Рассвет наступит неизбежно - Франсин Риверс

Рицпа закрыла глаза. Потом, тяжело вздохнув, с тревогой посмотрела на германца. Мысль о том, чтобы уйти отсюда, даже не приходила ей в голову, потому что без Халева она не представляла себе жизни.

— Мне бы хотелось вышвырнуть тебя вон.

Закусив губу, Рицпа сцепила руки перед собой. «Ни слова, — сказала она себе. — Господи, дай мне силы промолчать».

— Но если бы я действительно сделал это, люди Серта об этом бы тут же узнали. И сообщили бы Серту о том, что ребенок остался со мной. Он бы захотел узнать, почему, и очень быстро ему бы все стало ясно.

— О Господи Боже, защити нас, — зашептала Рицпа, быстро осознав, каким образом совершенно невинный малыш может стать орудием в руках такого бездушного человека, как Серт.

Атрет снова изрек проклятие.

— И вот теперь, из–за тебя, мне придется либо склониться перед одним кровавым римским аристократом, либо закончить жизнь на арене! — Перейдя на крик, Атрет пнул ногой стол и перевернул его, разбив при этом изящный глиняный светильник.

Рицпа вздрогнула, но осталась стоять на месте. Отец, укажи мне выход. Дай мне нужные слова. Что нам делать? И тут ей пришла в голову пугающая, просто ужасная идея. Она даже не хотела о ней говорить, но это было единственное решение, которое она видела.

— Ты говорил, что хочешь вернуться в Германию.

Атрет повернулся к ней и посмотрел ей в глаза.

— Я бы уже давно сделал это, если бы не два обстоятельства!

— Твой сын, — сказала Рицпа, прекрасно понимая эту причину. Халеву было всего четыре месяца, и путешествие для него было бы трудным и опасным. — А вторая причина?

Атрет снова изрек какое–то короткое проклятие на своем языке и повернулся к ней спиной. Запустив пальцы в свои длинные светлые волосы, он вышел на балкон. Рицпа нахмурилась. Какой бы ни была эта причина, было ясно, что Рицпе он о ней не расскажет. Затем Атрет вернулся в комнату, и на его красивом лице ясно отражались все его эмоция.

— Я несколько месяцев добирался до Капуи, — произнес он сквозь зубы. — Потом меня перевезли в Рим. Затем Серт договорился обо мне с Веспасианом и привез меня сюда. На корабле. Этот путь занял две недели. — Он засмеялся, и его смех был на грани истерики. — Я бы вернулся в Германию хоть сейчас, если бы знал, как туда добраться!

Рицпа видела, чего ему стоило это признание, и быстро ответила:

— Мы все узнаем о том, где это и как туда добраться.

Атрет поднял голову и сверкнул глазами.

— Мы?

— Ты сказал, что ни за что не бросишь своего сына.

— Не брошу.

— Куда отправится Халев, туда отправлюсь и я.

Атрет едко засмеялся.

— И ты оставишь Ефес и все, что тебе дал этот город? — спросил он сухим, недоверчивым тоном.

— Не скрою, мне хотелось бы остаться здесь, — откровенно сказала Рицпа. — Все то, что я слышала о Германии, меня, мягко говоря, не привлекает. — Она увидела, как Атрет проглотил эту обиду. — Но Халев для меня дороже, и ради него я готова все бросить. И если Серт действительно такой, как ты его описываешь, я не сомневаюсь, что он, не задумываясь, воспользуется малышом, для того чтобы властвовать над тобой.

— Так.

— Тогда, для того чтобы Халев был в безопасности, остается единственный выход — держать его как можно дальше от Серта.

От неотрывного испытующего взгляда Атрета Рицпа чувствовала себя неловко. О чем он думает?

— На этот путь понадобится немало денег, — сказала она.

Он мрачно рассмеялся.

— Все, что у меня было, и большая часть того, что я заработал, ушло на эту виллу. — Атрет оглядел свою комнату так, будто видел ее впервые. — Теперь я понимаю, почему Серт так хотел купить для меня это место, — мрачно добавил он. — Эти стены держат меня в узах так же крепко, как камера лудуса.

— Ты можешь ее продать.

— Только он обязательно узнает об этом, да и вряд ли я продам ее, до того как Руф Помпиний Пракс устроит свой пир! — Он снова в сердцах выругался.

— Для Бога нет ничего невозможного.

Он насмешливо посмотрел на нее.

— Почему ты так уверена, что твой Бог поможет мне?

— А почему ты думаешь, что нет? — Рицпа не стола ждать его ответа. — Я пойду и поговорю с Иоанном. Он поможет нам.

— Тебе нельзя покидать пределов этой виллы!

— Я должна это сделать, чтобы разузнать все, что нам нужно. Христиане есть везде. Я знаю одного торговца, который объездил всю империю. Если кто и знает, как добраться до Германии, так это он. Может быть, он сможет дать нам какой–нибудь план, чтобы показать путь.

Атрет хотел было что–то ей возразить, но она торопливо продолжила:

— И учти еще одно: если я уйду отсюда, это заставит Серта пересмотреть свои представления обо мне и о Халеве. Если я уйду вместе с Халевом, разве Серт не подумает, что я тебе не столь дорога, как ему казалось? Ты ведь меня не отпустил бы отсюда с твоим ребенком.

Атрет нахмурился, подумав, что ее идея вполне разумна. И все же оставались некоторые сомнения.

— Серт может просто привести тебя в лудус и допросить.

Встревожившись от такого предположения, Рицпа бросила взгляд в сторону балкона.

— Он что же, сидит под тем деревом и следит за нами?

— Там его нет. Там сидят его люди.

Прикоснувшись дрожащей рукой к шее, Рицпа немного успокоилась.

— Если он не дал им указаний привести меня в лудус, я не думаю, что они будут действовать по собственной инициативе. Они просто будут наблюдать, докладывать ему и ждать его указаний. А пока они их получат, я уже буду в Ефесе.

— Где тебя легко будет разыскать, — с досадой добавил Атрет. — Один из них наверняка последует за тобой.

— За мной уже следили раньше, Атрет. Я умею прятаться. — Едва сказав это, Рицпа поняла, что лучше бы она этого ему не говорила.

Атрет прищурил глаза, подозрительно всматриваясь в ее лицо.

— Вот как? — произнес он угрожающе–вкрадчивым тоном. — Если ты так ловко умеешь прятаться, тогда скажи мне, пожалуйста, как я потом разыщу тебя? — Фыркнув, он рассмеялся. — А ведь ты уже почти меня убедила. Только я не такой дурак. Ты думаешь, что я просто так дам тебе моего сына и буду спокойно смотреть, как ты уходишь!

— Атрет, я даю тебе слово…

— Твое слово для меня ничего не значит! — Он отвернулся, раздраженно потирая шею.

Рицпа вздохнула, подавляя в себе разочарование. Ее заверения в собственной честности не прибавили германцу доверия к ней. Доверие необходимо заслужить, а времени на это уже не было.