Рождение советской штурмовой авиации. История создания "летающих танков". 1926-1941 - Михаил Жирохов

Войска, участвовавшие в операции, были разделены на четыре группы и два отряда. Общая численность полевых войск Северо-Кавказского военного округа, принимавших участие в операции, составила 4840 штыков и 2017 сабель при 130 станковых пулеметах, 14 горных орудиях и 8 легких. Кроме того, отряды ОГПУ имели в своем составе 341 человека из состава Кавказской краснознаменной армии и 307 человек от полевых войск и НКВД.

Предварительно операция была основательно подготовлена по линии ОГПУ. Так, например, сосредоточение войск на территории республики производилось под видом участия в предстоящих маневрах.

Для поддержки проведения специальной операции по разоружению Чечни из состава Северо-Кавказского военного округа (СКВО) были выделены два авиационных отряда (3-й и 5-й). Общее руководство действиями авиации в Чеченской Республике осуществлял начальник ВВС СКВО Иван Петрожицкий[58].

Перед началом операции авиационные отряды собрали на аэродроме Грозного, откуда авиаторы и совершали боевые вылеты в горные районы Чечни. Наличие лишь одного аэродрома в республике значительно осложняло боевую работу летных экипажей, ввиду большой удаленности объектов и армейских групп, задействованных в операции.

Кроме того, отсутствие какой-либо возможности совершить вынужденную посадку в горной местности на неприятельской территории в случае неисправности мотора требовало от специалистов авиационных отрядов тщательной и кропотливой работы по поддержанию техники в исправном состоянии. Именно от их труда всецело зависела жизнь и безопасность членов экипажа.

Операция началась 23 августа 1925 года. В некоторых аулах горной Чечни местное население оказывало войскам вооруженное сопротивление. В ответ войска применяли артиллерийский огонь, а также бомбометание с аэропланов.

Привлечение авиации непосредственно к силовому воздействию на мятежные районы Чечни имело в ходе операции особое значение. Появление в горах самолета в то время было большой редкостью, а для многих местных жителей – просто диковинкой. Несмотря на то что самолеты, при наличии незначительного бомбового запаса, не могли нанести существенного поражения бандитам, их воздушные удары приводили зачастую к возникновению паники в блокируемых войсками населенных пунктах и способствовали началу проведения мирных переговоров. Так, днем 29 августа 1925 года экипажи трех самолетов из состава 3-го авиаотряда в целях подавления сопротивления бандформирования под руководством шейхов М. Ансалтинского и Кайма Ходжи и силового воздействия на местных жителей осуществили бомбометание аула Дай. В результате на мятежное селение было сброшено 352 кг бомб. Пять попаданий были признаны удачными. Утром того же дня артиллерийскими расчетами армейской группы комдива А.Д. Козицкого, осуществлявшей разоружение данного населенного пункта, был нанесен огневой удар по селению. По аулу было выпущено 18 снарядов. В итоге авиа– и артиллерийской атаки в селении было разрушено 20 домов, 4 человека убито и 5 ранено.

Фактор устрашения сыграл положительную роль. Если 28 августа местными жителями было сдано всего 20 винтовок, то к вечеру следующего дня в распоряжение частей Красной армии было передано 64 винтовки, 5 револьверов и… 6 бандитов. Особое впечатление на население оказали самолеты, которые воспринимались им как дьявольское оружие, от которого не было никакого спасения.

Это был весьма неплохой результат, так как до 2 сентября 1925 года в войсковой операции первоначально было задействовано фактически лишь четыре самолета «Де Хэвилленд» D.H.9 с мотором «Либерти» 400 л. с., захваченные в свое время у белых войск на юге России. Позднее в действующую группировку авиации был добавлен временно прикомандированный из Авиахима самолет французского производства «Фарман». Наибольшее количество привлеченных к операции самолетов было отмечено в документах 4 сентября, когда в строю было восемь летательных аппаратов.

При этом советским летчикам пришлось летать в тяжелейших погодных условиях. Дело в том, что конец лета 1925 года выдался в Чечне пасмурным и дождливым. Из-за густой облачности на вершинах гор (порой этих гор не было видно совсем) невозможно было совершать полеты. Военные летчики летали, используя для своих маршрутов ущелья и излучины рек. Движение в узком ущелье самолеты осуществляли, держась друг от друга на минимальном расстоянии, при этом ведомый самолет ограничивал возможности ведущего в случае обнаруженного им препятствия. Кроме того, существовала большая угроза при выполнении какого-либо маневра врезаться в стену ущелья. С набором высоты вихревые потоки воздуха начинали прижимать машину к вершинам гор, грозя в густом тумане неминуемой «встречей». Такие условия работы требовали от летчиков большого нервного напряжения и самообладания, а от летчиков-наблюдателей – удвоенного внимания за окружающей обстановкой. Устаревшие карты местности, имевшие значительное количество неточностей и ошибок, не позволяли оперативно ориентироваться в горах.

В начале сентября авиация была частично переориентирована на поиск и поимку главного лидера сепаратизма на Северном Кавказе – имама Н. Гоцинского. В связи с этим ее действия были полностью переключены на юг республики, где, по имеющимся агентурным сведениям, непосредственно скрывался имам.

С целью устрашения местного населения аулов Хуландой, Хакмалой и Кий, в районе которых предположительно укрывался Н. Гоцинский, первоначально предполагалось провести их бомбардировку с воздуха. Но по указанию командования Владикавказского отряда бомбардировку временно отложили. Вначале предполагалось, что задачу по пленению имама удастся выполнить силами наземных войск, без привлечения авиации. Но вследствие невыполнения ультиматума о выдаче Н. Гоцинского от этой идеи пришлось отказаться.

Рано утром 4 сентября авиагруппа из трех самолетов провела бомбометание аулов Химой и Хакмадой, сбросив на них до 160 кг бомб. Вслед за тем из близлежащих аулов было взято 40 заложников, часть которых тут же направлена на поиски имама. Уже к 8 часам того же дня был созван сход, на котором население наконец-то согласилось выдать Н. Гоцинского и вступило с ним в переговоры о добровольной его явке к представителям военного командования.