Фарландер - Кол Бьюкенен

Через несколько часов в комнату ввалился Эш и, промычав что-то нечленораздельное, свалился на койку. Некоторое время старик лежал неподвижно, потом зашевелился и потрогал голову. Нико слышал его дыхание, глубокое и ровное. Эш сунул руку в карман. Пошарил. Вытащил кисет, который носил с собой постоянно. Вытряхнул пару листьев дульче. Положил в рот.

И снова тишина и шумное, через нос, дыхание.

— Мастер Эш? — прошептал Нико.

Сначала он подумал, что старик его не услышал, но потом Эш звонко щелкнул языком:

— Что?

В голове вертелось с десяток важных вопросов. Они уже говорили об ордене, о том, чем будет заниматься Нико, о печатях и о том, как они действуют, но коротко, а ему так хотелось узнать больше.

— Хотел спросить, как вы себя чувствуете, — только и сказал Нико.

Ответа не последовало.

— Просто заметил, что вы часто жуете эти листья.

— Голова болит, вот и все, — сдержанно ответил Эш.

Нико кивнул, хотя старик и не мог этого видеть.

— У меня так было с дедом. Собственно, он и не был моим дедом. Я только называл его так. Он умер, защищая Щит. Помню, у него тоже были эти листья. Я как-то спросил, а он ответил, что у него портится зрение и приходится щуриться, отчего болит голова.

Койка скрипнула. Старик повернулся к нему спиной.

— У меня с глазами порядок, — проворчал он. — Давай-ка, парень, спи.

Нико вздохнул, повернулся на спину и уставился в темноту. Рассчитывать на сон не приходилось.

Вверху, в капитанской каюте, кто-то расхаживал всю ночь.

К рассвету никаких парусов уже не было. Пока он ворочался, смотрел в потолок и ненадолго проваливался в беспокойный сон, «Фалькон» прошел имперскую блокаду. Эш проснулся раньше, и, когда Нико открыл глаза, старик уже ушел, за окном быстро светало, а горизонт уходил вниз. Корабль набирал высоту.

В общей комнате он отстоял в очереди к раздаточной стойке, навалил полную тарелку киша, прихватил булочек. Настроение у команды заметно улучшилось, по крайней мере никто не смотрел на него исподлобья. Но ощущение, что это еще не конец, все же присутствовало.

Истощенный долгим недоеданием, Нико не страдал отсутствием аппетита и быстро уплел все, что было на тарелке. Не спеша потягивая из просмоленной кожаной чашки горячий чи, он вспомнил тот жидкий бульон, который раздавали нуждающимся в городе. Интересно, как там дела у Лены и других знакомых? Как мать?

Он уже почти проснулся по-настоящему и допивал чи, когда с верхней палубы долетел звук охотничьего рога. Сидевшие за столами замерли и притихли.

Рог протрубил снова — короткий, из трех нот, сигнал. Над головой затопали.

Все вокруг пришло в движение. Одни, чертыхаясь, устремились к выходу на верхнюю палубу, другие бросились к орудиям, установленным по обе стороны широкой комнаты.

В открытые порты хлынул солнечный свет. Растерянно озираясь, Нико тоже поднялся. Вокруг бушевал хаос. Вверху люди налегали на канаты, подтаскивая к амбразурам небольшие пушки. Другие волокли ящики с порохом и ядрами, ведра с цепями, камнями, старыми гвоздями. Все кому-то мешали, все ругались. Кто-то промчался мимо и, толкнув его, даже не извинился. Ворвавшийся в комнату ветер разогнал привычный здесь дым и принес другие звуки: хлопающих парусов и гудящих труб. Подталкиваемый любопытством, Нико подошел к амбразуре. Корабль продолжал набирать высоту, и ему пришлось ухватиться за потолочную балку. Обслуживавший орудие матрос высунул наружу голову, и Нико пришлось наклониться, чтобы что-то увидеть.

К ним приближалось какое-то белое пятно.

— Боевая птичка, — объявил матрос и, подавшись назад, вытер хмурое лицо.

Надо найти Эша и держаться его, подумал Нико и, повернувшись, поспешил на верхнюю палубу. Впереди, нагруженный оружием, поднимался Берл.

— Возьми что-нибудь, — предложил юнга.

Нико схватил первое, что попалось под руку, — короткий клинок в широких ножнах.

Верхняя палуба напоминала сумасшедший дом. Моряки, уже вооруженные саблями и топорами, помогали друг другу облачиться в защитные кожаные доспехи. На квартердеке, у правого борта, уже установили три дальнобойные винтовки. Здесь же стояла небольшая поворотная пушка. Другие, опустившись на колено, натягивали луки. Эша видно не было.

Нико осмотрел свое оружие. Простая, отполированная чужими руками, деревянная рукоятка. Он вытащил клинок и обнаружил, что держит обычный кухонный секач. Тяжелый, предназначенный для рубки мяса, нож. Нико попытался представить, как использует секач против человека, и его передернуло от отвращения.

Засунув клинок в ножны, он направился на другую сторону палубы, но тут корабль накренился, и его понесло к борту. От падения в бездну спас только поручень. Налетевший порыв ветра закрутил и бросил в глаза волосы.

Справа от него, на квартердеке, капитан наблюдал за противником в подзорную трубу, одновременно переговариваясь с Даласом. Следов усталости, столь заметных накануне, почти не осталось, о ней напоминали лишь бледность да краснота вокруг глаз, зато в движениях появилась легкость, а в голосе решительность.

Неприятельский корабль приближался со стороны восходящего солнца, по правому борту, «Фалькон» же шел курсом на северо-запад. Впереди, с востока, наперерез им спешил другой корабль.

«Берут нас в клещи», — подумал Нико.

— Эй, парень!

Он обернулся — на фордеке, в полном одиночестве, стоял на коленях Эш. Старик кивнул, подзывая его, а когда Нико подошел, недовольно добавил:

— Опаздываешь.

— Опаздываю? Куда?

— Утренний урок. Забыл?

— Эш, вы, может, не заметили, но мы тут попали в небольшую переделку.

— Я же тебе говорил. Называй меня либо мастером, либо мастером Эшем. А теперь становись на колени.

— Но у нас же нет времени!

Старик вздохнул:

— Нет лучшего времени для учебы, чем то, когда я собираюсь заняться своей работой. Это, — он сделал широкий жест рукой, — и есть моя работа.

Не найдя что ответить, Нико лишь нахмурился и покорно опустился на колени, положив рядом секач.

— Помни, первым делом нужно сосредоточиться на дыхании. Следи за его движением внутри тебя.

Что за ерунда. Тем не менее Нико попытался следовать инструкции. Мешало лишь то, что второй корабль, видимый над поручнем, быстро приближался и уже вырос из пятнышка в бусинку.

— Расслабься, — сказал старик.

Странно, но, как только он сделал вдох и сердце начало замедлять свой отчаянный бег, суета на палубах тоже начала стихать.