Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой - Кирилл Копылов

не собирались отсиживаться в окопах у Ктесифона и останавливаться на достигнутом в оборонительном сражении.

Получив эти новости, Таунсенд немедленно издал приказ об отходе к Азизии, упираться в Ладж он совершенно не собирался. Отступление в Азизию давало возможность оторваться от противника или хотя бы попытаться сделать это. В случае успеха сокращалось плечо подвоза необходимых припасов, а армия могла закрепиться на более выгодных позициях. Срочный отход из Ладжа привел к тому, что часть уже выгруженных с судов и барж припасов пришлось бросить в деревне: для обратной погрузки не осталось ни сил, ни времени.

Британцы прибыли в Азизию утром 28 ноября, но сделали неприятное открытие. Вместо ожидаемого месячного запаса провианта на складах его оказалось всего на неделю. Кроме того, явно начала падать дисциплина в уставших от бесконечных маршей и боев частях. Прибыв в деревню, и британские, и индийские солдаты начали бесконтрольно растаскивать со складов съестные припасы, форму и прочее. Лишь с огромным трудом удалось успокоить их и прекратить безобразие. В этот же день был потерян пароход «Шайтан». Он сел на мель, и под огнем арабов его так и не удалось с нее снять. После получения новостей о подходе регулярных османских войск пароход вместе со всем содержимым пришлось бросить.

В четыре часа пополудни Таунсенд отправил Никсону еще одну радиограмму, в которой обрисовал текущую ситуацию. Больше всего его теперь волновало, как далеко противник решится его преследовать.

«Я ожидаю, что Нуреддин продвинется к Зору, но если он пойдет дальше этой деревни для того, чтобы атаковать меня, я не приму сражения и отойду в Кут»[40]. Впрочем, Таунсенд по-прежнему считал, что противник не рискнет заходить так далеко. «Лично я не думаю, что он захочет сражаться за Зором, так далеко от его любимых окопов в Ктесифоне»[41]. Ошибочность этого утверждения стала ясна во второй половине дня 29 ноября. Авиаразведка обнаружила, что основные силы османов заняли Зор, а их передовой отряд продвинулся до Аль-Кутании, всего в десяти километрах от 6-й дивизии. В полном соответствии со своими предыдущими намерениями командир дивизии принял решение отходить дальше. Новым местом назначения стал Умм-ат-Тубюль в пятнадцати километрах от Азизии. В городке снова пришлось оставить почти все хранившиеся там припасы. Британцы покинули Азизию утром 30 ноября, и очередной марш завершился вечером того же дня.

Во все большую проблему превращались арабские конники, с возрастающей наглостью атакующие отступающие войска. Особенно от них страдали речные суда, регулярно отстававшие от колонн пехоты и кавалерии. Когда «Шайтан» сел на мель и с него перегружали часть грузов, стремясь облегчить судно, арабы окружили моряков и начали активный обстрел с обоих берегов. Сильно накалившаяся обстановка вынудила капитана Нанна запросить помощи у Таунсенда, который отправил на спасение судов кавалерийскую бригаду с артиллерией. Те быстро обратили арабов в бегство, убив около ста из них. Одновременно пришла раздраженная радиограмма от Никсона, чью яхту «Маламир», шедшую в сопровождении новой канонерки «Баттерфлай», арабы всю дорогу обстреливали с берега. Таунсенду пришлось отослать вперед 30-ю бригаду Меллиса с кавалерийским полком, чтобы обеспечить безопасность реки.

Решение совершить марш всего на пятнадцать километров выглядело несколько странным, так как явно не позволяло надежно оторваться от противника. Таунсенд оправдывал его необходимостью дать подтянуться речным судам, которые, отстав, могли попасть в руки противника. Вероятно, несмотря на энергичное преследование, командир дивизии все еще не считал, что находится в непосредственной опасности. Однако это решение едва не привело британцев к катастрофе.

Тем временем Нуреддин по мере сил справлялся со своими проблемами. За 22–24 ноября его силы понесли серьезные потери, более 9000 человек (особенно пострадала 45-я дивизия), и у него ушло немало времени, чтобы реорганизовать части и восстановить управление. Еще одной заботой стало прибытие Халила, приехавшего в войска 24 ноября. Не имевший большого опыта в руководстве войсками, Халил обладал амбициями и чувствовал за собой поддержку из Константинополя. Само его присутствие сильно нервировало командующего 6-й армией, который чувствовал, что Халил не удовольствуется ролью еще одного подчиненного ему командира и рано или поздно начнет вмешиваться в командование.

Несмотря на то что на фоне всех предыдущих боев в Месопотамии сам факт отражения британского наступления на Багдад уже можно было считать стратегическим успехом, агрессивный Нуреддин не спешил почить на лаврах и собирался преследовать противника и навязать ему новое сражение.

Начало этого процесса выдалось не слишком быстрым и впечатляющим. Османы заняли Ладж только утром 28 ноября, почти через сутки после того, как оттуда ушли британцы. Получив сообщение, что противник в Азизии, Нуреддин вечером того же дня двинул вперед свои главные силы и занял Зор, населенный пункт в 15 километрах от Ладжа. В тот же день произошла стычка вокруг сидящего на мели «Шайтана», что несколько охладило наступательный пыл и показало, что противник явно далек от полного коллапса и способен дать отпор. Было принято решение задержаться в Аль-Кутании.

В Азизию турки вошли только 30 ноября и обнаружили многочисленные свидетельства поспешного отхода британцев. Они увидели крупные запасы провианта и дров, боеприпасы, палатки, форму и даже имущество офицеров. Больше всего османов удивили несколько брошенных полевых канцелярий со всеми документами, включая секретные. Увидев следы поспешного отступления, Нуреддин изменил свое мнение и в 16:30 отдал приказ немедленно продолжить энергичное преследование противника.

Это сопрягалось с немалым риском. В штабе 6-й армии плохо представляли, где находятся англичане. Несмотря на то что первый турецкий самолет прибыл 27 ноября, наладить авиаразведку все еще не удалось. Собственная кавалерия также не смогла удержать контакт с противником. Утром 30 ноября кавалеристы вовсе оказались позади пехоты, а войдя в Азизию, присоединились к дележу найденных трофеев. Уже вечером покинув город, османские кавалерийские разъезды в вечерней темноте приняли собственную пехоту за неприятеля, после чего просто вернулись в город, отправив сообщение, что ведут преследование. Разведотдел 6-й армии находился в постоянном контакте с кружащими вокруг британцев арабскими ополченцами, но их сообщения были чрезвычайно путаными и часто неверными.

Нельзя сказать, что Нуреддину подчинялись элитные соединения, способные выполнить любую боевую задачу. 45-ю и 51-ю дивизии, напомним, спешно сформировали совсем недавно, а арабские 35-я и 38-я дивизии стремительно разваливались даже от не слишком продолжительных маршей. По свидетельствам османских штабных офицеров, бойцы этих дивизий перемещались безо всякого порядка, маленькими группами, по пути для облегчения бросая поклажу. Штабы продвигались отдельно от подчиненных и часто вообще не имели понятия, где они. Не меньше проблем создавала связь. При отсутствии радио, нехватке телефонов и проводов единственным средством передачи