Последний выпуск - Наоми Новик

Если нам действительно удалось починить очистительный механизм в выпускном зале, возможно, выберется большинство. Но Кора начала второй семестр с раненой рукой, потому что ошиблась и неверно оценила количество усилий, которые следовало приложить в мастерской; это сократило ее шансы. Ни один член анклава, взглянув на руку Коры, не предложит ей вступить в союз.

Она осторожно села, стараясь не тревожить рану, но тут же Коре пришлось на несколько минут закрыть глаза, чтобы перевести дух. Потом она попыталась одной рукой управиться с пакетиком молока.

Нкойо молча взяла пакетик и открыла. Кора выпила молоко, не глядя на подругу. Нкойо честно воспользовалась преимуществом. До сих пор она помогала друзьям, но была не обязана тянуть их до самого конца; слабых приходится отшивать, чтобы выжить, как ракета отбрасывает первую ступень, уносясь в невесомость. Но Кора по-прежнему не смотрела на Нкойо, и Нкойо ничего не говорила, и все сидящие за столом старательно отводили взгляд от окровавленной повязки.

Я сама не знала, что сказать… и сказала:

– Я залатаю тебе руку, если остальные помогут.

И ребята перестали жевать и уставились на меня – искоса или откровенно вытаращившись. Я не успела ничего обдумать, и теперь, под десятком взглядов, оставалось только продолжать:

– Это круг. Никому не придется тратить лишней маны, нужно просто удерживать круг, но должны участвовать все.

На самом деле это упрощенное объяснение. Базовый принцип – нужно собрать компанию людей, которые добровольно забудут о личных нуждах и пожертвуют временем и силами, чтобы потрудиться ради чьей-то пользы, причем лично им это выгоды не принесет. Штука в том, что если ты собираешь круг, а кто-нибудь отказывается или не может принудить себя к бескорыстию, заклинание не работает. Разумеется, это мамина фишка.

Некоторое время все молчали. В школе все вообще по-другому. Никто ничего не делает задаром, и плата должна быть существенной, если только между тобой и другим человеком нет прочной связи – союз, родство, любовь и так далее. Но потому-то я и знала, что заклинание сработает, если все согласятся. В школе бескорыстная помощь значит гораздо больше, чем в обычном мире.

Даже Кора смотрела на меня с недоумением. Мы никогда не дружили; она села за мой стол, потому что моей союзницей была Хлоя Расмуссен из Нью-Йорка, и Орион Лейк собственной персоной маячил на горизонте. Но до сих пор Кора едва терпела мое присутствие, когда Нкойо позволяла мне по утрам плестись вслед за ними на урок иностранного языка. Кора в целом была необщительна и всегда немного ревновала Нкойо. И еще кое-что – она специализировалась на духовной магии, как и вся ее семья; очевидно, Кора полагала, что на мне лежит какое-то неприятное бремя.

Нкойо молчала. Она не отрываясь смотрела на собственный поднос, поджав губы и стиснув кулаки. Она ждала – ждала, когда кто-нибудь заговорит. Я страшно жалела, что с нами нет Ориона… и тут Хлоя сказала:

– Ладно, – и протянула руку Аадхье, которая сидела между нами.

Лицо Аадхьи было воплощенное подозрение; я буквально слышала, как она думает: «Эль, ты что, разыгрываешь из себя мученицу?» Она бросила на меня суровый взгляд, вздохнула, ответила: «Да, конечно» – и подала одну руку Хлое, а другую мне. Я тут же почувствовала, как выстраивается живая линия. Я повернулась и протянула руку Надии, приятельнице Ибрагима. Та покосилась на него, но все-таки не стала возражать; Ибрагим потянулся к сидевшему напротив Якубу.

Я несколько раз участвовала в кругах вместе с мамой. Она редко просила меня о помощи – в основном если речь шла о магическом вреде, например кто-нибудь пострадал от заклинания, наложенного малефицером, или по собственной неосторожности, или от нападения злыдня. Лечить в кругу гораздо проще с помощью другого волшебника, даже если он еще ребенок, – все лучше, чем кучка полных энтузиазма заурядов, которые даже ману толком не держат. Но мама обращалась ко мне редко, потому что большинство магов, которые к ней являлись, в моем присутствии чувствовали себя неловко. Они смотрели на меня, как кролики на волка, голодного волка, который иногда кусает даже руку, которая его кормит, потому что эта рука держит поводок.

Я, в общем, не особенно рвалась им помогать. Они были больны, слабы, прокляты, отравлены, полны отчаяния – но все они меня ненавидели. Я, терзаемая ужасом, не дождалась от них поддержки. Поэтому мама обращалась ко мне только в том случае, если очень нуждалась в помощи – и если уже дала пациенту согласие. Она знала, что в противном случае я могу и отказать. И я помогала ей – очень неохотно, отчасти чтобы порадовать маму, отчасти чтобы доказать самой себе, что я не такая, как все думают.

Но я сама еще никогда не собирала круг. Идея очень проста: мана, которую вкладывают участники, течет по кругу, и ее количество растет, поскольку всех объединяет одна цель. Ты просто позволяешь мане кружить и скапливаться. Но описать это легко, а сделать – не очень.

Честно говоря, я с опозданием поняла, что простым дело не будет, именно потому что все сидевшие за столом были волшебниками. Маминым заклинанием можно лечить повреждения в кругу, состоящем из обыкновенных людей, поскольку маны нужно не больше, чем получается от самого процесса поддержания круга. Достаточно одного мага, чтобы «поймать» ману и влить в заклинание. В компании полувзрослых магов можно собрать большое количество маны довольно быстро – и я тут же почувствовала, что все принялись тянуть на себя. Это было ненамеренно; если бы ребята нарочно стали сосать ману, круг бы сразу распался. Но мы с утра до ночи – и даже по ночам – думали о своей судьбе. У нас были не доделаны контрольные, артефакты и зелья, из головы не шел выпуск, а рядом было много маны, и я просила ребят думать о Кориной руке, а не о спасении собственной шкуры…

Трудно было и мне, и им. Мы сосредоточились на исцеляющем заклинании, в то время как круг расширялся вдоль стола, и все, один за другим, неуверенно подавали руки. В конце концов Джовани и Нкойо сомкнули его, сцепив руки за спиной у Коры, и, как только они это сделали, мана потекла рекой. Одни вздрогнули, другие вскрикнули. Нужно было их предупредить – но я не могла сказать ничего, не относящегося к заклинанию. Тратить мысленную энергию не по делу – плохая идея. Все держались, и поток маны усиливался от нашего стремления к единой цели –