемониться-то? Хотя все равно странно. Надо бы с этой Татьяной перекинуться хотя бы несколькими словечками… А с Ольгой явно надо закругляться. — Ну что ж, мне пора идти, — с явным облегчением сказала Лариса и поднялась со стула. — Спасибо вам большое за информацию. Если я что-нибудь узнаю, то непременно вам сообщу.

— Хорошо, — отозвалась Панина.

— Вы не расстраивайтесь, — как можно мягче сказала Котова в прихожей. — Все будет хорошо.

Почему-то ей стало жалко эту бедную женщину, которую и замуж-то взяли только потому, что ее папа работает в прокуратуре. Ольга грустно кивнула, и было видно, что она сама не верит в это.

Марина Александровна Садовникова оказалась действительно довольно нервозной особой. Это была среднего роста худощавая женщина с вытянутым лицом, которые в народе иногда называли «крысиными».

Лариса отметила ее бледность и синяки под глазами, в которых застыла тревога.

Такой предстала перед Котовой бывшая жена Дмитрия Садовникова. Она стояла на пороге собственной квартиры, а Лариса — перед ней, держа заготовленное специально для этого случая милицейское удостоверение. Она им пользовалась только в крайних случаях, а выдано оно было ей под личную ответственность полковника Карташова.

— Здравствуйте, — холодно поприветствовала ее хозяйка. — Все равно ведь не уйдете, даже если я и не разрешу войти.

— Почему же не уйду? — слегка усмехнулась Лариса. — Уйду. Только зачем же так сурово? Я пришла, между прочим, разобраться в ваших проблемах, которые вы обрисовали моим коллегам, капитану Гунину и майору Меньшову.

Котова прошла в квартиру, и Садовникова закрыла за ней дверь.

— Они меня подозревали в убийстве собственного мужа, эти ваши коллеги, — не скрывая ненависти и презрения, произнесла Марина.

— Об этом мы с вами сегодня говорить не будем, — успокоила ее Лариса. — Поговорим о статуэтках, которые пропали в вашей квартире.

— Издеваетесь, да? — нервно бросила Садовникова.

— Почему же издеваюсь? — продолжала играть роль спокойного Штирлица Лара, хотя чувствовала, что еще несколько таких фраз, и она обложит Марину матюгами и уйдет. Тем более что пришла она сюда вообще-то не совсем по своей воле, а по просьбе так называемых коллег.

— Интересно, кому они могли понадобиться? Неужели тому, кто убил вашего бывшего мужа?

Марина вздохнула.

— Нет, конечно, — тихо ответила она. — А с другой стороны, почему бы и нет? Так, захватил что под руку попалось.

— Может быть, — не стала спорить Лариса.

Она прошла в комнату и мельком осмотрела квартиру со стандартным, добротным евроремонтом. Он как бы сообщал: «Вот, смотрите, какой я классный. Не хуже, чем у других…» Марина, по всей видимости, жила одна, и о том, что живет здесь женщина, свидетельствовал только трельяж, на котором стояла пара баночек с кремом.

— Скажите, а эти самые статуэтки не могли пропасть раньше? — спросила Лариса. — Ну, мало ли, может быть, их кто-нибудь украл у вашего мужа? Может быть…

— Пропил, хотите сказать? — недобро усмехнулась Садовникова, доставая сигарету и прикуривая ее дрожащими руками.

— Ну, это вам лучше знать, пил ли ваш супруг или нет, — рассудительно заметила Котова.

— Супруг пил умеренно, — ответила Марина. — А статуэтки стояли на месте еще неделю назад.

— Значит, вы были у Дмитрия дома? — сделала логический вывод Лариса.

— Была, а что такого? — В голосе бывшей супруги снова послышался вызов.

«Ну и вздорная бабенка! Интересно, она всегда такой была? Когда, например, в институте училась вместе с Поперечниковым, когда замуж за Садовникова выходила? Или потом скурвилась?» Лариса находилась в каком-то приподнятом настроении, и насмешливость по отношению к малоприятной женщине давалась ей легко.

— Вообще-то в квартире были еще и деньги, которые пропали. Большая сумма. Вам о ней ничего не известно? — спросила Котова. — Если вы поддерживали отношения с Дмитрием, может быть, в курсе его дел?

— Каких дел? В его фирме, что ли? — презрительно скривила губы Марина. — Мне это неинтересно. Может быть, еще скажете, мне интересно, с кем он спал? Ошибаетесь!

— То есть личная жизнь Садовникова вам была безразлична, и вы о ней ничего не знаете, — сделала вывод Лариса.

Марина не ответила. Общение, что и говорить, давалось пока с трудом. Но сыщица видела, что Садовникова нервничает, а хорохорится она из чувства противоречия. Агрессия вообще свойственна таким типажам, как она. Типичный холерик, истероид, невроз… «Господи, снова заговорила как Курочкин», — остановила себя Лариса. Однако суть заключалась в том, что обычно такие люди сначала агрессивны, а потом, как правило, ломаются и начинают вести себя паиньками. Котова интуитивно ощущала, что близка та минута, когда хозяйка квартиры перестанет задираться и с ней можно будет нормально разговаривать.

— Ладно, личная, значит, жизнь Дмитрия…

— Да не интересуют меня его шлюхи, не интересуют! — выкрикнула Марина.

«И это мы проглотим, — спокойно про себя подумала сыщица. — Скажем спасибо, что еще слюной не брызнули. А то как-то совсем неприятно было бы…»

— Я вообще не об этом… — Лара сделала паузу, а потом небрежно, как бы между делом, добавила: — Тут вы жаловались, что вам какой-то тип проходу не дает… Так мы можем людей выделить, проследить…

Марина насторожилась и как будто застыла.

«Ну давай, давай, не томи душу, хватит играть в стервозину! Как дура ведь выглядишь!» — смеялась в душе Лариса.

И он пришел, этот момент. Глаза Садовниковой увлажнились, губы скривились, прямо как у ребенка, собирающегося не на шутку расканючиться, и она дрожащим голосом произнесла:

— Не надо следить…

А потом, уже не сдерживаясь, расплакалась. Лариса увидела стоявшую на столе бутылку коньяка и решила взять инициативу на себя. Налила немножко в рюмку, стоявшую тут же, и протянула Марине.

— Выпейте и постарайтесь успокоиться. Почему следить не надо? Сделаем все профессионально. Только вы расскажите, как все это происходит. Кто вас преследует? Как выглядит?