Любовники смерти - Джон Коннолли

Я вылил в кружку остатки кофе из кофейника и ушел в заднюю контору. Там включил компьютер и посмотрел, что можно сделать с Майклом Уоллесом. Я зашел на его веб-сайт, прочитал некоторые его газетные статьи, которые он закончил писать к 2005 году, и рецензии на его первые две книги. Через час у меня был его домашний адрес, его послужной список, подробности его развода в 2002 году и сведения о том, что в 2006 году он был задержан за вождение автомобиля в нетрезвом состоянии. Утром нужно будет поговорить с Эми Прайс. Я не знал, можно ли предпринять какие-то действия, чтобы Уоллес не писал про меня, а если можно, то какие. Я точно знал, что не хочу, чтобы мое имя появилось на обложке книги. Если Эми помочь не сможет, мне придется припугнуть Уоллеса, а что-то мне говорило, что он вряд ли откликнется на подобный способ давления так, как надо. Журналисты редко поддаются на такое.

Когда я уже заканчивал, вошел Гэри.

– Все в порядке? – спросил он.

– Да, все прекрасно.

– Ну, значит, мы на сегодня закончили.

– Спасибо. Иди домой, поспи. Я закрою.

– Тогда спокойной ночи. – Он задержался у двери.

– Что такое?

– Если тот парень, писатель, снова придет, что мне с ним делать?

– Подлей ему яду. Но будь осторожен, когда будешь выбрасывать труп.

Гэри вроде бы смутился, не понимая, шучу ли я. Я узнал этот взгляд. Большинство работавших в «Медведе» кое-что знали о моем прошлом, особенно местные, кто уже проработал несколько лет. Кто знает, что они рассказывали Гэри, когда меня не было рядом?

– Просто скажи мне, если его увидишь, – сказал я. – Может быть, ты бы мог дать всем знать, что я был бы благодарен, если никто ничего ему про меня не скажет.

– Это запросто, – сказал Гэри, заметно повеселев, и ушел. Я слышал, как он говорил с Сергеем, одним из поваров, а потом дверь за ним закрылась и все затихло.

Кофе остыл. Я вылил его в раковину, распечатал все, что узнал про Уоллеса, и отправился домой.

Микки Уоллес сидел у себя в номере мотеля, выходящем на Мэйн-молл, и делал записи о встрече с Паркером. Этой хитрости он научился будучи репортером: записывать все, пока оно свежо в памяти, потому что уже через пару часов память начинает выделывать фокусы. Можно дурачить себя, думая, что запомнилось только важное, но это не так. Запоминается то, что не забылось, важно оно или не важно. У Микки была привычка записывать материал подробно от руки в несколько блокнотов, а потом переносить в компьютер, но блокноты оставались первичными записями, и в процессе написания книги он обращался к ним.

Его не огорчила и не удивила реакция Паркера на его первую попытку. По сути, он рассматривал возможное участие этого человека в проекте как пристрелку для начала, но никогда не вредно спросить. А удивляло его то, что никто еще не написал книгу о Паркере, учитывая все, что тот сделал, и дела, в которых был замешан, но это была лишь одна из странностей, окружавших Чарли Паркера. Каким-то образом, несмотря на свою историю и свои поступки, он умудрялся оставаться вне поля зрения. Даже в освещении большинства громких дел его имя появлялось где-то мелким шрифтом. Как будто, когда дело касалось его, возникал элемент сговора: никто не говорил вслух, но все понимали, что его роль в случившемся должна быть преуменьшена.

И только единицы доводили его имя до сведения общества. Уоллес уже не так мало разнюхал, и имя Паркера упоминалось в связи с некоторыми делами на севере штата Нью-Йорк, где была замешана русская мафия, или так говорили. Микки удалось найти в Массене местного копа и поговорить с ним за несколькими кружками пива, и он быстро понял, что что-то здесь здорово скрывают, но когда попытался снова поговорить с тем копом на следующий день, его вывезли из города и в недвусмысленных выражениях предупредили, чтобы он никогда сюда не возвращался. После этого след потерялся, но любопытство Микки только обострилось.

Он чуял кровь, а кровь вела к хорошим продажам книги.

Эмили Киндлер покинула городок, в котором жила последний год, после похорон родителей своего парня. Об их смерти был вынесен «открытый вердикт», констатирующий факт смерти без указания ее причины, но в городке понимали, что они сами отняли у себя жизнь, хотя начальник полиции Дэшат все больше задумывался, почему они сделали это, не похоронив должным образом своего сына. Он не думал, что бывают родители, которые не хотят проститься с покойным сыном, как бы ни были они травмированы случившимся. Он оспорил вердикт как публично, так и частным образом и объединил смерть родителей и убийство сына как в уме, так и в собственном расследовании.

Никто не отрицал, что Эмили Киндлер была искренне потрясена их смертью. Один из местных докторов заставил ее принять успокоительное средство, и какое-то время беспокоились, что ее, возможно, придется поместить в психиатрическую лечебницу. Она сказала Дэшату, что вечером перед их смертью приходила к Фарадеям, и Дэниэл Фарадей выглядел особенно подавленным, но ничто не говорило о том, что он или они оба собираются покончить с собой.

Единственная ниточка в убийстве Бобби Фарадея пришла из полиции штата. Там обнаружили, что за две недели до своей смерти Бобби участвовал в ссоре в одном баре в восьми милях за чертой города. Бар был придорожной забегаловкой, популярной среди байкеров, и, похоже, Бобби, напившись, стал приставать к девушке, которая была отдаленно связана с байкерской бандой «Крестоносцы». База «Крестоносцев» располагалась в Южной Калифорнии, но их ответвления достигали Оклахомы и Джорджии. Слово за слово, и Бобби кого-то ударил, началась драка, пока его не выволокли на парковку и пинком под зад не отправили домой. Ему еще повезло, что его не затоптали: кто-то в баре знал Бобби и вступился за него, сказав, что это просто пацан, который не умеет пить, что с него взять, и к тому же никак не может пережить, что его бросила девушка. Возобладал здравый смысл – а также удачное прибытие полиции штата как раз в то время, когда «Крестоносцы» обсуждали, не будет ли мудро нанести Бобби какую-нибудь серьезную физическую травму, чтобы отвлечь от душевной. «Крестоносцы» были еще те ребята, но Дэшат не представлял себе, чтобы они удавили парня только потому, что с ним повздорили. И все же детективы из полиции штата, казалось, были настроены рассмотреть такую версию и теперь с помощью ФБР устроили игру в догонялки с «Крестоносцами». Тем временем Дэшат показал полиции штата вырезанный на березовой коре знак, были сделаны дополнительные фотографии, но никакой реакции не последовало.

В предположительное время гибели Бобби Эмили Киндлер была дома одна, и это означало, что у нее нет алиби, но это можно было сказать и про половину города. Газ в доме Фарадеев, по самым точным расчетам, был включен где-то между полуночью и двумя часами ночи. И опять же большинство жителей городка в это время были в постели.

Но в действительности начальник полиции не подозревал девчонку Киндлер в какой-либо причастности к смерти Бобби Фарадея, и никакие подозрения о том, как родители Бобби встретили свой конец, не касались ее, хотя он и рассматривал вероятность ее причастности просто из должной пунктуальности. Когда Дэшат тихо упомянул Эмили как подозреваемую Гомеру Локвуду, помощнику медэксперта, который жил в городке и знал в лицо обоих, Эмили и Фарадеев, старик только рассмеялся.