Три с половиной ступеньки - BANIFED

– Здравствуй! Хорошо, – ответила она, как всегда, с добродушной улыбкой. – Где пропал, вчера на дискотеке тебя не видела.

– Так что не зашла? Моя комната-то на прежнем месте. А я тебя ждал-ждал и уснул, – шутил он.

– А я ждала-ждала тебя, а потом пошла танцевать с другим парнем, – приняв его игру, ответила Марина. – А что это ты, как официант в ресторане, с белым накрахмаленным полотенцем? Уже который раз вижу.

– Не понял, когда это ты меня видела? – удивился Николай и, усмехнувшись, соврал: – Только с сегодняшнего дня мы в официантах!

– Вот и видела, еще дня два тому назад, – все с той же интонацией говорила она. – Я все вижу, даже через стены. А все-таки странно, что ты там прячешь от окружающих, какие бриллианты пролетариата?

– Нет, ничего не прячу. Просто не хочется хвастаться «радостью», вот, видишь, – он потянул полотенце и показал свой гипс, который действительно выглядел очень смешно. Словно скульптор запечатлел руку человека, показывающего жестом, что у него все отлично.

– Ох! Что случилось? – спросила она с неподдельным испугом в глазах, а радость на ее лице сменилась состраданием.

– Ничего, вот видишь, все прекрасно! Даже сама рука об этом говорит, – пытался шутить Николай, но Марина так серьезно на него смотрела, что ему расхотелось говорить пустые слова. – Не волнуйся, перелом пальца, но все функционирует нормально, только вот гипс нужно потаскать какое-то время. Немного проблемы с учебой, не могу писать, а так правда все хорошо.

– Да, видно, что все хорошо, – обеспокоенно сказала она. – Так как же это вышло, подрался?

– Да нет, Марина! В футбол играл и неудачно упал. Да ты не волнуйся так, я уже свыкся. Неприятно, но что теперь? Создал себе трудности, теперь вот преодолеваю, никто не виноват.

– Знаешь, если тебе нужна какая моя помощь, ты не стесняйся, скажи, – с соучастием, глядя ему в глаза, сказала она. – Постирать или погладить, ну, в общем, не стесняйся, договорились?

– Спасибо! Мне приятно это слышать от тебя. Договорились.

– Тебе что, другую руку сломали? – высунув голову из двери, спросил, улыбаясь, Толя.

– Нет, Толя, это я его задержала, – защищая Николая, сказала Марина, – могли бы и поберечь друга, а вы с больной рукой работать заставляете.

– Так он ничего не делает! Пусть хоть чайник принесет, все польза какая-то есть!

– Ладно, спасибо, Марина! Я иду, а то и вправду сломают мне и другую руку, – пошутил Николай.

– Пусть только попробуют, – улыбнулась и она. – А ты выздоравливай!

– Постараюсь!

Гипс ему сняли через месяц, в конце апреля. У него накопились письменные долги. Диктант по русскому языку нужно было обязательно написать, а для этого нужно было договориться с преподавательницей. Он несколько раз бегал к ней на кафедру, но то у нее не хватало времени, то ее вообще не было, и в итоге кончилось тем, что преподавательница попросила провести контрольный диктант какую-то аспирантку. Николай получил твердую четверку. Но это была заслуга той аспирантки – она диктовала, к радости Николая, чуть ли не по слогам.

Однажды майским утром лил проливной дождь. Первой парой у них были занятия по русскому языку и литературе. Вошла преподавательница, все поприветствовали ее стоя. Поджав, как часто бывало, ногу под себя и сев на нее, она сказала:

– Сегодня мы пишем сочинение, тема произвольная, но прошу всех начать писать сочинение со слов: «С утра лил проливной дождь и…». А далее все в ваших руках и зависит от вашей фантазии. Пожалуйста, время пошло, у вас сорок пять минут.

