Аниото. Проклятие луны - Анастасия Дронова

заострений и тут же уперлась спиной во что-то выгнутое, а ногти проехались по подсохшей золоподобной почве.

— Мы угодили в ловушку, — заключил парень, опередив мой мозг на несколько секунд.

— …Это ловушка, — вырвалось у меня, кровь, стучавшая в ушах и землистый запах мешали восприятию, и я не расслышала его слова.

Файтов же быстрее пришел в себя и, убедившись, что я цела, расправился в полный рост, но до спасительного отверстия было достаточно далеко: при своей ширине меньше полутора метров, с высотой явно переборщили.

— Местные охотнички, видимо, устроили охоту на жирафа, — заключил он, когда сорвался с края второй раз, при этом с корнем выкорчевав корягу, которая при лучшем раскладе помогла бы нам быстрее выбраться.

Я нервно хохотнула, понимая все странное невезение данной ситуации: испуганно отскочила от деревца и толкнула парня в яму укрытию еловыми ветками и, в довершение всего, сама упала следом. Клаустрофобии у меня никогда не было, и нервное напряжение не было настолько сильным, чтобы включить очередной панический приступ, но от выглядывающих то тут, то там корней было не по себе.

— Чего смешного? — спросил взъерошенный парень, вытирая руки о ткань джинсов.

— …или на кенгуру, — добавила остроту в его шутку. Правда, опять своим ровным, совсем неколоритным голосом. Аки диктор канала дикой природы.

Парень ухмыльнулся, примостившись рядом, смачный звук оповестил нас о загубленном собирательстве.

9.2

— Все грибы — в трубу, — заключил Влад, помахав тонкой ножкой гриба — все, что осталось от маслёнка, его сплюснутая и помятая шляпка валялась как раз у голубого ведра, на дне которого еще остались пара хиленьких моховиков.

Странно было не ощущать своей фобии — а я ведь, считай, оказалась на дне почти трехметровой ямы, в окружение жутких, шелестящих лесных стражей. Страх был, но обычный, обоснованный, как и у любого человека, попавшего в ловушку, заготовленную для дикого животного в лесной глуши.

— А ты где живешь? У бабы Зины? — спросила я, уходя от грибно-лесной темы, надеясь выгнать непривычное чувство озабоченности и волнения из кишок. Уж лучше отключится от страха, чем чувствовать необоснованную неловкость. Теперь я чувствую себя белой вороной без своей лесной фобии? Дожили.

— А что? Хочешь пригласить меня на ночной променад? — ответил Файтов вопросом на вопрос.

Я чуть было не ляпнула: «Не надо мне твоего мармелада! Ни ночного, ни утрешнего!». Как запоздало, буквально на первом слоге «не на-», поняла, что это наверняка вопрос с подвохом, и лучше на него не отвечать.

Повисло напряженное молчание. Да такое что, электрической циркуляркой вряд ли распилишь. Все-таки нет у нас общих тем для разговоров. Влад сейчас, после неудачных попыток «выпрыгнуть из ямы», угрюмо сидел, разглядывая рваный кусок уже предобеденного прояснившегося неба. Обычно это он лез ко мне с расспросами и раздражающими комментариями. Теперь он молчал, а я даже не знала, что у него спросить. Чтобы хоть как-то рассеять чувство неловкости, ковыряла пальцем каменный выступ. Пока не наткнулась на непонятные завитки и ломанные линии, чем-то похожие на те сбившие меня с толку символы из сна. Развязала платок (что бабушка мне всучила еще утром, но выше шеи он не ушел) и начала тканью вытирать старую плиту.

— Ты клад, что ли, нашла? — ехидно бросил парень, заметив мои суетливые движения.

— Почти, — спокойно ответила я, не желая тратить внимание и энергию на препирания.

Парень навис надо мной, заглядывая мне через плечо:

— Что это? На нанайский или славянский не похоже… — задумчиво протянул он, даже потерев подбородок, явно изображая из себя умника.

— Ты, похоже, знаток истории… — фыркнула я, фоткая находку, ощущая себя при этом каким-то археологом.

— У тебя телефон! — воскликнул Файтов вместо ответа по колкое замечание.

— Д-а-а.… — протянула я, оторвавшись от своего занятия и обернувшись, уставилась на соседа по яме. — А у тебя нет?

— Не с собой, — коротко кинул он, пытаясь выхватить мое средство связи.

— Эй! — шарахнулась от наглеца, — Чего это ты?!

— Попробуй позвонить, вышка же где-то недалеко! — выпалил он свою идею. Прочувствовала, как по коже прошлась волна раздражения: как он догадался, а я — нет?

— Ха! Нет связи! — не понять, чему порадовалась я.

Парень лишь с шумом выдохнул, будто говоря: «Вот же дура…»

Захотелось двинуть его чем-то тяжелым.

И почему все так? Нормально поговорить у нас не получается, либо кусаемся, либо мне приходится быть свидетелем его «брачных плясок», по крайней мере, именно так это ощущалось… Не пойму, зачем ему это, если ему со мной даже поговорить не о чем? Неужели это… из-за бабушки?

Прищурилась, с подозрением окинув взглядом парня, который снова возвел глаза к небу.

— Что? Я же ничего не сказал, — парень по полной прочувствовал мой взгляд.

— Да так… — протянула я в зловеще-задумчивой манере. Надо разобраться, чего он ко мне прицепился. Не верится, что это банальная симпатия.

— Надо забраться повыше, может, телефон словит, — парень явно не уловил мою препарирующую интонацию, или же просто не предал ей значения.

Мне же лучше. А раз он так ловко, как ему показалось, ушел от темы своего временного места жительства, надо будет зайти с другой стороны — расспросить Зинаиду Васильевну. Хотя… тут тоже надо аккуратнее.

Над головой шуршали деревья, заглушая привычные шумы леса, я поежилась: не только из-за того, что не хотелось вылезать на поверхность с торчащими повсюду «волосатыми зубочистками», в нашей яме, больше напоминавшей могилу, было далеко не тепло. Но лучше тут, чем там. Хотя…

— Так что? — мужской голос прервал мои размышления.

— Так что? — передразнила я, добавив в голос как можно больше мерзкой интонации.

Парень поморщился от моих кривляний, но быстро совладал с собой:

— Я думал, ты первая газелью выпрыгнешь из этой трехметровой ямы, ты же… — голос Влада неуверенно стих, а глаза цвета окружавшей нас земли забегали по моему лицу, будто ища подсказку.

— Я что? — округлила глаза и изогнула брови, изображая невинность, но уголки губ все равно дрогнули в хитрой полуулыбке со значением: «Не пойман — не вор». Может, я паука испугалась, все их боятся, вот и нечаянно толкнула его. Почему-то мне было до тошноты противно сознаваться в своей слабости. Чтобы он сначала посмеялся надо мной, используя бородатые шутки, типа: «Ника, смотри! Там дерево! Оно убьет нас!», а потом еще и подарил мне мини-бонсай? Нет уж, не надо мне такого счастья.

— А как же… Тебя же тогда скрутило на том пролеске… — растерялся парень, а его первый аргумент вышел очень слабым.

— Я пирожками отравилась.

Вперилась в парня убеждающим взглядом, стараясь не рассмеяться, ведь на его