Семья на заказ - Нора Робертс

– Уже еду. Вот дерьмо, Даллас!

Ева выключила связь и сделала два шага назад, разглядывая квартиру. В глаза бросались объедки, пустые контейнеры, бутылки на столике, загроможденный кухонный стол.

Компьютера не оказалось и здесь. Проще всего на свете сбыть с рук компьютер.

Она вернулась к двери и изучила замки. Следов взлома не было – Рорк никогда не оставлял следов. Непохоже, чтобы замки недавно меняли. Но это надо будет уточнить.

Вернул ли он ей ключи? Какой дурой надо быть, чтобы, расставаясь, не потребовать назад свои ключи? Еще вариант: он мог их скопировать. Какой доверчивой или наивной надо быть, чтобы об этом не подумать?

Может быть, может быть…

Вернувшийся Рорк вручил ей чемоданчик.

– Вряд ли она сама его впустила. Не могу такого представить. А если бы он барабанил ей в дверь или пытался ворваться, соседка непременно услышала бы.

– Я посмотрю, пострадали ли замки.

– Скорее всего, нет. Вряд ли он опытный взломщик. Но он мог просто скопировать ее ключи – например, когда у них испортились отношения, на всякий случай. Заявился в ее отсутствие, только и всего. Очень вероятно, что это произошло в отсутствие соседки. С него сталось бы немного понаблюдать за домом. Потом войти – и дождаться ее. Он захватил с собой все, что хотел пустить в ход: ленту, веревку. Никаких импульсивных действий, никакого приступа безумия.

Она открыла свой полевой набор и достала герметик.

– Ты бы не смогла этого предотвратить.

– Предотвратить преступление можно всегда. Свернуть налево, а не направо, пойти вперед, а не назад, сделать что-то на десять минут раньше или позже. Это я его не остановила. Я не разглядела, на что он способен. Не увидела этого расчета, этой его потребности. Он заставил ее мучиться.

Она вернула ему тюбик и скрылась с набором в руках за занавеской. Там она склонилась над кроватью с идентификатором.

– Пострадавшая идентифицирована как Лори Нуссио, проживающая по этому адресу, двадцати трех лет от роду. Числится как шатенка. Видимо, перекрасилась, данные еще не скорректированы. – Она склонилась ниже. – Немного запекшейся крови. – Она осторожно повернула голову мертвой. – Удар был нанесен по затылку. Он подкараулил ее и нанес удар сзади, сбил с ног. Она упала без чувств. Он воспользовался этим, чтобы связать ее и заклеить ей рот. Грязный трус!

Она подняла и понюхала разбитую капсулу.

– Этим он привел ее в чувство. – Она опустила капсулу в поднесенный Рорком пакет для вещественных доказательств. – Загляни в ее сумочку, проверь, взял ли он кошелек, ключи, коммуникатор.

Рорк молча поднял сумочку с пола.

– Он связал ее очень туго, – продолжила Ева, – веревка врезалась в тело. – Он сделал это намеренно, чтобы причинить ей боль и напугать.

– Кошелька нет, – доложил Рорк. – Коммуникатора, ноута, компьютера – тоже. А ключ на месте.

– Он забрал все ее деньги и электронику. Лодыжки туго стянуты, заметные следы побоев на бедрах отсутствуют. Не думаю, что он ее насиловал: либо не собирался, либо у него не было эрекции. Нет, просто не собирался, – добавила она, – пытаясь думать как убийца. – Если бы у него были такие мысли, то он изнасиловал бы ее при помощи какого-нибудь подручного средства. Нет, это не пришло ему в голову. То ли он не очень сексуален, то ли не видит в изнасиловании или сексе орудия власти. Пока еще не видит.

– Зачем тогда было ее раздевать?

– Чтобы унизить и напугать. Сделать совершенно беспомощной. С той же целью он откромсал ей волосы. Он ее расчеловечивал.

Превращал в ничто, мысленно продолжила она. Ей был знаком этот человеческий тип, склонный превращать другого в пустое место. Таким был ее родной отец.

– Он много раз сильно ее бил – по лицу, в живот. Это что-то более личное, чем в случае с родителями. Или в этот раз у него было больше времени и пространства. Может, он экспериментировал?

– Она вернулась из похода по магазинам. Он испакостил ее покупки.

Прибор показал ей время совершения убийства.

– Девятнадцать пятьдесят пять. Он провозился с ней больше часа. Рискованно, зато сколько удовольствия! Небольшой порез на горле. Вероятно, у него был нож. Он угрожал ей, запугивал, но практически не порезал. Задушить – это более личное: можно понаблюдать за страданием жертвы, за ее смертью.

– Она очень молода, – тихо молвил Рорк.

– Да, и старше уже не станет.

Жестокое заявление, подумал Рорк. Но он знал своего копа и мог расслышать в ее тоне горечь.

– Драгоценностей тоже нет, – продолжила Ева. – Держу пари, она их носила. И на встречу с подругой кое-что надела. Он их забрал – не знаю, получит ли он за них хоть что-то. Обойдешься, стерва! Ты меня выперла? Теперь ты за это поплатишься. Зудела, чтобы я шел работать, чтобы убирался к чертям? Ну, так получай!

– А туфли зачем?

– Для сексуальности. Это как в порнофильме: голая женщина в туфлях на высоких каблуках. Распутные туфельки?

– Хм…

– Наверное, сегодняшнее приобретение. Как это его взбесило! У нее на языке вечно была квартплата, деньги, она только и ныла, что он проигрался с дружками в Вегасе. А сама тратит уйму денег на тряпки! Эгоистичная стерва!

Она сделала короткую паузу, чтобы не показать Рорку, как сильно взбешена. Такого она себе обычно не позволяла.

– В этих туфлях она выглядит дешевкой, как ей и положено. Когда мы ее найдем, она будет дешевой и потасканной, ее лохмы – похоже, она только сегодня изменила прическу и цвет волос, стала не такой, как на ID, – будут как половая щетка. Он дергал и щипал ее за правый сосок. Это тоже для унижения. Ты унижала меня? Теперь твоя очередь.

Говоря, Ева разглядывала руки убитой, потом перешла к туловищу в поисках ран и каких-либо следов.

– Он рассказал ей, как обошелся со своими родителями. Она – первая, с кем он этим поделился. Должен же он похвастаться! Ей – можно, ведь он все равно ее прикончит. Он должен высказаться, рассказать, как огреб кучу денег. А у нее ничего нет, она – пустое место.

Ева отошла от кровати, чтобы полностью изучить место преступления, а Рорк остался стоять рядом с убитой. «Ты – не пустое место, – думал он. – Теперь тобой занимается она, и она не остановится. Теперь ты принадлежишь ей, теперь ты значишь очень много».

Ему хотелось ее накрыть, но это запрещалось правилами. Поэтому он стал помогать своему копу чем только мог.

Ева исследовала крохотную ванную, мокрые полотенца на полу, черные трусы в углу.

– Он испачкал свои трусы. Вероятно, пока ее душил. Насиловать не стал, но когда убивал, смотрел, как она умирает, когда ЧУВСТВОВАЛ все это, у него случилась эрекция. Думаю, это его удивило. Он не ожидал сексуального возбуждения и неожиданно для себя кончил. Не стал забирать трусы, а просто бросил их, полотенца тоже, после того как вытерся.