Дикий остров - Владимир Цыбульский

— А каким же?

— Желтым, красным. Иногда зеленым.

— Это если не хотят, чтобы заметили. А если наоборот?

— Да уж, — согласилась Катя. — Все это очень было похоже на демонстрацию. Акт устрашения.

— Вернулись к тому, с чего начали, — подвел итог Тартарен. — Кто тут что демонстрирует и зачем?

Тёма залил кипятком четверть кубика бульона в пластмассовой крышке, которую приспособил под общую чашу. Протянул Тартарену как раненому. Тот благородно отдал первую порцию Кате.

— Ну хорошо. А об этом вот что ты думаешь? — Крис взял дротик у Юнга и показал Кате.

Катя отхлебнула бульона, хрустнула сухариком, провела осторожно пальчиком по гладкому, точно полированному острию.

Дротик был из цельного дерева. Без наконечника. Дерево красноватого оттенка.

— Отличное оружие, — похвалила Катя. — Сделано, похоже, из палисандра. С такими дротиками охотятся мужчины из индейских племен в лесах Амазонки.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Тартарен.

Взял дротик наперевес здоровой рукой, встал, примерился, мощно метнул в стену. Дротик глубоко вонзился в бревно, подрожал, трепеща, и затих.

— Гм. Если таким в спину… — покрутил головой Тартарен. — Странно все-таки, что ни один из них в нас не попал.

— Захотели бы — попали, — хмыкнула Света.

— Что ты хочешь сказать?

— Они ж гнали нас, как зайцев. На эту яму с кольями, — напомнила Света.

— И мы бы точно в нее провалились. Да еще напоролись бы на колья внизу. И медленно бы там умирали, истекая кровью, — нарисовал невеселую картину Юнг.

— Так бы все и было, — согласился Крис. — Если бы не труп повешенного.

— Выходит, кто-то хотел нас предупредить…

— Довольно оригинальным способом. — Юнг вспомнил, как шевелились, поблескивая синим и зеленым, мухи на теле трупа.

И Катя вспомнила то же. Не допив, отдала крышку с бульоном Тёме. Передернулась вся, спросила:

— Как вы думаете, кто он был, этот человек? И… за что его убили?

— Одни убили и голову отрезали, — вещал Тартарен. — Другие подвесили перед ямой с кольями, чтоб мы в нее не провалились. Думали, земля необитаема. А тут, оказывается, полно народу бродит.

— А ты предпочел бы, чтоб мы тут были одни? — с удовольствием прихлебывая бульон и хрустя сухарями, спросила Света.

— Не знаю, — почесал затылок Тартарен. — Но то, что мы не один на один с этими дикарями, — уже неплохо.

— Ты хочешь сказать… — втянул воздух Крис, — тот, кто вернул нам похищенную сумку и вывесил это чучело над ямой, играет на нашей стороне?

— А почему бы и нет? Ну да! — осенило Тартарена. — Ты же сам говорил о пари. О ставках. Все сходится! Одни поставили на то, что мы загнемся, и стараются нас угробить поскорее. Другие…

— …Что загнемся не так скоро, и пытаются продлить агонию, — мрачно закончил Юнг. — Между прочим, знаете, на что вот это все похоже? — обвел он широким жестом стены сруба. — Точно такой форт описан в романе Стивенсона «Остров сокровищ». Там даже, кажется, вот такой котел, вкопанный в землю, был. И частокол.

— Как ты говоришь? Остров сокровищ? Такое театрализованное представление? Вроде новогодней елки в Олимпийском, да? Только Дед Мороз в пути застрял. И трупы почему-то настоящие. И дротиками шкуру дырявят, так что швы приходится накладывать. Ну попадись мне эти игроки… — погрозил Леша кулаком в сторону джунглей.

— Остров сокровищ, — тихо повторила Катя. — Значит, мы все-таки на острове.

— Да какая тебе разница? — зевнув, щелкнула зубами Светка. — Можно подумать, наши шансы вырастут, если бы это был не остров. — Мы ж в этом сарае теперь все равно что под арестом. Сухари кончатся или толстяк их ночью сожрет — и через пару суток дикари возьмут нас безо всяких этих своих палок.

— Но-но! Я попросил бы без намеков! — сделал вид, что обиделся, Тартарен. — Я человек благородный. И не позволю… И вообще, об одном я только жалею…

— О чем же? Что сухари плохо спрятал?

— Не в сухарях счастье, детка, — опустил Тартарен лапищу на голову обидчицы.

— А в чем же?

— Бананы я зря выбросил. Сейчас бы испекли их и съели.

Катя посмотрела на Тартарена с нескрываемым восхищением.

Решительно невозможно было задеть этого парня. И в первый раз с того самого момента, как вытащили ее на вилле из машины и запихнули, ничего не объясняя, в самолет, Катя подумала, что все еще может кончиться хорошо.

— Блин, но как же они все-таки умудрились сумку сюда доставить? — схватился за голову Тартарен. — На вертолете, что ли?

Тёма с Юнгом вышли на разведку утром после первой тихой ночи: у них была крыша над головой, полная луна освещала белый песок и частокол — ни внезапных нашествий дикарей, ни мошки, ни шелеста листьев и шороха хищников в джунглях.

Сначала лезли по отлогому склону, таясь за кустами и не выпрямляясь, чтобы снизу из леса их нельзя было приметить. Один лежит под кустом. Другой, согнувшись, перебежками движется по холму, нависающему над частоколом. И все тянет обернуться, посмотреть на избушку внизу за забором. И на лес — как там насчет размалеванных белым черных рож.

Но было тихо. Небо голубое в жаркой дымке. Знойный воздух дрожит над каменистым склоном. Птица плавает в небе высоко. Полное ощущение, что они тут вдвоем и вокруг на километры ни одной человеческой души. А больше им чего опасаться? У Тёмы за спиной — дикарский дротик из полированного палисандра на ремешке болтается. У Юнга — нож.

Пологий подъем скоро кончился. Склон пошел вверх каменистыми уступами. Такие гигантские «ступени» с «террасами», как в пирамидах ацтеков. Только ступени метров по пять. А на террасах поля и рощицы. И каждую ступень пока преодолеешь, забудешь и про диких в лесу, и про далекую птицу в небе. Как они там? Что ей видно? Далеко ли тянется река в тропическом лесу? Океан со всех сторон окружает эту землю? Может быть, есть тут островок цивилизации — отель, например, или вилла, или даже там поселок, или городок. Зайти, постучаться. Так, мол, и так, брошены обстоятельствами к черту на рога, позвольте в Москву позвонить, но скажите сначала, где мы, собственно, находимся.

Птице видно, конечно, сверху все, но ведь не спросишь ее, даже если она спустится. К тому же спускаются они, как правило, мертвечинки поклевать. Это они наверху такие благородные. А заметят какой-нибудь труп, облепленный мухами, сразу слетаются. Так что пусть болтается себе в небе, никому не хотелось бы стать тем, что наверняка привлечет их своей неподвижностью и соблазнительным запахом.

Так Юнг мысленно разговаривал с птицей, вслед за Тёмой вставляя пальцы в расщелины, подтягиваясь, отыскивая ногой выступ на скальной ступени. Им надо было залезть на гору повыше, осмотреться, увидеть как можно больше. На птичий взгляд не рассчитывали, но внести хоть какую-то ясность в положение их дел требовалось.