Предпоследняя правда - Филип Киндред Дик

вам убивать меня? – Взывая к ним, к этому необыкновенно чувствительному и рациональному нейронному оборудованию, к высокоорганизованным мозговым способностям каждого – они были тип шесть, – он сказал: – Я поднялся наверх для того, чтобы достать искусственную поджелудочную железу, чтобы мы могли выполнить нашу квоту, план по выпуску военной продукции. Артифорг, понимаете? Для нашего главного механика. Для оборонной промышленности. – Но, подумал он, я не вижу никаких признаков войны. Я вижу свидетельства того, что война была, но прошла… он видел руины, но те были недвижны; картина разрушений несла отпечаток прошедших лет, а вдалеке он и в самом деле видел деревья. И те выглядели молодыми и здоровыми. Так вот в чем дело, подумал он. Война закончена. Одна из сторон победила или как-то иначе, но бои завершились, и теперь эти лиди не принадлежат ЗапДему и не являются частью армии правительства, а являются собственностью человека, чье имя отпечатано на них, этого Дэвида Лантано. И это от него они получают приказы – когда им удается его найти. Но именно сейчас его нет поблизости, чтобы я мог апеллировать к нему. И поэтому мне придется умереть.

– Полиграф, – сказал раненый лиди, – указывает на серьезный мыслительный процесс со стороны мистера Сент-Джеймса. Возможно, было бы гуманным информировать его о том, что… – Он прервался. Потому что его распылило; там, где он стоял, возник фонтан разрозненных фрагментов, вертикальная колонна, что покачнулась и мгновенно рассыпалась. Второй лиди крутнулся вокруг, совершив полный оборот, словно некий металлический шпиль; он опытным взглядом выискивал источник той силы, что уничтожила его компаньона, но пока он делал это, концентрированный луч смерти коснулся и его, и он прекратил вращение. Он сложился внутрь, рассыпался на части и затих, и Николас остался в полном одиночестве, без компании чего-либо, что жило, или говорило, или думало, даже искусственных существ; повсеместная тишина заместила хищную активность двух лиди, что вот-вот должны были разделаться с ним, и он был рад этому, испытывал невероятное и абсолютное облегчение из-за их уничтожения и все же был в растерянности; он посмотрел во все стороны, как и второй лиди, и, так же как тот, не увидел ничего – лишь булыжники, редкие пучки сорной травы да вдали руины Шайенна.

– Эй, – позвал он громко; он начал расхаживать взад и вперед, глядя под ноги, словно мог случайно споткнуться об это доброжелательное создание в любой момент, словно бы оно могло быть размером с муху, с жучка под его ногами, чем-то ничтожным по размерам, что он мог найти, лишь буквально чуть не наступив на него. Но он так и не нашел ничего. И тишина длилась.

– Иди в Шайенн, – прогремел вдруг усиленный мегафоном голос.

Николас подпрыгнул, обернулся; за одним из валунов прятался человек, что говорил с ним, но скрывался. Почему?

– В Шайенне, – продолжал громовой голос, – ты найдешь бывших танкеров, что попали туда раньше. Не из твоего танка, конечно. Но они примут тебя. Они покажут тебе глубокие подвалы, где радиация минимальна, где ты будешь в безопасности какое-то время, пока не решишь, что хочешь делать.

– Я хочу артифорг, – сказал он упорно, словно руководствуясь вбитым, машинным рефлексом; это было все, о чем он мог сейчас думать. – Наш главный механик…

– Я понимаю, – сказал гремящий голос. – Но советую по-прежнему: иди в Шайенн. Пешком туда идти не один час, а эта местность горячая, радиоактивная; тебе нельзя оставаться тут слишком долго. Спускайся в подвалы Шайенна!

– И ты не скажешь мне, кто ты?

– Тебе обязательно это знать?

Николас ответил:

– Нет, мне не обязательно это знать. Но мне бы хотелось. Это бы многое для меня значило. – Он подождал. – Пожалуйста, – добавил он.

После паузы очевидного и открытого нежелания некая фигура выступила из-за одного из валунов – так близко к нему, что он отпрянул; механическое усиление голоса оказалось технической обманкой для того, чтобы сбить с толку, не дать обнаружить источник звука – и как он, так и второй лиди попались на эту уловку, создающую фальшивое впечатление большой громкости и расстояния. Все это было обманом.

А показавшаяся фигура принадлежала…

Тэлботу Янси.

13

Стоящий у дальнего конца стола Верн Линдблом сказал:

– Думаю, этого хватит. – Он указал на несколько объектов, напоминающих оружие, а затем на аккуратно обернутые в пластик кости и черепа. Земные и внеземные; два разных, лежащих пока порознь вида, которым предстояло вскоре смешаться в земле Юты.

Джозеф Адамс был впечатлен. Профессионалу Линдблому не потребовалось много времени. И даже Стэнтон Броуз, явившийся в своем специальном самоходном кресле, выглядел удивленным. И, само собой, крайне довольным.

Еще один присутствующий не выразил никакой реакции; ему этого не было позволено: он мялся на заднем плане. Адамс задумался, кто бы это мог быть, и довольно быстро догадался, передернувшись от отвращения, что четвертым здесь был шпион Броуза, проникший в команду Рансибла; перед ним был Роберт Хиг, который должен будет найти один или несколько – начать процесс обнаружения – этих артефактов.

– Мои статьи, – сказал Адамс, – даже в черновиках еще не готовы. А у тебя уже сами артефакты сработаны! – Строго говоря, он пока только начал первую страницу первой статьи; пройдут дни, пока он закончит всю серию из трех статей, передаст их в цеха Агентства, чтобы их отпечатали в журнальной форме и скомбинировали с другими, скорее всего настоящими, научными статьями тридцатилетней давности, в довоенных выпусках Natural World.

– Не переживайте, – пробормотала ему древняя оплывшая масса в моторизованном кресле. – Нам не потребуются эти выпуски Natural World до тех пор, пока наши юристы не потащат Рансибла в Дисциплинарный совет, а на это потребуется время; пишите так быстро, как можете, но мы можем двигаться по плану вперед и закопать эти предметы – нет необходимости ждать вас, Адамс. – И Броуз прибавил, словно бы случайно: – Слава богу.

– Мы тут узнали одну вещь, – сказал Адамсу Линдблом. – Частные детективы Фута, которым Рансибл платит, предупредили его или вот-вот предупредят, что против него планируется кое-что. Кое-что именно такого рода. Но люди Фута никак не могут знать, что конкретно. Если только один из нас четверых в этой комнате не агент Уэбстера Фута, но это кажется маловероятным. В конце концов, знаем лишь мы четверо.

– И еще один человек, – поправил Броуз. – Девушка, которая делала исходные чертежи, особенно крайне правдоподобные остатки инопланетных черепов. Потребовались весьма обширные познания в антропологии и анатомии, чтобы составить эти спецификации; ей нужно было точно знать, какие отличия от Homo sapiens необходимо подчеркнуть… увеличенные надбровные