Возвращение - Юлия Фирсанова

– Ага, – согласилась я. – Только ведь так лучше и для него, и для других. Если бы парня в следующий раз кто другой словил, без вожжей наверняка бы не обошлось. А меченый, он точно с плохой дорожки не свернул бы.

– Пожалела, – вынес свой окончательный вердикт Кейр, и я не стала спорить. На каждый, даже самый простой, вопрос практически всегда найдется не один правильный ответ. Для него, насмотревшегося на справедливый суд в Патере и в буквальном смысле этого слова бывшего мечом возмездия, мой подход к решению проблемы являлся жалостью. Кажется, такого же мнения придерживался Гиз. Ну и пусть, главное, чтобы не путали жалость со слабостью и не пытались мною командовать.

Я еще чуток подумала, анализируя мотивы собственных поступков, и констатировала:

– Не люблю решать что-то окончательно за других, неправильно это. Уж лучше создать все условия для того, чтобы каждый сам выбирал свой путь, и посмотреть, что получится.

– А вот это уже не жалость, а почти беспощадность, магева, – поразмыслив, задумчиво промолвил Гиз, – но таковой и должна быть служительница.

– Еще раз про служительницу скажешь, получишь в нос! Магева никогда не говорила, что добрая, – огрызнулась я. – Но вообще-то свобода выбора – одно из основополагающих свойств души, и свобода, по мнению большинства религий, дарована каждому лично Творцом, а значит, лишать человека дара, хорош он или плох, все равно неправильно. Конечно, выбирать не всегда приятно, удобно и радостно. Часто кажется, что выбрать за кого-то будет лучше, чем позволить ему сделать ошибку. Только разве я требую, чтобы со мной соглашались? Я всего лишь поступаю так, как считаю нужным сама, а жестокость это, справедливость или милосердие, анализировать не собираюсь.

– «Каждый выбирает для себя» – так ты говорила Кейсару Дергу, – вспомнил Кейр нашу встречу с Ланцским Псом, гнавшимся за Гизом. Наш киллер в тот период изображал Герга Птицу, поэта, наступившего на больную мозоль короля Ланца своим непатриотически-сатирическим стихотворением. Хлесткие строчки эпиграммы тут же закрутились в голове: «Ах, если б груз твоих телес имел в политике бы вес!..»

– Он мне понравился, – поддержала я разговор. – Классный мужик, хоть и сыскарь, да и пес у него замечательный.

– Ты вообще собак любишь, – отпустил остроту вор, с удовольствием проехавшись по представителю закона.

– Лис, впрочем, тоже, – ухмыльнулась я.

Лакс фыркнул, но видно было, не обиделся, сравнение с хвостатым рыжим плутом ему польстило. Интересно, а считает ли Дерг обидным сравнение себя с собакой? Не думаю. Кажется, он из фанатиков-трудоголиков, не видящих ничего, кроме своего долга. Таким обыкновенно глубоко плевать на фактор общественного мнения, вернее, единственное, что их трогает, – насколько это самое мнение может облегчить или затруднить работу.

– Интересно, где он сейчас, – вслух полюбопытствовал Лакс.

– Где бы он ни был, надеюсь, у Кейсара все хорошо. Будем в Ланце, навестим, если он до сих пор оттуда не смылся в поисках лучшей доли. Но до этого города, славного весомым королем, еще надо добраться. Мы не можем вдруг взять, исчезнуть с дороги и появиться у стен столицы. Хотя в принципе идея интересная, я над ней подумаю. – На ум пришли руны врат, пути и цели. – Но пробовать пока не решусь, с этой телепортацией, говорят, вечно проблемы в соблюдении констант массы, времени и композиции.

– Это как? – озадачился Кейр-умница, никогда не стесняющийся спросить то, что осталось непонятным из бреда, который я постоянно несу.

– Ну допустим, один кусочек тебя остался на дороге, а все остальное уже в Мидане, или все кусочки попадут в Мидан, только какой-нибудь прибудет минутой позже другого. А если и одновременно, то не в том порядке, как положено: голова вместо ноги, пальцы на затылке или ухо на заднице, – доступно разъяснила я многочисленные затруднения, как известно из научной фантастики и фильмов ужасов, встающие на пути сторонников прогресса, сумасшедших изобретателей, магов-недоучек и завоевателей космоса.

– Ну ее, такую магию, – зябко передернул плечами мужчина и яростно почесал голову. Может, представил, как появляются пальцы на затылке. – Я лучше на коне или даже пешком.

– Правильно! Молодец! Физические нагрузки полезны для здоровья, – похвалила осмотрительного телохранителя.

– А чего ты молчишь? – Лакс поддел Гиза.

– Как правило, молчат по двум причинам, – ответила вместо киллера. – Первая: когда сказать нечего – на такое способны только очень умные люди, большинство же прикрывает невежество, пытаясь молоть языком откровенную чушь, и второе: когда сказать можно много, но информация не предназначена для чужих ушей. Полагаю, на данный момент наш спутник относится ко второй категории мудрецов, ибо, не владея тайнами мгновенного перемещения, Тэдра Номус не обрела бы имидж столь вездесущей организации. Конечно, афишировать эту свою способность они не склонны, да и злоупотреблять ею тоже не собираются. Лишнее внимание и гласность мешают работе.

– Ты много знаешь, – обронил Гиз, практически согласившись с моими выводами.

– Скорей уж, о многом догадываюсь, – пожала я плечами. – И вообще, чем больше знаешь, тем больше забываешь, следовательно, самый умный тот, кто знает меньше всех. Ну или самый осторожный и живучий.

– Не спорю, – хмыкнул мужчина, очарованный стройной системой старинной логической цепочки, однако ничего про своих бывших соратников так и не рассказал. Мы не настаивали, не хотелось портить настроение ни себе, ни ему, да и других тем для дорожной болтовни было предостаточно.

Вот только сколько ни рассуждай о потенциальных опасностях, судьба все равно вмешается и сделает все по-своему, чаще всего в пику твоим благим намерениям. Тут остается только одно: расслабиться и получать удовольствие.

Через семьдесят три минуты после того, как мы выехали со двора харчевни, широкий тракт, расстилающийся предо мною, неожиданно резко закончился. Вернее, кончился не тракт, а мое мирное путешествие по нему, потому что милый, кроткий, как овечка, Дэлькор ни с того ни с сего ржанул, раздул ноздри и, резко вильнув влево, понесся напролом в чащу леса так, будто его кто-то вожжами огрел по крупу.

Дэлькор несся как метеор. Да, мудрые эльфы, давшие ему не только насмешливое прозвище, но и звучное официальное имя, были правы, звание «Солнечный Ветер» конь заслужил, как, впрочем, и массу других куда менее лестных эпитетов, готовых сорваться у меня с языка. От нецензурных ругательств я воздержалась по ряду причин, первой из которых была необходимость плотно прижиматься к шее обормота, мчащегося через лес, в котором никто не позаботился провести предварительную обрезку деревьев на уровне головы всадника. Чтобы деревья не произвели аналогичную операцию с моей бедовой башкой, я распласталась на спине Дэлькора. Эльфийский выкормыш что на дороге, что в диком лесу чувствовал себя комфортно, не спотыкался, не шарахался из стороны в сторону, не путался копытами в траве и кустарнике, растительность словно создавала для него зеленый коридор. Судя по отборной брани, раздающейся далеко позади из уст пытающихся догнать меня мужчин, такой «льготы» местная экосистема никому более предоставлять не собиралась. Хоть Лакс и был наполовину эльфом, его конь кровью Дивного народа похвастаться не мог и спотыкался наравне с другими животными.