Адское Воинство - Фред Варгас

— Посторожи этого типа, я скоро вернусь.

— Он сказал что-нибудь?

— Вот-вот скажет. Ты тут глаз с него не спускай, я на тебя рассчитываю.

Эсталер улыбнулся. Он любил, когда комиссар упоминал о его глазах. Однажды Адамберг уже заверил молодого бригадира, что у него удивительно зоркие глаза и он видит буквально все.

Адамберг стал неслышно подниматься по лестнице, напоминая себе, что с восьмой ступеньки надо шагнуть сразу на десятую: на девятой все спотыкались. Ламар и Морель дежурят у входа, малейший шорох — и все пропало. Наконец он вошел в комнату, где стоял автомат с напитками: Меркаде, как всегда, спал на разложенных на полу подушках вместе с котом, который устроился у него на ногах. Перед тем как улечься, лейтенант услужливо отстегнул кобуру, и сейчас его «магнум» мог взять кто угодно. Адамберг почесал кота за ухом и быстро вытащил из кобуры пистолет. А вот с телефоном пришлось повозиться, он лежал в переднем кармане брюк. Через две минуты комиссар отпустил Эсталера и снова заперся в комнате для допросов вдвоем с Мо.

— Где я спрячусь? — спросил Мо.

— Там, где полицейским никогда не придет в голову тебя искать. В доме полицейского.

— Где?

— У меня.

— Спасибо, — сказал Мо.

— Да, вот так, придется обойтись подручными средствами. У меня было слишком мало времени, чтобы подыскать другое укрытие.

Адамберг послал сообщение Кромсу, а тот в ответ доложил, что Эльбо раскрыл крылья и готов взлететь.

— Пора, — сказал Адамберг и встал.

Он надел наручники, Мо приставил к его затылку дуло «магнума», и они пошли. Комиссар отпер две решетчатые двери, выходившие в большой двор, где стояли автомобили Конторы. Когда они направились к воротам, Мо положил руку на плечо Адамберга.

— Комиссар, — сказал он, — я не нахожу слов…

— Отложи это на потом, сейчас тебе надо сосредоточиться.

— Богом клянусь, я назову вашим именем моего первенца.

— Пошевеливайся, черт тебя дери, — процедил сквозь зубы Адамберг.

— И еще, комиссар…

— Что? Твоя йо-йо?

— Нет. Моя мама.

— Ее предупредят.

После ужина Данглар вымыл посуду и растянулся на старом коричневом диване, поставив нас столик перед собой стакан белого вина, а дети в это время доделывали уроки. Пятеро детей, они подрастают, скоро они разлетятся кто куда, но сегодня вечером об этом лучше не думать. Самый младший был не родной сын Данглара, и его синие глаза постоянно заставляли майора задумываться о том, кто же отец этого мальчика. Он единственный пока еще оставался несмышленым ребенком, и Данглар не торопился выводить его из этого состояния. Вернувшись с работы, майор не смог скрыть свое подавленное настроение, и старший из близнецов стал допытываться, в чем дело. Данглар не выдержал и рассказал о сцене, которая произошла между ним и Адамбергом, и о том, как комиссар стремительно скатывается к посредственности. На лице мальчика, а затем и на лице его брата-близнеца отразилось сомнение, и эти две недоверчивые физиономии, схожие как две капли воды, все еще стояли перед глазами майора, бередили его растревоженную душу.

Он услышал, как одна из девочек-близняшек повторяет домашнее задание по Вольтеру, великому насмешнику, издевавшемуся над простаками, которых так легко ввести в заблуждение, заставить поверить в ложь. Он вдруг приподнялся, опершись на локоть. Неприятный эпизод в Конторе — это всего лишь инсценировка. Заблуждение, ложь. Он почувствовал, как его разум, снова оказавшись на верном пути, заработал на предельной скорости. Он встал и резким движением отодвинул полный стакан. Если он не ошибся, то Адамберг сейчас экстренно нуждается в нем.

Через двадцать минут Данглар, запыхавшись, вошел в Контору. Он не заметил ничего необычного, парни из ночной бригады дремали под струей свежего воздуха от вентиляторов, которые они оставили включенными. Он дошел до кабинета Адамберга, увидел распахнутые решетчатые двери и побежал через двор к воротам так быстро, как только мог. На темной улице два бригадира вели под руки Адамберга. Комиссара, по-видимому, сильно ударили по голове, он с трудом передвигался. Данглар подошел к ним.

— Поймайте мне этого гада, — приказал бригадирам Адамберг. — Он запрыгнул в какую-то тачку и смылся. Я пришлю вам подкрепление.

Данглар, не проронив ни слова, помог Адамбергу дойти до кабинета и по дороге запер обе решетчатые двери. Комиссар не захотел садиться, он медленно осел на пол, между двумя комплектами оленьих рогов, и прислонился головой к стене.

— Врача? — сухо спросил Данглар.

Адамберг покачал головой.

— Тогда воды. Раненым это необходимо.

Данглар объявил тревогу, вызвал подкрепление, велел прочесать территорию вокруг Конторы, оповестить дорожную полицию, вокзалы и аэропорты и вернулся со стаканом воды, пустым стаканом и бутылкой белого вина.

— Как ему удалось с вами справиться? — спросил он, подавая комиссару стакан воды и откупоривая бутылку.

— Он взял ствол Меркаде. Что я мог сделать? — ответил Адамберг. Он залпом выпил воду и протянул стакан к бутылке, которую принес Данглар.

— Вино в вашем случае пить не рекомендуется.

— В вашем тоже, Данглар.

— В общем, вы дали себя поиметь, как желторотый птенец?

— В общем, да.

Один из бригадиров, стоявших у ворот, постучал и сразу же вошел. И протянул комиссару «магнум», продев мизинец в дужку над спусковым крючком.

— Лежал в водосточном желобе, — пояснил он.

— А телефон? Не нашли?

— Нет, комиссар. Мясник — он задержался после закрытия, чтобы проверить счета, — говорит, что какая-то машина, припаркованная у его лавки, вдруг рванула с места и укатила. Перед этим в нее сел мужчина.

— Мо, — выдохнул Данглар.

— Да, — подтвердил бригадир. — По описанию — он.

— Мясник запомнил номер машины? — спросил Адамберг, не выказывая ни малейшей тревоги.

— Нет. Он не выходил из лавки. Что нам делать дальше?

— Писать рапорт. Будем писать рапорт. Это всегда правильный ответ на такой вопрос.

Когда дверь за бригадиром закрылась, Данглар налил комиссару полстакана вина.

— Вы в состоянии шока, — участливо сказал он, — поэтому больше я вам налить не могу.

Адамберг нащупал в кармане рубашки помятую сигарету, украденную у Кромса, и неторопливо закурил, стараясь избегать взгляда Данглара, — казалось, этот взгляд ввинчивался ему в голову, словно очень тонкое и длинное сверло. Какого черта тут делал Данглар в такое позднее время? Мо ударил комиссара по-настоящему, подбородок сильно болел и, наверно, покраснел. Вот и хорошо. Потрогав подбородок, он нащупал ссадину, на пальцах осталась кровь. Очень хорошо, все идет по плану. Если бы только не Данглар с его сверлом; этого и боялся комиссар. Он знал, что от Данглара нельзя долго скрывать правду.