Пока не зазвонил телефон - Оксана Обухова

Кто успевал навестить Редькина, утащить его обрез и уговорить спрятаться? Порядок действий, разумеется, мог быть и не совсем таким, к примеру, стрелял все же Редькин, а потом кто-то заставил его уйти из дома до прихода полицейских.

Но тогда Водяной — это Львов. Только Дима тайком выходил со двора.

Нет, чепуха и фигушки. Стерилизатор и буклет сюда не вписываются. Здесь прослеживается хорошая предварительная подготовка. Представить невозможно, что Водяной — Львов разложил по местам буклет и ящик, а после выстрела зачем-то побежал в дом Редькина. «На фига ему бежать и рисковать? — думал следователь. — Так тщательно расписав сценарий, Водяной должен был загодя убрать Редькина из дома и не париться!»

Гущин тоскливо поглядел на депутатский дом и попенял себе: «Перемудрил я, ох перемудрил. Девяносто девять процентов вероятности, что Дмитрий пришел в уже опустевшее жилище. Безупречно подготовленная картина с лежащими на виду «вещественными доказательствами» не укладывается в схему Львов — Водяной. Так что незачем здесь сидеть и мерзнуть, никуда и ни к кому Дима сегодня не отправится».

Но кто тогда расписал все роли и воплотил сценарий в жизнь? Сценарий сложен, артисты — те еще строптивцы, осечку могла вызвать любая мелочь…

Так. Осечка. Ружье. Выстрел. Если остановиться на серьезном предположении, что стрелял непосредственно Водяной, то у кого получалось это сделать? Как бы сам Гущин поступил на месте преступника?

«А никак!» — с унылой бесшабашностью сказал себе майор и пожалел, что на лавочке под аркой вместо него не сидит Мартынов. Вот уж кто бы смог примерить на себя личину монстра и нащупать возможные мотивы! На взгляд Гущина, все вечерние события отдавали буффонадой, безумно дикой шалостью. Стас не мог поверить, что изощренный психопат всерьез надеялся подставить Редькина.

«Тут есть что-то еще, — ерзая по лавке, размышлял майор. — Редькин всего лишь некая ступень, подготовительный этап для чего-то более серьезного…»

Но что замыслил Водяной? И он ли это действовал?

«Он. Буклет и стерилизатор не могли возникнуть просто так. Водяной был рядом, в эпицентре».

Стас снова вернулся к отправной точке — выстрелу. Кто мог выстрелить, а после прибежать на берег и проследить за тем, как развивается подготовленный спектакль? Исключать тут никого нельзя.

Первым майор увидел Львова. После выстрела прошло не более минуты, а хозяин дома уже бежал босиком через лужайку.

Камера наблюдения, присматривающая за лодочным сараем и пляжной калиткой Львовых, была в рабочем состоянии, Гущин недавно в этом убедился. Но кусты под ее обзор попадают лишь частично, и это наводит на мысль, что преступник прекрасно осведомлен о том, куда направлен объектив. Встав чуть правее, он попался бы под наблюдение, а левее стрелять уже нельзя — окно закрывает тарелка спутникового телевидения. Следуя этой логике, Гущин и остановил свой выбор на мужчинах, что хорошо знакомы с депутатским семейством и их системой наблюдения.

Мог ли Дмитрий выстрелить, а потом успеть перескочить на свою лужайку кругом, через две соседские калитки? Капитоновы за своими угодьями не наблюдают, пройти оттуда с пляжа можно запросто.

Пожалуй, мог. За минуту Львов смог бы и ружье выбросить в реку, и пробежать короткое расстояние. Но уже существующая маленькая ложь, как ни смешно, оправдывала Львова: потом Дима помчался к Федулу, а это нелогично, хоть и смело.

Итак, что было дальше? После Львова появился Глеб. Чуть позже Михаил.

Эти двое успевали проделать все вышеперечисленное совсем наверняка. Причем прибежали они не вместе, то есть в момент выстрела они, скорее всего, находились в разных местах и не видели друг друга.

А есть еще и Влад. Который «ничего не слышал» и появился последним.

Мог Влад прежде Львова и двух его соседей пробежать до комнаты в мансарде и позже спуститься вниз как ни в чем не бывало?

Вполне. Он мог пробраться в избушку через кухонное окно, не попадаясь на глаза свидетелей. Львовы соблюдают правила противопожарной безопасности, в отличие от главного каменного дома окна деревянной избушки не имеют решеток.

«А ведь еще и Кнышев у Редькина нарисовался… — печально подытожил сыщик, уже набравший четырех подозреваемых и думавший о том, что в Игнатово проживают еще несколько мужчин нужного возраста и облика. — Если предположить, что Водяной присматривал за развитием событий, то краеведа исключать нельзя. Пусть он и выглядит убого, и возраст у него неподходящий…»

— Кто? — вслух сказал майор и потер занывшее колено.

В кармане джинсов тихонько тренькнул телефон, возвестивший о приходе сообщения. Стас накрылся курткой, выудил из кармана светящийся мобильник и прочел на нем послание Мартынова. (О котором, надо сказать, совсем забыл.)

«Чё не звонишь? — читалось на дисплее. — Я жду. Ты обещал сообщить, как порешаешь». Гущин заключил, что капитан слегка навеселе, но существенно не накидался. Мысленно составив аргументированный разговор, Стас позвонил приятелю:

— Игорь, я кое-что обнаружил в доме алконавта, который в меня стрелял…

Мартынов умел слушать не перебивая. А когда дослушал рассказ Гущина и заговорил, то произнес вопрос, совершенно не относящийся к делу:

— Стас, ты не знаешь, почему у нас свадьбы на четверг назначают, а? Нет чтоб как у всех… в уик-энд… Чтоб погулять, напиться, отдохнуть…

— Гарик, у нас по-любому график ненормированный. Хоть воскресенье, хоть Новый год… Изволь присутствовать.

— Спасибо, что напомнил. — Мартынов, похоже, увильнул в мечту об отдыхе лишь для того, чтобы слегка собраться с мыслями. Собравшись, произнес: — Как понял, ты предлагаешь не принимать навязанную игру?

— Нет, не совсем, — осторожничал майор. — Тут дело вот в чем: если мы круто возьмемся за Игнатово, то я уверен: толку от этого все равно не будет. У нас ни биологических следов, ни дактилоскопии. Водяной уверен, что он чист, и потому затеял игру с подставкой Редькина. Но вот если мы за Федю не уцепимся, если не пойдем на поводу, Водяному придется нас как-то подтолкнуть…

— А не боишься, что он нас новым убийством подтолкнет? — вклинился в аргументацию Мартынов.

— Боюсь. И потому предлагаю объявить охоту на Редькина. Выставим кордоны, нагоним патрулей, нападать на девушек станет проблематично. Нас исподволь подводят к мысли, что Редькин — Водяной, и он обретается где-то здесь, неподалеку. То есть ожидать убийство где-то еще не приходится. Я почти в этом уверен.

— Не лишено, — задумчиво пробормотал капитан. — А если Редькин попадется и кордоны придется убирать?

— Игорь, о чем ты? — грустно произнес майор. — Если Водяной нам его подставил, то должен быть уверен, что с Федей мы уже не встретимся. Ты ж не первый год в следствии…

— Увы, — выдохнул Мартынов. — А ты совсем-совсем уверен, что так оно и есть?

— Гарик, я уже полтора часа над этим думаю. Редькин обречен. Объявив его в розыск по стрельбе, мы, можно сказать, даем ему ничтожный шанс выжить. Может быть, Водяной решит еще раз подставного использовать.