Морской почерк - Коллектив авторов

немало глупостей во вред самому себе. Вы спросите, почему я называю Маринеско морским асом? Не случайно. Он потопил фашистских кораблей больше всех… На его счету потопленных: судов общим водоизмещением 50 тыс. тонн…” (Если быть более точным – 42550 т. В.К.)

Теперь можно сказать, что о подвиге “атака века” и о Герое Советского Союза А.И.Маринеско известно немало подробностей – подлинных, героических, правдивых, и, к сожалению, некоторых: – лживых:. Но слава подводника необычной судьбы – это Великая Память. И она будет жить вечно.

После всех событий Великой Отечественной войны (2-ой Мировой войны) в течение многих лет не было известно о связи с подводниками наших сов. секретных: разведчиков оперативных Штабов, дающих указания нам, следить о проходах в минных полях для конвоев с сопровождением. Такая связь действительно была. И в частности – с радистом-акустиком с С-13, когда решался вопрос о пеленговании вражеского транспорта “Вильгельм Густлов” в соответствующей шифрограмме. Такую же задачу в содружестве с нами выполняли и польские морские ВМС отрядов Сопротивления. Пеленгование объектов немецкого, ещё не полностью потопленного подводного флота, проходили по оперативной карте так называемого “слежения”. Например: “Балтийское море. Районы, объекты – Гдыня, Кольберг, Свинемюнде, Штеттин…

Несмотря на всю секретность, уже 2 февраля 1945 года в шведской газете “Автонбладет” появилась заметка о потоплении германского лайнера “Вильгельм Густлофф”. В дальнейшем на страницах этой же газеты выступили немецкие историки, изучающие ситуацию с потоплением этого транспорта. Затем была встреча в ГДР. На вопросы наших корреспондентов отвечали Г. Шен, К.Беккер, Ф.Руге. Они подтвердили другую цифру погибших на “Вильгельме Густлоффе”, и в частности сообщили о применении торпедного залпа, который состоял не из трёх, а четырёх торпед, одна из которых прошла, якобы, мимо. Взрыв всех палуб и надстроек был настолько сильным, что транспорт сразу опрокинулся на корму и пошёл на дно… число спасшихся неизвестно.

В сообщениях прессы из Полыни была затронута ещё одна тема – о том, что на борту в трюмной части лайнера в засекреченном помещении перевозилась известная музейная “Янтарная комната”. В германской печати информации об этом, конечно, не было. Польские аквалангисты в 1985 году попытались достигнуть донной части судна в месте его потопления и проникнуть в подбортное пространство. Но им это не удалось в силу ряда технических причин, а поднять, по предложению отдельных государств этот “богатый” лайнер в итоге оказалось нерентабельным и трудно осуществимым.

Надо сказать и о том, что за последние годы в России в разных издательствах, на каналах ТВ, в радиосообщениях много было сказано правдивых слов об “атаке века”. Но были и вымыслы.

Среди существующих изданий на эту тему интерес вызвала небольшая книга с названием “Судьба двух отцов”. Ее авторы (что очень радует) дочь Александра Ивановича Маринеско – Татьяна Маринеско и сын (от второй жены) Борис Медведев-Маринеско. Сразу надо отметить – это правдивое, тёплое и искреннее повествование проливает свет на судьбы их родителей. Это – свидетельство о трудной, сложной и ответственной жизни их отца.

Ответственным редактором этой очень важной книги был известный литератор, поэт, член Петровской Академии наук и искусств, член нашей Международной Ассоциации писателей баталистов и маринистов Станислав Буров, а редактором-составигелем Алла Благирева – литератор, автор ряда поэтических книг.

И еще надо сказать, что книга эта “Судьба двух отцов”, как пишут её авторы – посвящается “Нашей маме Громовой В. И. безвременно ушедшей из жизни, морячке – жене моряка, судовой радистке”. Так тепло сказано на титуле книги дочерью Таней Маринеско и сыном Борисом Медведевым-Маринеско.

Валерий Голев

Валерий Владимирович Голев родился в 1961 в рабочем посёлке Эртиль Эртильского района Воронежской области. Там же окончил 10 классов средней школы. В 1984 г. окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания им. Ленинского Комсомола в Ленинграде, штурманский факультет. Далее – служба в ВМФ на подводных лодках Тихоокеанского флота. После демобилизации работал в Подростковом морском клубе “Маяк” (Чебоксары). Преподавал морское дело. Ныне – начальник клуба молодёжного спортивно-технического клуба “Юный патриот” Чебоксарской объединённой технической школы РОСТО (ДОСААФ).

Рули – на всплытие!

Многие месяцы мне приходилось жить далеко от Родины. Бесконечное время. Бесконечная чужбина. Бесконечная тоска.

Я помню, как приходили минуты, когда тоска по родине была столь сильна, что я убегал из штурманской рубки в каюту, чтобы поплакать. Я знаю, что у моих товарищей тоже бывало такое время. Если я не мог уйти в каюту, то, склоняясь в штурманской рубке у приборов, плакал, спрятавшись за ними. Я хорошо помню те слёзы – большие и тяжелые – слёзы сильного молодого мужчины. Я просил море и ветер донести до родной земли мои молитвы, а обратно – хотя бы запах родных мест.

Однажды я получил письмо, в которое мама положила веточку полыни со двора. Как я тогда рыдал!

Боже! Как хорошо думается о Родине, когда находишься вдали от нее! Хочется умереть сейчас же, сию секунду, лишь бы она была и здравствовала, и рождала б счастливых людей.

Первые дни после возвращения с чужбины острая душевная болезнь – почти невыносимая любовь к Родине – терзает нещадно. Я уже и дома, среди родных, любимых людей, а мне все жалко эту землю.

Но проходит время, и наступает момент, когда отчетливо понимаешь, что родная сторона обманула, высосала из тебя уже столько сил, что пора снова бежать из нее, чтобы не возненавидеть то, что нельзя ненавидеть, а суждено только любить. Тогда я снова иду в море, где, измучившись до смерти, прощаю Родине ее предательство и надеюсь на ее счастливый завтрашний день.

И снова изо всех сил стремлюсь к тому, что есть боль и сладчайшее счастье, что нельзя ненавидеть, а суждено только любить.

Начался восьмой месяц с того момента, когда мы отошли от пирса родной бухты Средней залива Владимира и покинули территориальные воды Советского Союза.

Я поймал себя на мысли о том, что уже давно привык к ровному искусственному свету, к специфическому запаху, который исходит только от подводных лодок и которым одежда пропитывается раз и навсегда.

В разговорах моряки все чаще произносят слова “солнышко”, “ветер”, “родные”, “дом”. Тоска по свежему, а не восстановленному путем химической реакции, воздуху, похоже, гложет весь экипаж. Мы уже больше месяца находимся под водой в замкнутом и весьма ограниченном пространстве. Большая часть жизни экипажа в этом дальнем походе проходит на глубинах от ста до двухсот метров. Мы стёрты с лица Земли. Нас нет на её поверхности.

Я принадлежу к числу