Окончательный приговор - Сергей Самаров

Полковник Переславцев выспался быстрее, чем обещал, и позвонил мне уже через два с небольшим часа после первого звонка. И опять с незнакомого номера. Похоже, у него несколько десятков мобильников. Или, по крайней мере, несколько десятков sim-карт.

– Как дела, Паша?

– Нормально, товарищ полковник.

– С Прокофьевым поговорил?

– Так точно.

– Общий язык?

– Нашли. И даже пришли к общему знаменателю. Дело теперь за Вальтером. Он недавно проснулся, говорит, что чувствует себя готовым к олимпийским стартам. Но по глазам видно, что врет. Артем Александрович какого‑то китайца упомянул. Вы в курсе?

– В курсе. К китайцу уже поехал человек, попробует договориться. Скоро должен вернуться с ним или без него, не знаю, как получится. Я сам знаю случай, когда этот китаец поднял офицера с проникающим ножевым ранением в грудную клетку всего за сутки, хотя хирурги говорили, что восстановление затянется более чем на месяц. Тогда, кажется, даже легкое было задето, но офицер сумел продолжить выполнение задания. Надеюсь, и Вальтеру будет оказана помощь. Мне бы вот кто помог…

– Жена расстреливает за хроническую работоспособность? – Я позволил себе вольность в общении со старшим офицером, но нынешний мой статус делал эту вольность простой шуткой. Переславцев шутку понял.

– Нет… Жена у меня понимающая. Только жалеет, хотя, может быть, и патроны бережет. Мне позвонили, и опять разбудили. Сообщение для тебя есть. Наше компьютерное управление включилось в работу, предоставив нам на несколько дней хакера, и это дало результат. Твой классический оппонент в лице старшего следователя по особо важным делам получил от отдела розыска ФСБ сообщение относительно намерений Висангири Майрбекова и правильно просчитал твое дальнейшее поведение. Ну, не совсем правильно, но на первичном этапе, по крайней мере, верно. Розов предположил, что ты не станешь дожидаться Майрбекова в Москве, и сам решил ехать в Грозный, чтобы искать тебя там. И потому у меня появились сомнения относительно целесообразности твоей поездки. Это слишком рискованно. Майрбекова будут плотно «пасти», и тебя к нему не допустят.

– Пусть Артур Юрьевич едет, – согласился я, раздумывая на ходу. – И мы тоже поедем. Такая работа мне даже больше нравится. Будем идти параллельным курсом. Мы постараемся работать аккуратно и не попасться ему на глаза. А дело сделать сумеем. Когда он едет?

– Не знаю. Розов поделился своими планами с подполковником ФСБ Страховщиковым. Только планами, но конкретной даты не назвал. А сам сегодня с подполковником милиции Раменским…

– Кто такой?

– Это начальник и друг капитана, с которого ты тапочки снял. Так вот, они сегодня выезжают или уже выехали в Судиславль. Мы подключили к операции и управление космической разведки. Их ребята сейчас прослушивают телефон Розова. Таким образом, уважаемый старший следователь в настоящее время находится под нашим полным контролем. Если будет мало данных о местонахождении мобильника, при необходимости спутник сможет вести и визуальное наблюдение в режиме реального времени.

– Мой мобильник тоже под контролем? – задал я нескромный вопрос.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что необходимо обзавестись несколькими sim-картами. Для разных корреспондентов разные sim-карты. Как у вас, товарищ полковник…

– У меня это от жадности. Люблю звонить с чужих трубок. Сейчас вот с трубки жены. Ты знаешь один мой номер, вот и звони только по нему, потому что всегда можешь не туда попасть. Ну, ладно. Я уже полностью проснулся, сейчас побреюсь и в управление поеду. Оттуда позвоню, если что‑то с китайским лекарем прояснилось. Но Вальтеру прикажи выздоравливать. Как человек военный, он обязан выполнить приказ.

