Черный код - Вергилия Коулл

В зале повисла гробовая тишина. Я тоже затаила дыхание вместе с остальными. Вспомнила тот случай. Пожар в промышленной зоне наделал шума во всем городе. Убытки подсчитывали миллионами, ходили слухи и о человеческих жертвах. Склады полыхали так, что пять пожарных расчетов не могли справиться с огнем, пока все не выгорело дотла. Кто-то из владельцев помещений потом даже разорился, не сумев выйти из долгов.

– Вы думаете, подсудимый мог стоять за поджогом? – вкрадчивым тоном поинтересовался Григорович.

– Протестую, ваша честь! – вскочила с места Вронская, но свидетельница быстро ответила:

– У меня нет доказательств. Я слышала только эту фразу. Но я считаю, что Максим виноват в смерти моего мужа.

Я сглотнула сухой ком в горле. Что-то новенькое. Судья жестом велел Вронской вернуться на место и сообщил, что протест принят.

– У вас есть какие-то доказательства? – обратился он к свидетельнице. – Вы выдвигаете серьезное обвинение.

Та шмыгнула носом и покраснела.

– Саша… он застал нас как-то… в гостинице… просто ворвался в номер, когда мы… не знаю, как выследил… и тогда Максим… – она прижала кончики пальцев к уголкам глаз, чтобы слезы не вытекли и не смыли тушь, – Максим сломал ему руку… и избил… и хотел уйти…

Я повернулась к Максу и увидела, как выдвинулась его челюсть и раздувались ноздри. Вот она, живая, настоящая реакция! Ярость во взгляде, крепко сжавшиеся кулаки. Только что эта реакция означает? Ему неприятно слышать правду? Или ложь?

– Саша крикнул вдогонку, что найдет его и уроет… за меня… – лепетала девушка, – а Максим обернулся и сказал, что он… что он… сдохнет.

Григорович, сама любезность, вынул из кармана платок и подал свидетельнице. Та с благодарностью приняла.

– И как умер ваш муж? – задал обвинитель вопрос, который наверняка крутился на языке у всех собравшихся.

Девушка пожала плечами.

– Его зарезали в пьяной драке, в баре… вскоре после того случая… и вы же знаете, кто такой Максим… ему ничего не стоило все организовать…

Прежде чем кто-либо успел добавить что-то еще, Дарья вдруг вскочила на ноги, откинула упавшие на лицо волосы и завопила не своим голосом на весь зал:

– Я убью тебя, сука! Тварь! Я тебя уничтожу, шалава, за твой язык поганый!

Крик вышел таким пронзительным, что я невольно вздрогнула. Столько ненависти звучало в голосе сестры Макса и столько отчаяния! Казалось, она искренне протестует против наветов на брата. Я вспомнила, что уже видела подобное ранее. В воспоминаниях Макса, когда он вышвырнул меня из детской с криком: «Зачем так делать?!» Что это – семейный темперамент, глубоко похороненный под слоем напускной невозмутимости и прорывающийся лишь в минуты очень сильного волнения? Если так, то под ледяной маской обоих Велсов воистину скрывается настоящий вулкан. И когда он извергается, то сметает всех вокруг.

Так или иначе, угрозы достигли цели – свидетельница сжалась в комок. Обеими руками она судорожно мяла платок. Судья принялся стучать молотком и призывать Дарью к порядку. Вронская тоже встала, пытаясь тихим голосом образумить свою нанимательницу, но это оказалось не так-то просто. Та начала вырываться, то и дело откидывая волосы от лица, и продолжала выкрикивать ругательства в сторону оппонентки.

Скандал разрастался до неимоверных масштабов. Я поморщилась, представляя, какую почву для рассуждений Дарья дает журналистам. Завтра все газеты и телерепортажи будут пестреть комментариями из зала суда, а сплетни вокруг Макса и его сестры вспыхнут с новой силой. Любителям почесать языки найдется, чем скоротать вечерок. Я оглянулась – все сидели, охваченные любопытством, как при просмотре интересного фильма, все камеры были направлены на нарушительницу порядка, а фотоаппараты щелкали непрерывно.

На крик прибежали приставы. Они попытались увести Дарью, которая визжала и отбивалась, как дикая кошка, но тут на их пути стеной вырос тот самый парень, который сопровождал сестру Макса в качестве телохранителя. Неизвестно, до чего бы дошло дело, если бы поднявшийся шум вдруг не перекрыл один голос. И этот сердитый низкий голос выкрикнул лишь одно слово:

– Даша!

Она тут же поникла, словно птица, сбитая на лету стрелой. Безвольно пошатнулась, когда пристав дернул ее за локоть на себя. Макс успел вскочить и стоял, ухватившись обеими руками за прутья решетки. Смотрел на сестру с гневом в глазах. Я поразилась, какую власть он имел над ней, раз мог усмирить коротким окриком, в то время как несколько человек одновременно не добились нужного эффекта. Дарья подняла голову, на ее лице отразилась молчаливая мольба. Я видела в этом лишь одно толкование: сестра Макса умоляла разрешить его спасти. Но сам Макс слегка прищурился, и этого оказалось достаточно, чтобы Дарья всхлипнула и опустила голову.

– Покиньте зал суда! Немедленно! – потребовал судья.

Не сопротивляясь более, Дарья позволила увести себя под перекрестным огнем из взглядов и вспышек фотокамер. Телохранитель не отставал ни на шаг, зыркая на журналистов. Когда Дарья проходила мимо брата, показалось, что его губы шевельнулись, но были ли на самом деле сказаны еще какие-то слова – оставалось загадкой. И если были, то он приободрил ее или отругал?

Двери за сестрой Макса закрылись, и, казалось бы, инцидент исчерпал себя.

– Я закончил, ваша честь, – с чувством выполненного долга произнес Григорович.

– У защиты есть вопросы к свидетелю? – уже более ровным голосом спросил судья.

Вронская, все еще взбудораженная после происшествия, медленно поднялась с места. Вместо того чтобы сразу ответить, она вдруг повернулась и тоже посмотрела на Макса. Он едва заметно качнул головой, и тогда Вронская четко произнесла:

– Нет, ваша честь.

Для меня весь мир перевернулся. Словно картинка восприятия исказилась, и заседание стало выглядеть одним большим фарсом, в котором близкие Максу люди почему-то действуют, как послушные марионетки, даже если это противоречит логике. Как у Вронской не могло быть вопросов к той дамочке? Да даже у меня к ней имелась куча вопросов! С чего она взяла, что угроза, брошенная разгневанному мужу пойманным с поличным любовником, может точно подтверждать его вину? Дарья вот только что тоже пожелала свидетельнице смерти, неужели теперь пойдет убивать? Нет, угрожать – это одно, претворять слова в жизнь – другое. Или девушка знает больше, чем говорит, но настолько запугана, что смогла выдавить лишь жалкие крохи признания, а под темными водами молчания таится огромный и жуткий айсберг правды?

И Макс тоже хорош. Не впервой ему, как оказалось, отбиваться от разгневанных мужей. Я перевела взгляд на Сергея, который, как и все, с любопытством следил за происходящим. Может, поэтому Макс его соперником не считает? Потому что привык всех, кто ему мешает, отправлять в мир иной, как Соловьева и того беднягу – мужа свидетельницы?

Но тем не менее, одно движение головы – и Вронская отказалась что-либо предпринимать в его защиту. Интересно, как бы на это отреагировала Дарья?