Про людей и звеzдей - Ирина Майорова
Шрифт:
Интервал:
– А-а-а! Понял! – обрадовался Вова. – У тебя на работе просто тяжелый день был, да? А я уж думал, ты по жизни такая стерва.
Компания заржала.
– Да что ты! – отсмеявшись, просветила Вову Лилька. – Асеева у нас мягкая, белая и теплая – прямо как говно больного желтухой.
Сразу после окончания школы Лилька поступила в медучилище, которое через год бросила, успев, однако, вынести некоторые специальные познания.
Каким-то образом – наверное, Уля все же сама пригласила – компания в конце концов оказалась все-таки у нее дома. Пьяная Лилька попыталась убрать со стола грязную посуду и уронила на пол три тарелки. Уля великодушно ее простила («Насрать! Новые куплю») и, не разрешив смести осколки в совок, увела всех «догоняться» в комнату. Для «догона» она извлекла из холодильника литровую бутылку виски и водяру «Парламент» вместимостью 0,7.
Будильник дисциплинированно прозвенел в 8.30. Хозяйка заводила его по воскресеньям – на всю рабочую неделю. Не открывая глаз, Уля провела ревизию подвергнутого серьезным испытаниям организма. Голова, как ни странно, не болела. «Это потому, что вчера я пила только коньяк, виски и водку – все примерно одного градуса», – похвалила себя Асеева. В желудке слегка пощипывало, во рту – жуткий сушняк. Не смертельно. А вот с ногами что-то не так. Как будто их деревом придавило. Уля попыталась пошевелить сначала правой, потом левой. Ничего не получилось. Пришлось открыть глаза и приподнять голову. Уля аж присвистнула. И было от чего. Картинка ее глазам открылась преживописнейшая. Справа, уткнувшись носом в «подножие» Улиного бюста и закинув на ее голени согнутую в колене ногу, храпел Сашок. Слева, повернувшись к гостеприимной хозяйке откляченным задом, посапывал Вова-Эрик. Уля провела ладонью по низу живота. Брюки были застегнуты и на молнию, и на обе пуговицы.
«Значит, ничего не было», – то ли с сожалением, то ли с облегчением подумала Уля. Бесцеремонно скинула с себя ногу Сашка и на пятой точке, опираясь руками о брошенный кем-то вчера на пол матрас, выползла с ложа.
Лилька с Колькой спали на Улиной кровати совершенно голые. Плед и простыня валялись на полу. «Поднять, что ли, и прикрыть этих уродов?» – лениво подумала Асеева, но делать лишние движения было в такой лом, что она, отпиннув с дороги Колькины джинсы и Лилькино платье, поплелась в ванную. Через сорок минут, при полном параде и боевой раскраске, бодрая Уля уже стояла на пороге комнаты и зычным голосом трубила побудку:
– Граждане пропойцы, погромщики и развратники! У вас есть десять минут, чтобы собрать свои манатки и освободить помещение! Мне, в отличие от вас, пора на работу.
«Граждане» заворочались, но глаз не открыли.
– Я что, сто раз повторять буду?! – разозлилась хозяйка. – Вставайте, уроды! Я из-за вас опоздаю!
– Ты чё орешь в такую рань? – приподнялась на локте голая Лилька. – Ну и иди на свою работу, а людям дай поспать.
– Я чё, вас здесь, что ли, оставлю? Вы мне всю квартиру разгромите и загадите.
– Ну нагадить тут больше, чем есть, уже невозможно, – вяло «куснула» Лилька. – А если ты сейчас от своей рожи нас избавишь, то обещаю: когда выспимся, мусор вынесем и посуду помоем.
Подумав немного, Уля согласилась:
– Ладно. Ключ тогда возьми себе – запасной, что на крючке висит. При встрече отдашь. Все, чао!
До планерки оставалось пятнадцать минут. А Уля уже успела и корреспондентов на предмет сдаваемых в номер заметок допросить, и в ежедневник темы записать. Вот что значит выехать чуть раньше обычного (верный Юрик курил у ее подъезда с 9.00) и не попасть в пробки.
Асеева решила заглянуть в фотоотдел. Сколько раз так бывало: работая на тусовках, презентациях, премьерах, фотокоры щелкали все подряд, на комп с флешки сбрасывали снимков по сто, а на верстку отправляли с десяток. Причем отбирали, руководствуясь исключительно собственными соображениями. А в девяноста процентах «мусора» иногда такие шедевры оставались! Не в смысле ракурса, композиции, цветового решения или чего там еще ценится в фотоискусстве, а в смысле персонажей. А еще точнее – в каком виде эти персонажи там запечатлелись.
Так, например, именно в «отбросах» полгода назад Асеева усмотрела забойный кадр, который поставили на полполосы. На нем была изображена телеведущая Кристя Чужчак. Вернее, ее зад. Солист группы «Ха-хи» Фрол Кузьмичев попытался поднять увесистую «светскую львицу» на руки, ухватив Кристю под мышками и под коленками. Но силенок у парня не хватило, и огромный голый зад Кристи (мини-юбка задралась до бюста, а затерявшаяся между ягодиц ниточка «стрингов» не в счет) катастрофически провис. А потом и вовсе шмякнулся на пол. Сам процесс падения фотокор запечатлеть не успел, и следующим за «поп»-кадром на флешке оказался сюжет, где уписывающуюся от смеха Кристю под руки поднимают с паркета. Автор фоторепортажа работал в «Бытии» всего две недели, а потому знал в лицо (а тем более в зад) далеко не всех вип-персон. И если бы не интуиция Ули и нехватка тем у вверенного ей отдела, куковать бы суперснимку в какой-нибудь архивной папке на компе фотокора-дилетанта, а потом и вовсе быть уничтоженным по первому требованию редакционного сисадмина: «Юзеры, немедленно поубивайте весь балласт! У системы уже памяти не хватает!»
В фотоотделе царила непривычная тишина. Имевшиеся в наличии Булкин и Тюрин сидели рядом на диване и молчали.
– Привет! – поздоровалась Уля. – Чего это вы такие мрачные, будто подряд сто похорон отщелкали?
Ни Робик, ни Алексей на приветствие не ответили.
– Да чё случилось-то? – забеспокоилась Уля.
Булкин сунул руку себе за спину и вытащил смятый номер «Бытия»:
– Ты вот это видела?
– Ну видела, – с вызовом ответила Асеева. – А что я могла сделать? Алиджан Абдуллаевич сказал: «Ставим Пепиту!»
– А текст тоже он писал?
– …
– А заголовок?
– Внутри мой, – поникла Асеева, – а на первой его.
– И как ты теперь будешь Пепите в глаза смотреть? Она ж к тебе как к человеку. Ко всем нам… Единственная, наверное, во всей тусовке, кто вот так, а ты…
Уля метнула на Булкина полный ненависти взгляд:
– И ты еще МЕНЯ совестишь?! Прикидываешься, что не помнишь, как Пепита тебя на себе тащила и как ты ей все платье обрыгал?
Последнее было неправдой, но Уле требовалось немедленно усугубить вину Булкина, чтоб он тут не выпендривался и не строил из себя святошу.
– А чего ты меня-то не предупредила? – поднял на Асееву глаза Тюрин.
– А когда б я успела, если ты сразу пить и жрать ломанулся?! Ты ж на всякие мероприятия только за этим ходишь, а снимаешь так, между делом!
Тюрин упрека будто и не слышал:
– Ну а потом, когда по домам ехали, почему ничего не сказала? Я бы прямо в машине с флешки этот кадр удалил.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!