Магия соперниц - Дива Фейган

вернуть. – И она шагнула назад вглубь корзины.

Из моего горла вылетел придушенный всхлип. Одна рука сорвалась с края, и я повисла над пустотой, одинокая и никому не нужная.

– Не слушай её! – закричала девочка на летающем козле. – Тебе не нужна её помощь! Ты сама можешь себя спасти! Ты волшебница!

В моей холодной груди затеплился уголёк.

– Ну же, Антония! А то я не знаю, что твоя голова забита тысячей слов! Воспользуйся ими! Антония! Поднять!

– Антония, – повторила я одновременно с тем, как моя другая рука соскользнула, и я полетела вниз, всё быстрее и быстрее. – Поднять! – заорала я.

И внезапно перестала падать.

Тёплые пальцы Моппи впились мне в плечи. Её тёмные волосы разметались, мешаясь с моими, и я не могла оторвать от них взгляд. Я с шумом вдохнула. Что происходит?!

Я снова вернулась под сень деревьев, скрытых во мраке ночи. Птицы с клювами-ножницами, мама, воздушный шар – всё это исчезло. И лишь далёкий крик кого-то падающего в бездонную пустоту продолжал звучать у меня в ушах. Но глаза Моппи заставили меня собраться, сконцентрировать внимание, и крик наконец тоже стих.

– Мы ищем корону, – сказала она. – Помнишь?

Память начала возвращаться. Корона. Лес Безмолвных Страхов. Оживающие кошмары. Я ахнула, с запозданием осознав случившееся.

Моппи отпустила меня, и моим плечам сразу же стало холодно.

– Прости, – начала я. – Всё казалось таким реальным…

– Я знаю, – перебила она, прислонившись к стволу. – Твоя мама правда тебе всё это наговорила? Насчёт твоего брата? Потому что если да – клянусь, я раздую ей нос размером с этот остров.

Я старательно рассматривала зелёные завитки мха вокруг моих стоп.

– Нет, – едва слышно выговорила я. – Но я знаю, что она так думает.

Моппи поджала губы, будто сдерживая возражения.

– Пошли дальше, – предложила я. – Думаю, мы уже близко. Но давай больше не расходиться. Если… – Я помедлила. – Если, конечно, ты меня больше не ненавидишь.

Она закатила глаза:

– Я тебя не ненавижу.

– Моя мама отправила твоего папу в тюрьму. Ну, не лично, но сути это не меняет. И я унизила тебя на приёме, и из-за меня нас обеих исключили. Понятно, что ты не хотела, чтобы я видела твой кошмар.

– Я не поэтому предложила разделиться. В смысле да, я вроде как ненавидела тебя после приёма, – криво улыбнувшись, призналась она. – Но на самом деле я просто… Сама подумай – кому захочется, чтобы другие узнали о твоём самом страшном кошмаре?

Я кивнула. С этим не поспоришь. Конечно, я была благодарна, что Моппи меня спасла, но теперь чувствовала себя крайне неуютно. Она узнала обо мне нечто такое, чего никто больше не знал – даже мастер Бетрис.

– Я никому не скажу о твоём кошмаре, – пообещала я.

– А я – о твоём. И… Спасибо, что нашла меня. Я могла застрять там навеки, если бы ты не подсказала мне, как освободиться.

Я неловко улыбнулась:

– А меня бы порезали птицы-ножницы. Из нас вышла неплохая…

Внезапно глаза Моппи округлились, заметив что-то за моим плечом, и она быстро зажала мне рот ладонью.

Позади меня раздался женский голос:

– Нет, пожалуйста, не делай этого. Я уже столько лет ни с кем не говорила.

Я медленно повернулась, держа губы крепко сжатыми и помня предупреждение Аи: «Следите за тем, что вы будете говорить в присутствии этого существа». Мы не знали, как именно Воровка Слов их крадёт. А вдруг ей достаточно, если мы заговорим в её присутствии?

Моппи прижалась ко мне плечом, и мне передалась её дрожь. А может, это я дрожала. Потому что увиденное очень напоминало порождение кошмара – только в этот раз мы не могли проснуться.

На ней была светлая туника без рукавов, с тянущимся по земле подолом. Длинные молочно-белые, как луна, волосы струились по плечам до пояса. Бледное лицо было классической овальной формы.

Но у неё не было глаз. Не было носа. Зато были сотни ртов: маленькие и большие, с алыми губами и острыми зубами, они как болячки покрывали все видимые части её тела – руки, ключицы.

Рот на плече заговорил скрипучим басом:

– Мало кто способен совладать со своими кошмарами. И мне остаётся лишь слышать их крики…

Несколько ртов поменьше открылись, и воздух зазвенел от многоголосого отчаянного воя. А затем Воровка Слов улыбнулась всем своим телом. Это одновременно и поражало, и ужасало. Меня замутило.

Существо склонило голову набок. Два больших рта на месте глаз открылись и закрылись в жуткой имитации моргания.

– Итак? – спросила она по-детски высоким голоском. – Кто вы такие? Зачем пришли?

Я покосилась на Моппи. Её глаза округлились, губы были плотно сжаты. Она тоже помнила предупреждение Аи.

Но мне нужно было что-то сказать. Мы пришли сюда за ответами. Может, если я буду говорить лишь самую суть, со мной ничего не случится?

– Корона, – попробовала я.

Слово сорвалось с языка, будто подхваченное холодным ветром, который тут же разорвал его на клочки.

– Корона, – произнёс моим голосом один из ртов Воровки Слов.

Меня передёрнуло. Неужели это всё? Я лишилась голоса? Или только этого слова? Губы будто онемели.

Существо довольно и раскатисто рассмеялось и продолжило уже мужским голосом, звучным и мелодичным, с небольшим акцентом:

– Желаете её найти?

Моппи энергично кивнула.

– О, бедняжки. Такие испуганные, – прокряхтела Воровка. – Не нужно бояться. Пусть меня зовут воровкой, но я беру лишь то, что отдано добровольно.

Мы с Моппи с сомнением переглянулись. Она открыла было рот, но я стиснула её руку и слегка мотнула головой. Я уже заговорила, и нужно узнать, чего мне это стоило.

– Корона, – сказала я. И снова морозный ветер сорвал слово с моих губ. Оно прозвучало тише, выхолощенное и лишённое красок, но оно всё ещё принадлежало мне. Пока. – Мы пришли за короной. Мы прошли твою проверку.

– М-м, – непонятно промычала Воровка. То ли соглашаясь, то ли осуждая, то ли просто отмечая, как аппетитно мы выглядим. Её губы вновь растянулись в сотне улыбок. – Но осталось ещё столько вкуснейших страхов! Чувство вины. Зависть. Потеря. Заварной крем.

Заварной крем? Я посмотрела на Моппи и вопросительно вскинула бровь.

– Не смотри на меня так, – зашептала она. – Он липкий и так мерзко трясётся – фу! Будто кто-то высморкался в чашку.

Воровка Слов приблизилась, облизнула свои бесчисленные губы и прошептала голосом Моппи:

– Липкий и так мерзко трясётся.

Моппи тихо застонала.

– Корона! – с нажимом повторила я.

– Уверена, что ты ничего больше не желаешь? – спросила Воровка звонким молодым голосом.

Голосом, который вонзился мне в самое сердце, и я задохнулась от