Ведущая на свет - Вера Волховец

Да что они там навредят, там же слабые демоны, могут и отравить, конечно, но их яд слабый. От него оправляешься быстро. Никаких тебе пятнадцати лет ядовитой комы.

Что я сейчас меньше всего ожидала, так это то, что Джо все-таки капитулирует, он ведь был абсолютно уверен в своем отказе, и при таких условиях эта его уступка смотрится действительно ужасно странно.

— А мистер Пейтон, — осторожно спрашиваю я, разворачиваясь к Джо лицом, — не будет возражать?

С учетом того, как паршиво прошел наш последний разговор, и с учетом того, что Джо хоть и заведует штрафным отделом, но все равно в прямом подчинении у Артура — мне есть за что опасаться. Рекомендацию Джона Артур уже аннулировал. Может попрепятствовать и моему назначению к штрафникам.

Только сейчас я понимаю, что вообще-то между мной и Джо ужасно малое расстояние. И в какой-то момент и Джо, и я сама ловим ступор, только сталкиваясь взглядами. Будто планеты останавливаются.

— Я с Артуром сам разберусь, — окончательно потеряв голос, выдает Джо, не отпуская моих глаз из своего плена.

А потом он чуть подается вперед и целует меня. В губы. Без напора, без языка, просто прижимается своими сухими губами к моему рту. На секунду. Или на две.

Ну вот теперь мне совершенно точно не показалось.

В любом случае времени мало, чтобы я успела понять — что я по этому поводу чувствую. Но и это время заканчивается, а потом Джо отшатывается, чуть ли не шарахается от меня. Шага на три, на такое прилично-скаутское расстояние, на каком уже целую вечность рядом со мной не стоял.

— Прости, — торопливо произносит Джо, прикрывая глаза, — я не очень сдержан сегодня. Возможно, действие яда тому виной. Возможно, то, что я ужасно боялся за тебя. Я это еще толком не осознал.

— Д-джо… — я заикаюсь, во многом потому, что все звуки в моей голове примерно так же нервно подскакивают.

— Агата, не надо, пожалуйста, сейчас ничего говорить, — хрипло перебивает меня Джон, пряча руки в карманы, — то, что к тебе чувствую я, лично тебя ни к чему не обязывает. Ты мне ничем не обязана. Хотя… Если ты подумаешь на этот счет… Если ответишь взаимностью — моей радости предела не будет. В любом случае, я ни на чем не настаиваю.

Хорошо, что не нужно ничего говорить. Потому что мне и нечего. Я настолько не в своей тарелке, что аж противно. Я бы хотела куда-нибудь провалиться, прочь, подальше, от этих светлых глаз, чтобы в тишине пораскинуть мозгами.

— Знаешь, все-таки мне нужно дать тебе время на отдых, — милосердно улыбается Джо. — Давай так, ты отоспишься и как почувствуешь, что готова к работе — приходи. Я подготовлю твое оформление. А насчет остального… Думай, сколько захочешь, хорошо?

— С-спасибо, — теперь моя очередь говорить вот этим насмерть простуженным голосом.

Джо же чуть улыбается и шагает к двери на внешнюю площадку.

Он уходит молча. С одним только “Увидимся”, которое не очерчивает вообще никаких временных границ. И после его ухода я бессильно сползаю на пол, пряча пылающее лицо в ладонях, тщетно пытаясь охладить ими кожу.

Откуда это ощущение, что я только что совершила что-то противозаконное?

Иногда я жалею, что в условиях Лимба нет телефонов. С одной стороны, это не мешает, ведь сколько раз в смертной жизни ты мечтал, чтобы чертов мобильник наконец-то заткнулся и не мешал тебе читать книжку или не напоминал о том, что тебе вообще-то дедлайн хрипло сопит на ухо, и завтра — завтра срочно надо сдавать что-то, а у тебя еще конь не валялся. Или подруга только что рассталась с парнем — шестой раз за год между прочим! — и надо, надо на подвиги, надо подставлять плечо, а ты в таком состоянии, что тебе впору самой искать жилетку для поплакаться.

У меня таких моментов многовато было. Я даже иногда ощущала себя совершенно бессовестной и ужасной подругой или плохой дочерью, когда ловила себя на том, что не хочу брать трубку и разговаривать с Кэтти или отцом.

Но вот сейчас я бы от мобильника не отказалась. Ей богу, так было бы проще — чем второе утро подряд наблюдать от Генри “доброе утро” в виде очередного пошлого помысла.

Он исполнителен. Он напоминает о себе и утром, и вечером. Только помысел, буквы, что исчезают примерно через полчаса после своего появления — и строго в определенное время. Искренне сомневаюсь, что он делает это не специально. Ладно, если завтра или послезавтра выберусь к нему — обязательно спрошу, на кой черт ему сдалось меня подковыривать таким образом. И есть ли надежда на то, что он прекратит это делать?

И все-таки возможности “отправить ответную СМС-ку” мне очень не хватает. Ну там, “доброе утро, а я вот начала день с овсянки, чего и тебе желаю, говорят, для мозгов полезно”.

Одно хорошо в постно-диетичном режиме питания: еда не самая вкусная, но хотя бы можно сожрать ее много. И что хорошо в Лимбе как таковом — здесь не поправляешься. И не стареешь. Можно сожрать шоколадку — и тебе ничего не будет, никаких лишних сантиметров на талии. Эх, еще бы она была — та шоколадка. Нет, все-таки надо зайти в бухгалтерию Святой Стражи за расчетом, догадываюсь, что за штрафы, наложенные мистером Пейтоном, от моего жалованья остались сущие гроши, но в моем положении и гроши — это уже хорошо.

Я съедаю на завтрак столько пресной овсянки, что когда встаю из-за стола — есть ощущение, что эта овсянка у меня вот-вот пойдет ушами. Запиваю несладким чаем. На выходе после всего этого чувствую себя переполненным и слегка побулькивающим бурдюком. Ну и ладно, зато есть не хочется. А то как-то стоило разжать веки — как я сразу ощутила, что голодна до озверения практически.

Так голодна, что “Гр-р-р, подайте сюда исчадие ада, я откушу ему ухо…”

Шучу, конечно, но все-таки я ощущала собственным желудком переход с амброзии на “постный стол”. И выход в смертный мир аукался. И отравление… Короче говоря, мне бы и правда сидеть у себя и отсыпаться, а я впихиваю себя в форму — неохотно, но что поделать. Больше я себе косячить позволить не могу. Да и являться к нескованным демонам в чем-нибудь вызывающе коротком, не по форме — идея плохая. Ну, мне — не нравится.

Самое занятное заключалось в том, что вообще в Лимбе есть было вроде как и не обязательно. От голода — не умрешь, но так как еда — первый источник эмоций, доступных людям, ее оставили для того, чтобы мы тут настолько не подыхали в своей рутине. И даже оставили привычные вкусы, блюда. Можно было в столовой серафимов найти и пончики, и роллы, и буйабес а-ля манифик — для лютых гурманов. Если ты простой работник — у тебя помимо списаний по кредиту существовали еще и бонусы, которые ты мог тратить на вкусняшки по своему усмотрению. У меня это обычно были пастила, кофе и всякие мелкие сладости.

— Мисс Виндроуз, нужно было вас уволить, чтобы вы начали приходить на работу вовремя? — именно так приветствует меня мистер Пейтон, когда я появляюсь в холле Департамента Святой Стражи с пустой картонной коробкой в руках.