Анжелика в Квебеке - Анн Голон

Но она уже не думает об этом. Мадам де Меркувиль вспоминает о том, как она сегодня прекрасно выглядела в своем туалете, ее платье было ей очень к лицу. А мадам де Пейрак так любезна, активна, деятельна. Они сразу же поняли друг друга. Может быть, стоит принять ее в братство?

Госпожа де Меркувиль счастлива. Ей так же весело, как и Эрмелине, она перебирает в уме все те занятия, которые ее ожидают. Теперь, когда господин де Карлон вернулся, она сможет реализовать многие свои планы. Она покажет ему ткацкий станок, модель которого ей привезли этим летом из Франции. По заказу Карлона плотники сделают еще несколько таких же, их раздадут по домам, и женщины смогут приняться за работу. Таким образом, все зимние месяцы они будут заняты полезным делом, вместо того чтобы сплетничать, играть в кости, а порой и пить.

Госпоже де Меркувиль уже слышится веселое жужжание ткацких станков.

Под этот звук она засыпает с радостной улыбкой на губах.

* * *

Если мы спустимся вслед за графом де Сент-Эдмом по узкой извилистой улочке, называемой Склоном Горы, мы попадем в Нижний город с его домами под высокими островерхими крышами с тесными рядами каминных труб.

Три длинные улицы, идущие вдоль реки, отделяют кварталы, ютящиеся прямо на самой скале, от красивых отелей, расположенных на побережье и принадлежащих сеньорам и богатым коммерсантам, таким, как господин ле Башуа, господин Базиль, господин Гобер де ла Меллуаз. Во времена разлива реки вода плещется прямо о ступени их домов.

Сейчас здесь почти совсем темно. С приходом ночи деятельные обитатели Нижнего города сидят по домам. Кто спит, кто играет в карты, кто пьет.

Спустившись по белой дороге, которая вела его с продуваемых высот Верхнего города к этому темному и зловонному лабиринту, граф де Сент-Эдм как бы пересек границу света и очутился во тьме улицы Су-ле-Фор.

В темноте он увидел, как рука в красной перчатке легла ему на плечо.

— Я пойду вместе с вами, — послышался голос Мартена д'Аржантейля. — Я хотел бы присутствовать на черной мессе в Канаде.

В доме господина ле Башуа собрались гости на маленький домашний концерт. У мсье ле Башуа было четыре дочери, три сына и толстая, краснолицая жена с невероятно голубыми глазами, которая нравилась всем мужчинам и которая наставляла ему рога чаще, чем он ей.

По правде говоря, представлять ситуацию подобным образом не означало давать ей правильную оценку. Так как в данном случае обманутый муж считал себя в выигрыше. Ведь именно ему принадлежало право обладать этой женщиной, бывшей столь желанной для множества мужчин, право, которым он пользовался тогда, когда ему этого хотелось, а значит, гораздо чаще, чем большинство его соперников. Отсюда и ревность, которую они к нему испытывали, и та безмятежность, с которой он носил свои рога. И так как он считал себя в выигрыше в этом деле, у всех уже давно пропала охота над ним насмехаться, а его престиж и влияние только от этого возросли.

В данный момент он играл в бильярд с господином Мэгри де Сен-Шамоном. В те времена игра в бильярд была еще очень похожа на обыкновенную игру в шары, перенесенную в гостиную.

Ле Башуа бросил задумчивый взгляд на своих гостей. Среди них были господин Гобер де ла Меллуаз, седой и элегантный, Ромэн де Лобиньер, ухаживающий за его младшей дочерью, Мари-Адель. Это она сидела перед вирджиналом, музыкальным инструментом, похожим на клавесин, но с более нежным звучанием. В оркестре были также две скрипки и флейта.

Его старшей дочери нет в гостиной. Весь день она не выходила из своей комнаты. Долгое время она считалась невестой лейтенанта де Пон-Бриана, который был, как говорят, убит на дуэли этим прибывшим с юга господином де Пейраком. С тех пор она решила не выходить замуж.