– Обязательно, товарищ полковник. Жду вашего звонка.

* * *

– Вальтер, товарищ полковник приказал тебе стать здоровым и боеспособным, – проговорил я торжественным тоном.

– Я здоров, – заявил Вальтер. – Если приказали, никуда не денешься…

– Ты плохо меня слушаешь. Быть здоровым и боеспособным не значит просто быть здоровым. А твоя боеспособность меня, как командира группы, мало устраивает.

Вальтер вздохнул.

– Слышал я, в советские времена, еще до Афгана, когда спецназа ГРУ официально не существовало, спецназовцев обучали методу саморегуляции, который позволял ране затянуться за минуту.

– Метод «ключа», – подсказал Корчагин. – Кое-кто и сейчас это умеет. Тебе это помогло бы… Но я научить не в состоянии.

– Этому под гипнозом учат, – сказал я. – Программируется подсознание, и по команде «ключ» включаются резервы организма. Мне рассказывали, что человек на глазах у всех падал, бился лицом об асфальт, потом сосредотачивался, давал себе команду «ключ», и за несколько минут на лице даже шрама не оставалось.

– Сейчас времена не те, – согласился Вальтер. – Сейчас армия никому не нужна. Особенно прапорщики и даже старшие прапорщики.

Это относилось к реформам, которыми армии грозил гражданский министр обороны, понимающий в военном деле не больше, чем моя девяностотрехлетняя прабабушка в гонках «Формулы 1». Прабабушка, кстати, звонила маме, спрашивала, как у меня дела. Мама ей о моих неприятностях ничего, слава Богу, не рассказала, а не то прабабушка приехала бы меня выручать. Она и в свои годы подвижная и энергичная, считает, что все в состоянии сделать. Вальтеру бы быть сейчас таким.

– Сколько тебе времени понадобится, чтобы на ноги встать? – спросил я прямо.

– Я разве лежу на ногах? – удивился он.

– Не ерничай. Я задал конкретный вопрос.

– Максимум два дня, – ответил старший прапорщик уже серьезно.

– Даю тебе три дня. Что хочешь делай, а через это время мы должны выехать. Предполагаю, поедем на двух машинах…

– Московские номера привлекут внимание, – высказал сомнение Вадим. – Нужно попросить в управлении новые номера и новые документы. Лучше, чтобы номера были не «двадцатые», но что‑то близкое: «ноль шесть» или еще лучше «ноль девять»[5]. Своих менты могут знать и легко проверить.

– Согласен. Как только полковник Переславцев до нас доберется, сразу попрошу. Оружие, скорее всего, лучше брать на месте. Попросим, чтобы подготовили. На Кавказе дорожные посты не такие, как здесь. Там умеют тайники искать. Лучше избежать возможных осложнений. Тем более, пока Вальтер не совсем в форме.

Полковник Переславцев словно услышал меня. На сей раз он звонил со своего привычного номера, который был и мне знаком.

– Паша, не знаю, расстрою я тебя с Вальтером или обрадую, но китаец сказал, что с такими пустяковыми ранами, как описанная для него моим посыльным с твоих слов, к нему обычно не обращаются. Он капризный и вредный старик, но дал какую‑то микстуру, которую следует применять и как наружное средство, промывая рану, и как внутреннее. Говорит, хватит двенадцати часов, чтобы человек мог вступить в рукопашную схватку. Внутрь принимать по какой‑то сложной схеме, растворяя капли в молоке. Здоровым принимать китаец не рекомендует, потому что это мощный стимулятор, способный при первом употреблении вызвать сильнейшее беспокойство, а при многократном могут наступить и другие последствия. Привыкание быстрое. Действие аналогичное наркотическому, но, в отличие от наркотика, не обманывает организм, а лечит. После приема Вальтер должен быть под постоянным контролем. Полностью оклемается через пять-шесть часов после завершения курса. Рецептура приема записана. Как и когда тебе передать?