Танки в плен не сдаются - Александр Тамоников

— Чем мы будем заниматься сегодня и завтра?

— Готовиться.

— Мы готовы.

— Это понятно. Штаб предоставит нам карту, на ней определимся с маршрутом. Установите связь с капитаном Набри. Его позывной «Горец». Операция требует утверждения в вышестоящем штабе. Генерал за эти дни получит его. Необходимо все правильно оформить и решить, когда подвести к Байару отдельный танковый батальон.

— Где будут находиться мои танки и экипажи?

— «Т-90» — в капонирах танкового полка. Они будут замаскированы и взяты под охрану. Экипажи останутся здесь же, в штабе. На втором этаже есть несколько комнат, подготовленных для вас. Питание в штабной столовой. Распорядок дня точно такой же, как и в отдельном батальоне.

— Я понял. Вопросов больше нет.

Командир дивизии встал, поднялись и российские офицеры.

— Сейчас, капитан, советник проводит вас до стоянки танков, — сказал генерал Абдул Биджани. — Вы сдадите их под охрану майора Габи, командира танкового полка, после чего Георгий Викторович проведет вас в комнаты. Прошу без необходимости не покидать их. Сеанс связи с командиром группы спецназа проведете со стоянки. Обо всех изменениях и дополнениях в плане вы будете оповещены. Для постановки окончательной задачи на операцию встречаемся первого числа, в двадцать два пятнадцать, здесь же, в моем кабинете. Занимайтесь. Я на передовую.

— Я должен быть с вами, — сказал подполковник Соколовский.

— Обойдусь, тем более что сегодня у нас ничего особенного не запланировано. Исключая артиллерийскую дуэль. Но вы знаете, что она у нас, как и снайперская, проходит ежедневно.

— Хорошо, господин генерал, — сказал Соколовский. — Я занимаюсь российским экипажем ударного взвода. Разрешите идти?

— Конечно.

Пока сирийские экипажи ставили в танковые капониры свои машины, капитан Иволгин сообщил товарищам о замысле командира дивизии. Потом он включил радиостанцию и вызвал на связь командира группы сирийского спецназа.

Видимо, тот ждал сеанса, поэтому ответил незамедлительно:

— Горец слушает!

— Это Волна. Проверка связи.

— Слышу вас хорошо. Вы уже на месте?

— Да. Как считаете, наша прогулка реальна?

— Вполне.

— Это все. До связи!

— До связи!

Иволгин отключил станцию и передал по переговорному устройству механику-водителю:

— Давай, Миша, в укрытие.

Танкисты оставили свою боевую машину в капонире, посмотрели, как сирийские солдаты натягивали над ним маскировочные сети. После этого члены всех трех экипажей в сопровождении военного советника дивизии отправились в штаб.

Подполковник Соколовский показал им комнаты, отведенные для них. Они мало чем отличались от тех, которые были предоставлены российскому экипажу в отдельном танковом батальоне.

Иволгин довел ближайшую задачу только до своих боевых товарищей. Сирийцы пока не знали ее. Поэтому он собрал командиров экипажей. Они устроились на небольшом балконе. Иволгин довел до них обстановку и суть задачи.

— С нами пойдет экипаж старшего лейтенанта Акдара, — сказал Станислав. — В войска отправится экипаж лейтенанта Сумани.

Тот сразу же спросил:

— Почему было решено разделить нас? Мы могли бы все вместе показать себя противнику у Байара и быстро уйти к переправе.

— Таково решение командира дивизии, — ответил Иволгин и спросил: — Ты, Умар, собираешься опротестовать его? Если да, то доложи об этом генералу, когда он вернется с передовой. Я разрешаю тебе обратиться непосредственно к нему.

Лейтенант вздохнул и заявил:

— Командир дивизии, конечно же, не будет меня слушать. Кто я, а кто он?

— Тогда выполняй приказ. Если нам удастся захватить плацдарм на южном берегу и уничтожить переправу боевиков, то и для тебя здесь найдется работа. Имитацией прорыва вдоль реки дело не ограничится. Боевиков необходимо заблокировать со всех сторон. Значит, части дивизии будут осуществлять реальный прорыв, постараются занять прибрежные кварталы поселка. Так что без реального дела твой экипаж не останется. Не исключено, что вас переправят к нам. Или наоборот, нас перебросят к поселку, когда плацдарм будет расширен.

Сумани кивнул и заявил:

— Я все понял. Но мне не нравится решение комдива.

Иволгин улыбнулся и проговорил:

— Вот когда ты дорастешь до генерала, сам будешь принимать ответственные решения, тогда вряд ли потерпишь, чтобы кто-то выражал вот так свое недовольство твоими приказами.

— Мне генералом не быть.

— Почему же? Абдул Биджани когда-то был лейтенантом.

— Это было давно, в мирной Сирии.

— Тогда и продвигаться по службе было сложнее. А на войне сегодня ты взводный, завтра — ротный, послезавтра — комбат. В боях убивают, лейтенант. В первую очередь обе стороны стараются уничтожить офицеров противника.

— Все равно не нравится. Мы готовились вместе и действовать должны так же.

Иволгин решил, что пора ставить точку в этой совершенно бесполезной дискуссии.

— У нас приказ, и мы выполним его, нравится тебе это, Умар, или нет, — заявил он.

Экипажи бездействовали целые сутки. Впрочем, и на передовой в это время ничего особенного не происходило. Сирийская артиллерия, явно экономя боеприпасы, постреливала по выносным позициям боевиков, те так же жидко отвечали. В наступление части дивизии не шли. Кое-где ввелись позиционные бои.

Несколько раз в небе появлялись российские и сирийские самолеты. Однажды подлетели американцы. Их обстреляли из зенитных установок. Они не получили никаких повреждений и тут же ушли.

Экипажи выполняли распоряжение командира дивизии и все время проводили в своих комнатах. Танкисты выспались на несколько дней вперед.

В десять утра первого августа Иволгина вызвал к себе командир дивизии.

Капитан приоткрыл дверь и спросил:

— Разрешите?

— Входите.

Иволгин шагнул в кабинет, где, кроме генерала, никого не было.

Комдив указал ему на стул у среднего стола и предложил:

— Присаживайтесь.

Капитан сел, взглянул на командира сирийской дивизии, который выглядел уставшим, и сказал:

— Слушаю вас, господин генерал.

— План операции утвержден. Задача остается прежней. Переброска через реку двух танков «Т-90» и пары БМП будет проведена в известном вам месте.

Иволгин кивнул и проговорил:

— Понял вас. Но постановка задачи, насколько я помню, должна была начаться в двадцать два пятнадцать.