Любовь, которая меня нашла - Карина Риси

– Я уже заметила это. Но, кажется, ей нравится Элиза, – я обернулась, чтобы взглянуть на него, – и, по-моему, ты тоже. И, честно говоря, очень даже.

Он немного смущенно покачал головой.

– Сеньорита Теодора и Элиза выросли вместе. Наши семьи всегда были соседями в поместье. Поэтому она проводит много времени с нами. Они с Элизой учились вместе, ездят вдвоем за покупками, все делают вместе. Иногда я спрашиваю себя, как Элиза выдерживает ее столько времени! Не то чтобы я не уважаю Теодору, просто порой ее слишком… много! – засмеялся он.

Иэн поднял руку, приблизился к Шторму и рывком снял веревку с шеи, освобождая его. Конь сразу же пустился рысью.

– Давайте дадим ему чуть-чуть побегать. Это то немногое, что ему нравится. Правда, потом сложно заставить его остановиться.

Я вышла из конюшни следом за Иэном и облокотилась на ограду так же, как и он.

– Теодора сказала мне одну вещь… – начала я, но затем остановилась.

Мне не хотелось показаться невежливой или же любопытной. В конце концов, я знала его всего один день и не имела никакого права требовать от него объяснений. Но, по правде говоря, мне хотелось знать о нем больше.

Иэн оторвал взгляд от носившегося кругами Шторма и повернулся ко мне.

– И что такого сказала сеньорита Теодора, что… заинтересовало вас? – Казалось, он удовлетворен выбранным словом.

– Не хочу быть невежливой, но… – Лучше спросить один раз. Это как оторвать пластырь. – Теодора сказала, ты ищешь себе жену. – Я украдкой бросила на него взгляд, и, заметив удивление на его лице, повернулась к Шторму, который теперь делал меньшие круги, постоянно изменяя направление, будто двигаясь зигзагом. – Я подумала: почему так? Разве это нельзя сделать тогда, когда кто-то нравится?

Я не осмеливалась взглянуть на него. Старалась максимально вслушиваться в каждый исходящий от него звук. И услышала лишь легкое покашливание и шуршание одежды.

– Мне необходимо скоро жениться, моей сестре требуется влияние… – слово «влияние» он сказал с горечью, – …женское. Мне следует найти кого-то соответствующего, – добавил парень.

– Какой грациозный, – сказала я, все еще наблюдая за Штормом. – Я предполагала, что люди в браке ищут любви.

– Любовь может прийти позже. Уважение и восхищение в этом случае важнее любви, – пробормотал он и умолк.

Я больше не могла сдерживаться, поэтому повернулась к нему.

– Вы обеспокоены целомудрием, но ни во что не ставите любовь? Я знаю, что женитьба – это очень серьезно, и надо подходить к этому … – ощутив в себе возрастающую ярость, еще больше разозлилась оттого, что такое чувство возникло, – …обдуманно, но не так, словно это сделка! Женитьба – это сложно даже для двух любящих людей, а без любви брак обречен на провал. Ты должен быть ответственнее!

Стоп! Это я говорила все эти глупости? Это я защищаю институт брака? Однозначно путешествие во времени повлияло на мой мозг. Очень разрушительно!

– Я чувствую ответственность, сеньорита София. И думаю над тем, чтобы выбрать хорошую девушку из хорошей семьи. Кого-то, кто частично займет место, которое много лет назад оставила моя мать. Меня беспокоит благополучие Элизы.

– Выбрать? Ты говоришь так, словно покупаешь невесту! – сухо возразила я. – Ты рассматриваешь эту женщину, будто она добро на продажу. Товар. Это отвратительно!

– Вы думаете, я не знаю? – голос Иэна стал тише, он почти шептал. В его глазах читалась горечь. – Но я пообещал родителям заботиться об Элизе. И выполню это обещание. Даже если мне придется пожертвовать собственным счастьем.

Тихий хриплый голос и грустный тон обезоружили меня.

