Империя. Книга 1 - Константин Малофеев

Торговец, побежденный военной мощью Империи, брал реванш иными способами. Кредит становился тем орудием, которое давало ему невидимые нити власти над мощной государственностью. Власть капитала порой оказывалась столь значительной, что на должность управляющего финансами и торговлей Империи назначались (как в Нововавилонском царстве) именно ханаанейцы.

Более того, сама возможность сначала получить кредит, а затем – послабления в выплатах кредитору, представляла и по большому счету до сих пор представляет собой сильнейший соблазн, от которого трудно отказаться. Империя крепко держала в руке меч, но ее руку начинали опутывать сдерживающие сети, которые полностью контролировались ростовщиком международного масштаба.

В наши дни встречаются историософы, которые открыто восхищаются той почти магической силой, которой наделяли финикийцев кредитные операции. Один из них, А. Талонов, пишет: «Было время, когда весь античный мир кредитовался финикийским золотом. Должниками были Вавилон, Ассирия, Персия, Египет, позднее – Греция и Рим. В частности, финикийцы на долгое время фактически монополизировали торговлю Египта, выступая в роли агентов или поставщиков фараонов. Интересно, что с сиятельных особ финикийцы не брали расписок, предпочитая возвращать кредитованные деньги доходами от эксплуатации имений или целых городов. Много египетских городов арендовалось финикийскими купцами, где практиковались специфические и очень прагматичные, если не сказать жесткие методы управления. Выбиваемый доход многократно превышал сумму кредита. Войны фараонов велись либо за финикийское золото, либо с целью расплатиться по кредитам захваченной добычей. Однако финикийцы были не только ростовщиками. Они сумели наладить массовый выпуск товаров, наиболее ценимых на древних рынках, и делали их массовыми, дешевыми и качественными, а также активно заимствовали технологии изготовления национальных товаров и доводили их до экономически оправданного совершенства. Нередко работа мастера придавала новое очарование простой имитации чужеземной модели… За всем этим стояла гибкая и четкая система финансирования. Конкуренты имели мало шансов против этой финансово-промышленной машины даже на своих национальных рынках. Сила финикийцев была как раз в том, что каждый национальный рынок они превращали в частицу глобального рынка. Если прибегнуть к аналогиям, которые часто нелепы, то Финикия была одновременно и Уолл-стрит, и современным Китаем»[80].

Основой невиданной финансовой мощи ханаанейцев объявляется полное отсутствие в их цивилизации каких бы то ни было законодательных или нравственных запретов на взимание процентной ставки на кредит.

Религия же народа Израиля категорически осуждала ростовщичество. Христианство также будет решительно возбранять предоставление денег в долг под процент. Но современная западная экономика в значительной степени наследует Ханаану: ее быстрое развитие основано на преодолении подобных запретов.

Однако даже если не принимать в расчет нравственную сторону вопроса, власть ростовщика имеет свои ограничения и свою оборотную сторону. Во-первых, она всегда и неизменно порождает в обществе вражду, всеобщее озлобление, а значит, социальную нестабильность. Во-вторых, разрыв финансовых нитей ставит сколь угодно сильного мастера кредитных операций в положение моллюска, лишенного раковины. Назидательным примером для ханаанейцев всех времен должна служить история Тира, не дождавшегося помощи от своей колонии Карфагена в критически важный момент осады города великим македонским завоевателем. Ничего личного, только бизнес. Тир просто утратил свой кредитный рейтинг. Вкладывать в его спасение показалось карфагенянам слишком рискованной инвестицией. Тир был фактически уничтожен, а Карфаген расцвел, заняв освободившиеся от тирийцев рынки товаров и капитала. Ученик превзошел учителя в циничном коммерческом прагматизме.

Подобный прагматизм был чужд религии древнего Израиля, краеугольным камнем которой являлась вера в Единого Бога. Однако долгая жизнь рядом с Ханааном привела к тому, что потомки Авраама начали из-за этого соседства утрачивать изначальную пасторальную простоту своих нравов. Еще большим искушением для евреев стал Вавилон – столица развращенной Империи, от мерзостей которой за полторы тысячи лет до того бежал по зову Бога Авраам.

В 722 году до Р.Х. Северное Израильское царство было завоевано Ассирией, а большинство его населения (10 из 12 колен Израиля) уведено в плен. По всей вероятности, эти еврейские пленники в течение последующих столетий были полностью ассимилированы окружающими народами. Южное Еврейское царство, Иудея, которая была союзником ассирийского царя, тогда никак не пострадала.

С падением Ассирии имперская корона перешла в Вавилонию, в вассальную зависимость от которой в 605 году до Р.Х. попал иудейский царь Иоаким. Два десятилетия спустя в ответ на череду антивавилонских восстаний царь Навуходоносор II захватил и разрушил Иерусалим, угнав в плен на территорию коренной Вавилонии значительную часть населения Иудеи (2 оставшихся из 12 колен Израиля).

Вавилонский период произвел колоссальную перемену в массовом сознании народа Израиля, не говоря о традициях повседневной жизни и быта. Если перед падением Иерусалима сознание каждого еврея определялось тем, что он был частью единого народа и древнего государства, с законом (пусть он и не соблюдался в полной мере), священством, богословием, судом, Храмом, столицей, где правили члены династии Давида, то теперь все это исчезло.

Земли иудеев стали частью большой вавилонской провинции и впоследствии, за исключением периода Хасмонейского царства (164–37 гг. до Р.Х.), не имели никакой самостоятельности. По словам современного знатока Ветхого Завета, священника Г. Егорова, «само понятие народ тоже уже было не государственным, а связанным исключительно с законом Божиим и с верностью Богу, поскольку иудеи были перемешаны территориально с язычниками»[81].

Три поколения изгнанников прожили в «пленении» (евреи именуют его «галут») в Вавилонии. Они не считались рабами и не жили в тюремном заключении. Им выделили плодородные земли в области древнего Шумера и предоставили право получать с них доход в обмен на выплату налогов, военную службу и трудовые повинности. Управление в общине переселенцев осуществлялось старейшинами (Иез 14:1; 20:1; Иер 29:1), как и в период до Саула. В правовом отношении изгнанники из Иудеи были уравнены с местным населением.

На евреев, переселенных из маленького провинциального Иерусалима в Вавилон, этот огромный мегаполис произвел ошеломляющее и ужасающее впечатление. Столица Месопотамии в то время являлась важнейшим центром международной торговли, поэтому многие из числа переселенцев занялись этим ремеслом и, как показывают сохранившиеся документы, нажили большие состояния, став настоящими финансовыми магнатами.