Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров

У англичан дело обстояло лучше, чем у французов. Их еще бурская война научила строить полевые укрепления. Они подготовили на канале Монс две линии обороны, успешно отражали немецкие атаки. Когда слишком прижали, взорвали мосты и отошли на вторую линию (французы о возможности взрывать за собой мосты вообще забыли). Настроены были бодро. Френч полагал, что против него действует всего 1 германский корпус, распорядился на следующий день контратаковать, скинуть переправившихся немцев в канал. Но неожиданно узнал, что Ларензак отступает, и пришла телеграмма от Жоффра, что перед англичанами 4 корпуса. Френч тоже приказал отходить.

Жоффр наконец-то прозрел. Он не побоялся признать грубые ошибки в подготовке войск, 24 августа издал «Записку для всех армий», требуя срочно переучиваться. Запрещалось атаковать в плотных строях, предписывалось окапываться, организовывать артподготовку, вести воздушную разведку. Но катастрофа уже грянула. В пограничном сражении французы потеряли 140 тыс. человек, англичане 1600 человек. Германские армии широким фронтом вторглись во Францию. Ее правительство отчаянно взывало к русским, посол в Петрограде Палеолог то и дело мчался к царю: «Умоляю Ваше Величество отдать приказ своим войскам немедленно начать наступление. В противном случае французская армия рискует быть раздавленной».

Мощнейшая крепость Намюр осталась уже в тылу противника. Из Льежа к ней подвезли осадные чудовища. 23 августа взревели их жерла. Блокада была неплотной, и бельгийские части стали уходить из крепости. 25 августа Намюр пал. Но освободившиеся Гвардейский резервный и 11-й германские корпуса в свои армии не вернулись. Поражение под Гумбинненом заставило немцев менять планы. Оба корпуса получили приказ грузиться в эшелоны и следовать в Пруссию. Туда же перебрасывалась 8-я кавдивизия. Еще один корпус, 5-й из 5-й армии, был задержан в районе Меца — вдруг на Востоке этих сил не хватит? Против русских перенацеливались и два новых корпуса, формирующихся в Германии и предназначенных для подкрепления во Францию.

Основные силы 2-й русской армии пересекли границу 21 августа. В этот день произошло солнечное затмение. В частях специально разъясняли небесное явление, но солдаты сочли его дурным знаком. Да и офицеры вспомнили «Слово о полку Игореве». 2-я армия вообще получилась «невезучей». Штаб Варшавского округа стал штабом Северо-Западного фронта, штаб Виленского округа — штабом 1-й армии. А штаб 2-й собирали с миру по нитке. Командующий тоже был случайный, 55-летний Александр Васильевич Самсонов. В молодости он командовал эскадроном на турецкой войне, отлично проявил себя на японской, возглавлял Уссурийскую бригаду и Сибирскую казачью дивизию. Был начальником штаба Варшавского округа. Но дальше пошел по административной части: служил наказным атаманом Войска Донского, Туркестанским генерал-губернатором. Он был болен астмой, летом 1914 г. лечился в Пятигорске. В начале войны шли должностные перетасовки, вспомнили, что он служил в Варшавском округе, вызвали с курорта к царю и дали армию. А он не посмел отказаться, раз ему доверили.

Раньше командовал лишь дивизией в 4 тыс. шашек, и получил вдруг огромные силы, 7 корпусов. Но и тут начались перетасовки. Штаб фронта рассудил, что войск у Самсонова в избытке, забрал в формирующуюся 9-ю армию 2 корпуса, часть артиллерии и конницы. А фланговые корпуса должны были прикрывать стыки с соседями, их запретили передвигать. Потом спохватились, что для наступления остается слишком мало. Вернули один корпус из 9-й армии, разрешили использовать фланговые соединения, но они уже отстали от главных сил, а 2-й корпус на правом фланге оторвался слишком далеко, его переподчинили Ренненкампфу.