Будем надеяться, что младшей больше повезет.

Время от времени Мари-Адель поворачивалась к Ромэну де Лобиньеру и пыталась привлечь его внимание.

Но юноша был рассеян. Сегодня произошло так много событий. Ромэн, опытный траппер, воинственный фанатик. всегда готовый следовать за отцом д'Оржевалем в его карательных экспедициях, испытывал беспокойство при мысли о встрече с мсье и мадам де Пейрак. Он был рад, что все закончилось так удачно и для него, и для всех остальных.

Когда в городе распространился слух о «веренице лодок», виденных над Квебеком, дело приезжих из Мэна казалось проигранным. Население было объято страхом Паника быстро распространялась по городу. Женщины впали в неистовство. Они превратились в покорные орудия в руках священников, и отец д'Оржеваль, казалось, победил. И вдруг он исчез.

И тут же злая лихорадка утихла как по волшебству.

И вот теперь Три-Пальца с Трех-Рек — таково было прозвище Ромэна де Лобиньера из-за его увечья и оттого, что его поместье находилось недалеко от города Трех Рек — мучился от бесконечных вопросов.

«Где он? Что с ним стало? Какая сила могла заставить иезуита покинуть город в самый ответственный момент, в тот самый момент, когда город был готов следовать за ним и оказать „захватчикам“ ожесточенное сопротивление? Господни Кастель-Моржа повторял, что его пороховые склады полны и орудия готовы. Уже начали рыть траншеи и строить оградительные бастионы.

«Он исчез… Может быть, его похитили? Убили? Куда он ушел? В каком направлении? Скрыться перед боем — это так не похоже на него!.. Или, может быть, он готовит месть?»

Однако среди трапперов прошел слух, что иезуит вернулся в миссии ирокезов.

Если это так, тогда это настоящее безумие!

Господин де Лобиньер смотрит на свои руки с отрубленными и сожженными пальцами. Большой палец превратился в пепел в индейской трубке. Указательный был медленно перепилен зазубренным осколком ракушки. При этом дикари еще не считали его своим худшим врагом.

Если отец д'Оржеваль вернулся к ирокезам, он погиб. Они замучают его самыми страшными пытками.

Удобно устроившись в глубоком кресле, соединив кончики пальцев в перчатках, господин Гобер де ла Меллуаз спрашивал себя под убаюкивающие звуки приятной музыки, что он должен думать о событиях сегодняшнего дня.

Не будучи беззаветно преданным иезуитам, он тем не менее не мог не сожалеть об их поражении. Вторжение в город этих дерзких французов не пошатнет ли моральное и экономическое равновесие, и без того уже непрочное в этом городе? Об этих авантюристах, находящихся, без сомнения, вне закона, ходят разные слухи, и надо бы эти слухи проверить.

Господин де ла Меллуаз набожен. Он принадлежит к братству «Святой Девы» и к братству «Святого Семейства», и на него сильно повлияло то, что раньше он был членом общества «Святого Причастия».

Итак, он считает, что господин де Фронтенак в данном случае превысил свои политические полномочия и что он слишком легко переложил тяжкий груз ответственности на плечи своей администрации.

Господин де ла Меллуаз дает себе обещание выяснить многое. Так, например, что делать с этими «дочерями короля», чья благодетельница исчезла, как говорят, утонула. Но чутье, выработанное у него за долгие годы шпионской деятельности во славу добродетели, практикуемой среди членов общества «Святого Причастия», подсказывает ему, что за всем этим скрывается какая-то тайна. Он горько сожалеет о том, что госпожа де Модрибур не прибыла в Квебек, так как ему очень рекомендовали ее в посланиях из Парижа, о ней говорили, что она очень богата, и он принял участие в подготовке к ее приему в Квебеке.