Требуется влюбленное сердце - Марина Крамер

– Не клеится, – решительно отверг эту версию Андрей. – Он, конечно, мог знать, когда именно Полосин приедет сюда, тем более, ты сама сказала, что разговоры о встрече в письмах пошли всего с месяц назад, но путевки были куплены Жильцовым куда как раньше. Так что вот этот момент весьма сомнителен.

– Черт, верно. Но это все равно не отменяет того, что Жильцов убил Полосина. Некому больше. В нашем городе у Полосина, кроме Дарьи, нет никаких знакомых.

– А подруги Жильцовой, которые с ней в поездку эту ездили?

– Ой, это ерунда. Им-то зачем его смерть?

– А кто знает.

– Как никто из них не знает и о романе Дарьи с Полосиным, иначе они непременно бы нам об этом сказали, – подхватила Лена. – А так только Матюшкина, Соледад эта, сказала, что отношения Дарьи и Виктора в последний год ощутимо изменились, но и только. Но это могло произойти и без вмешательства, так сказать, извне.

– Но мы-то теперь знаем, что это не так, и причиной всему роман Дарьи на стороне. О котором Жильцов каким-то образом узнал.

– Короче, теперь я вообще запуталась. – Она сжала пальцами виски. – И спать очень хочется. Давай завтра, а?

– Я тебе это сразу предлагал.

Она не решилась написать сообщение Никите, хотя очень хотела. Звук пришедшего так поздно сообщения может разбудить его и не вызвать ничего, кроме приступа раздражения. «Почему так? – думала Лена, лежа без сна в постели. – Почему он лишил наш роман даже этого – такого, казалось бы, элементарного проявления эмоций? Почему нельзя взять и написать какую-то милую чушь, не глядя на время, если вдруг чувствуешь в этом потребность? Да, мы не дети, но разве для проявления эмоций возраст важен? Да, я знала, какой он: сухой, себялюбивый, ценящий прежде всего свой комфорт… Но ведь невозможно не надеяться на то, что человек ради любви хоть немного изменится… Ради любви, да… А ведь он меня не любит, права Юлька. Не любит, потому и не хочет ничего менять. Наберусь ли я когда-нибудь смелости поговорить с ним об этом? Скорее, нет, потому что этот разговор неминуемо приведет к разрыву. А я не готова его потерять. Не готова… господи, значит, я подсознательно все-таки понимаю, что ничего не выйдет из этих отношений? Понимаю, что разрыв неизбежен, но всячески пытаюсь оттянуть, отсрочить его? Наверное, это и есть неуважение к себе. Но я не представляю, как мне жить без Никиты. Нет, я буду молчать».

Лене удалось уснуть только ближе к утру, и когда зазвонил будильник, она почувствовала себя еще более уставшей, чем накануне. Но нужно было подниматься и ехать, предстоял разговор с Дарьей Жильцовой, к которому нужно еще как-то подготовиться.

Жильцова оказалась пунктуальной, появилась ровно в одиннадцать, постучала в кабинет:

– Разрешите?

– Да-да, проходите, – отозвалась Лена, убирая в стол папку с другим делом.

На пороге кабинета возникла высокая стройная блондинка с забранными в тугой «конский хвост» волосами. Элегантный костюм неброского цвета, маленькие серьги в ушах, туфли бежевого цвета, аккуратная сумочка – все в ней говорило о наличии хорошего вкуса и чувства меры, приправленных деньгами. Дарья Жильцова умело распоряжалась средствами, не усердствуя, чтобы выставить напоказ их наличие, но каждому, кто хоть немного разбирался в одежде и аксессуарах, это было видно.

– Присаживайтесь. – Лена жестом указала на стул, представилась: – Старший следователь Крошина Елена Денисовна, веду дело об убийстве Полосина Алексея Витальевича.

Губы Жильцовой чуть дрогнули, но на лице ничего не отразилось.

– Вы были знакомы с убитым, Дарья Юрьевна?

– Имя кажется мне знакомым, – нахмурилась Жильцова, и Лена, внимательно наблюдавшая за ней, с удивлением заметила, что в этой фразе нет ни капли актерской игры.

– Я вам напомню – год назад, ваш день рождения, Прага.

– Ах да… Алексей, правильно. – И ни единой тревожной нотки в голосе, ни тени испуга на красивом лице.

«Или у нее железные нервы, или она очень хорошая актриса. Невозможно так неэмоционально реагировать на упоминание имени человека, с которым у тебя роман, пусть и виртуальный». – Лена изучающе смотрела на Жильцову.

– Я только не понимаю, что происходит, – продолжила та. – За что арестовали моего мужа? Ему предъявили какие-то нелепые обвинения, а теперь вы меня расспрашиваете о знакомстве с этим человеком. Да, нашего гида звали Алексеем, я видела его ровно три дня и забыла о его существовании в тот момент, когда села в самолет и улетела домой.

– Его труп найден в квартире вашей матери.

– Мне тоже это кажется странным, – все тем же ровным тоном отозвалась Жильцова. – И я пока не могу найти объяснения этому факту.

– Дарья Юрьевна, – сказала Лена, поняв, что Жильцова так и будет продолжать свою игру, если не прижать ее фактами. – Мне кажется, что всем будет намного проще, если вы перестанете ломать комедию и расскажете мне правду. Вы не прервали своего знакомства с Алексеем Полосиным, вы переписывались с ним весь этот год, и сюда он прилетел с единственной целью: расставить все точки и сподвигнуть вас на решительный шаг. Это явно следует из ваших писем к нему и из его писем к вам. Не думаю, что стоит дальше утверждать, что вы незнакомы.

– Каких писем? – Вот тут голос Жильцовой дрогнул, в нем появились истерические нотки.

– Электронных, Дарья Юрьевна. Вот таких. – Лена протянула ей распечатку одного из писем, и Жильцова, протянув руку, взяла его.

Пару минут она вчитывалась в строчки, и выражение ее лица постепенно стало удивленным и растерянным:

– Ничего не понимаю… я никогда не писала этого письма.

– Кто имеет доступ к вашей почте?

– Никто. У нас не заведено копаться в личной переписке.

– Кто-то мог получить доступ к вашему почтовому ящику?

– Я не знаю… в принципе, сейчас не составляет труда взломать пароль, если нужно, но… я не представляю, кому бы это могло понадобиться. Этим ящиком я не пользовалась очень давно, даже сама уже пароль не вспомню. Для работы использую другой.

– Вы хотите сказать, что давно не проверяли этот ящик?

– Я так и сказала! Представления не имею, кому мог понадобиться мой адрес, кто вообще мог от моего имени писать письма кому бы то ни было!

«Я ей не верю, – думала Лена, делая пометки в ежедневнике. – Не могу объяснить, это что-то иррациональное, но я чувствую, что она врет. Надо у компьютерщиков узнать, можно ли пользоваться чужим ящиком так, чтобы владелец не заметил. Хотя… наверное, если Жильцова действительно не пользовалась ящиком сама, то вполне могла не заметить писем в нем. Тогда другой вопрос: кто писал? Зачем делал это? Хотел скомпрометировать Дарью? С какой целью? Шантаж? А что… годная версия, кстати, – денежки-то в семье водятся».

– Дарья Юрьевна, у вас или вашего мужа могут быть недоброжелатели, способные доставить вашей семье неприятности?