– Прости, Иэн. Я не хотела огорчать тебя неприятными разговорами. Но подумай хорошо о том, что ты делаешь, – продолжила я, совершенно обезумев от грусти на его лице и не понимая, почему мне так плохо от нее. – Ты еще очень молод. Необязательно жениться прямо сейчас. Подожди еще чуть-чуть. Возможно, ты встретишь любовь… и гармонию в одном человеке. Повремени. Подумай лучше. – Я не прекращая била ногой по доскам ограды.

– Я был бы очень рад, если бы это было возможно. И все происходило бы настолько быстро, как надо мне. Однако Элизе скоро шестнадцать, и ей нужна женщина, которая научит ее определенным вещам.

– Коль проблема только в этом, то она решена. Я могу научить ее! Могу объяснить ей, откуда берутся дети, и как не попасть под влияние хитрецов, и…

– Сеньорита София! – он перебил меня таким осуждающим тоном, что я попятилась. – Пожалуйста, прекратите! Я не об этом. Речь идет о том, чтобы стать хорошей женой, заботиться о доме, руководить прислугой и тому подобное. Ни слова по поводу того, откуда берутся дети и нечто в этом роде.

Я поморщилась.

– Ты думаешь, ей необходимо владеть знаниями о том, как командовать прислугой, но необязательно знать, чего захочет от нее муж в спальне? – Что это за место, в конце-то концов? – Знаешь, Иэн, ты очень странный!

– Я не хочу вас обидеть, сеньорита, но могу сказать то же и о вас, – произнес он, однако, с ласковым взглядом.

Туше!

– Ну хорошо, если ты изменишь свое мнение…

– Не изменю. Но спасибо за ваше беспокойство по поводу моей… ситуации, – он отвернулся к Шторму.

Мы так и стояли там же, наблюдая за животным. Могу сказать с полной уверенностью: его мысли витали далеко, как и мои.

– Вы голодны? – спросил он по прошествии некоторого времени.

– Запомни, Иэн. Я всегда голодна! – улыбнулась я, пытаясь разрядить обстановку.

И сделала правильно. Он действительно заулыбался.

– Пойдемте посмотрим, что для нас приготовила сеньора Мадалена.

Я кое-что узнала про еду в 1830 году: с большинства фруктов не нужно было снимать кожуру. Тогда не было пестицидов. Еще я узнала, что не было ничего замороженного (вероятно, в очень холодные зимние дни, но не сейчас), потому что холодильники отсутствовали. Меню обедов и ужинов составляли в основном мясо и животный жир, не очень тяжелая пища. Мне ужасно не хватало воскресной пиццы.

Я провела остаток вечера в компании Элизы и Теодоры. Но в разговоре участвовала неактивно. У меня создалось впечатление, что Иэн не желал, чтобы я говорила Элизе все, что думаю.

Меня изумляла поза девушек. Они сидели очень прямо, у меня спина разболелась от одного их вида. Моей маме понравилось бы. «Распрями плечи, София», – говорила она мне все мое детство, даже понимая, что это не даст никого эффекта.

Их движения были столь грациозны, так застенчивы и утонченны, что я почувствовала себя неуклюжим слоном. Никогда в жизни не слышала слов «утонченная» и «София» в одной фразе. Почти всегда вместе с именем София употреблялись слова неуклюжая, неловкая и невнимательная. Их я слышала тысячу раз. Притом не придавала этому значения, потому что не видела в своем окружении людей, которые восседали бы так, словно танцуют. Тут же я сидела, как всегда, развалившись в кресле, тогда как две девушки, казалось, балансировали на краю дивана. Я попыталась скопировать позу Элизы, но через пятнадцать минут отказалась от этой идеи. Мое тело уже запомнило одну позицию: опереться спиной на диван, опустить плечи и утонуть в нем, скрестить ноги; скрестить руки в случае раздражения или холода. Чем больше я пыталась скопировать ее, тем быстрее мое тело возвращалось в расслабленное положение.