И все приступили к написанию сочинения. Николай мыслями вернулся в начало дня и подумал о том, что же такого замечательного сегодня произошло, но все было как обычно: подъем, пробежка, газета «Комсомольская правда» в киоске, утренний душ, завтрак, институт. О чем же написать? Он оглянулся по сторонам и увидел своих одногруппников, склонивших головы над бумажными листами с настолько сосредоточенными лицами, что у него тут же созрела мысль, и он изложил ее на бумагу.

Спустя неделю преподавательница начала разбор сочинений и обсуждение их достоинств и недостатков. Зачитывала интересные фрагменты, поясняла, что, на ее взгляд, не хватает в той или иной работе. Отметила работу Белоножкина Саши, где он рассказывал о том, как в то утро ехал в пригородной электричке, купив перед тем билет, номер которого, по распространенному суеверию, оказался счастливым. Он его сжевал, но вскоре возле него оказался контролер. Пришлось ему еще раз заплатить за проезд. Рассказ заслуживал внимания, поэтому преподавательница его и отметила. А потом она сказала:

– Хочу ознакомить еще с одной работой, которая, на мой взгляд, достойна похвалы, поэтому я вам сейчас ее зачитаю, а вы внимательно слушайте и постарайтесь угадать, кто это написал и насколько точно отражены портреты героев. Затем мы обсудим эту работу.

И она начала читать:

«С утра лил проливной дождь, и, когда мы пришли на первую пару, неожиданно для нас преподавательница русского языка и литературы, как всегда вальяжно расположившись за столом, дала задание написать сочинение. Это было не как всегда. Она не стала затруднять себя разъяснениями и пояснениями, а сказала, что если средства труда у нас есть и при этом есть головы, то, значит, в них должны быть и мозги. Мы не обиделись. Тем более она напомнила, что цель конечна, а время быстротечно. Достала из своей сумочки объемную книгу с закладкой посередине и сладостно окунулась в чтение. Ну что же, образование и статус ей это позволяют, поэтому оставим её в покое на время, которое она определила.

Я оглянулся по сторонам. Сначала удивился, потому что не увидел своих прежних товарищей: вместо отдельных личностей меня окружала масса похожих одно на другое лиц. Их сосредоточенность забрала их индивидуальность. Казалось, это были не хорошо знакомые, а совершенно чужие мне люди, более похожие на оловянных солдатиков. Постепенно удивление сменилось интересом. Мой взгляд застыл на старосте группы Николае Балдине. Интересно, о чем напишет он. Наверное, о том, что он промок до нитки. Когда утром он вошел в аудиторию, то чертыхнулся и сказал, что именно сегодня он не взял с собой зонтик. Я смотрел на него и старался уловить его мысли. Это худощавый, высокого роста парень, который всегда ровно держит спину и тем самым придает себе некую важность. И когда он разговаривает с людьми, из-за его осанки и роста со стороны возникает такое ощущение, что это начальник говорит с подчиненными. В нем сочетаются серьезность, ответственность и добродушие, возможно, поэтому куратор группы и назначил его старостой. Он сначала что-то обдумывал, устремив взгляд на лежащий перед ним лист бумаги, потом вытянул трубочкой губы и, словно что-то наконец-то вспомнив, энергично застрочил шариковой ручкой по девственно чистому листу бумаги. По-видимому, вспомнил “чертов” дождь.

Рядом со старостой сидит его друг и земляк Журавлёв Валера – парень с боксерской фигурой и мужественно выдвигающимся вперед подбородком. При этом он довольно молчалив и обладает спокойным, уравновешенным характером. Он несколько меньшего роста, чем Коля Балдин, поэтому, когда они находятся рядом (а они почти всегда находятся рядом), то напоминают сервантовских Дон Кихота и Санчо, тех, что из Ламанчи. Валера был спокойно сосредоточен; ни складок на лбу, ни еще какой мимики, подчеркивающей задумчивость человека, у него не было. Он, не поворачивая головы, а лишь скосив глаза, посмотрел в тетрадь друга, который с усердием заполнял строчки листа трудночитаемым почерком. После этого, откинув туловище назад, Валера левой рукой потер свой подбородок (возможно, это ему и помогло), и первые слова сочинения послушно легли на лист.