Участок наступления был трудным. К границе подходила лишь одна железная дорога. Части выгружались далеко от исходных позиций, несколько дней топали пешком по плохим дорогам, по жаре. Колеса вязли в песке, обозы и артиллерия отставали. Жилинский подгонял, указывал, что противник бежит перед Ренненкампфом, надо перехватить его. Самсонов в непривычных делах сразу запутался, не знал за что ухватиться, и только передавал приказы Жилинского, подгонял корпуса, они шли без привалов, все дальше отрываясь от тылов. А Ренненкампфу штаб фронта подтвердил приказ остановиться, чтобы немцы совсем не сбежали.

Железная дорога была на левом фланге, и здесь в городке Зольдау скопилось много войск — 1-й корпус генерала Артамонова, дивизия 23-го корпуса, две кавдивизии, отставшая артиллерия. Разбирать эту массу Самсонов не стал, просто переподчинил ее Артамонову. Правее далеко углубились в прусскую территорию 15-й корпус Мартоса, занявший без боя г. Найденбург, 13-й Клюева, их догоняла 2-я дивизия 23-го корпуса, а правый фланг прикрывал 6-й корпус Благовещенского. Эти начальники очень отличались по своим качествам. Николай Николаевич Мартос был храбрым и умным генералом, его корпус считался одним из лучших. Артамонов еще в японскую проявил себя трусом и паникером, выкрутился благодаря знакомствам и подвизался, в основном, в дипломатических миссиях. Клюев прежде служил «генералом для поручений», а Благовещенский — по линии военных сообщений, необходимых навыков не имели.

А штаб армии отстал от войск на 120 км, находился в Остроленке — там имелась телефонная линия с Белостоком, с командованием фронта. Разведки Самсонов не организовал, сведения о противнике получал от Жилинского, который и сам ничего не знал. Телефонной связи с корпусами не было, немцы резали провода. Передавали распоряжения по радио, а чаще слали конных нарочных. Пока доскачут, ох сколько времени пройдет… Германия к вторжению была готова. Припасы вывезли или уничтожили. В Найденбурге подожгли большие склады и магазины, русским пришлось их тушить. Часть жителей, поляки, встретила наших солдат как лучших друзей. Большинство немцев эвакуировалось. Оставшиеся держались любезно, но… сообщали своему командованию о передвижениях русских. Попросту звонили в соседний город по телефону, линии работали.

Разведка Мартоса обнаружила противника севернее Найденбурга. Здесь стоял 20-й корпус Шольца, который Притвиц оставил заслоном против армии Самсонова. У деревень Орлау и Франкенау немцы построили укрепленные позиции, выставили 16 батарей. Корпус был усилен ландверными соединениями и по численности соответствовал двум русским. Мартос этого не знал, 23 августа развернул части к атаке. После артподготовки Симбирский, Полтавский, Черниговский полки ринулись на штурм и ворвались в Орлау. Но Шольц ввел в бой резерв, отбросил русских. Черниговский полк побежал, его командир Алексеев остановил солдат, с поднятым знаменем повел в штыки. Он был убит. Вокруг знамени (Георгиевского — за 1812 г.) завязалась рукопашная. Три раны получил знаменосец, погиб заменивший его поручик. Немцам удалось окружить полк и лишь ночью он прорвался к своим.

Но Мартос организовал новый удар. Пехота еще в темноте подползла к вражеским позициям, на рассвете артиллерия накрыла германцев, и солдаты кинулись на них. Немцы не выдержали натиска, побежали, бросив пушки. Русские потеряли 2,5 тыс. убитых и раненых, но 37-я германская дивизия была полностью разгромлена, остальные потрепаны, 15-й корпус двинулся преследовать их. Это усугубило панику в Германии. После Гумбиннена еще одно поражение! Оберпрезидент Пруссии помчался к кайзеру, умоляя о спасении. Мольтке намеревался снимать с Запада аж 6 корпусов. Поразмыслив, все же ограничился теми, которые уже снял.