Счастливы неимущие (Евангелие от Матфея). Судебный процесс Березовский-Абрамович. Лондон 2011/12 - Михаил Барщевский

Когда я был министром иностранных дел, он несколько раз посещал Смоленскую площадь и бывал у меня. Сначала это были беседы «на теоритическом уровне» — Березовский уверенно говорил о вещах, в которых не разбирался или разбирался недостаточно глубоко. Но дальше случилось следующее. Перед поездкой в Грузию (тогда еще Березовский не был секретарем Исполкома СНГ, и эта проблема не входила в систему его служебных интересов) он попросил проконсультировать его по грузино-абхазским отношениям. Я пошел ему навстречу, но предупредил в достаточно конкретной и жесткой форме, что эта тема очень деликатная и не нужно затрагивать ее в поездке. Узнав, что есть уже проект документа, который мы хотим предложить двум сторонам конфликта, Березовский буквально упросил меня дать ему прочесть этот документ, клятвенно обещая, что это ему нужно лишь для того, чтобы быть в курсе дела, но ни в коем случае не озвучивать его. Наконец, для того чтобы правильно ориентироваться во время разговора в Тбилиси, он попросил у меня дать ему копию документа, опять клятвенно обещая, что не покажет и нигде о нем не скажет.

Как я ругал себя за доверчивость, когда с этим проектом Березовский начал «челночные поездки» между Тбилиси и Сухуми, естественно, при этом решая свои собственные дела. Возвратившись в Москву, он позвонил мне и попросил назначить время встречи. Я ответил, что знаю о его активности и думаю, что после того, как он меня обманул, нам нечего встречаться. Ни капельки не смутившись, он ответил: «Вы же сами дали мне этот документ и сами разрешили мне работать с ним. Я не помню ни о каких ограничениях».

Позже я убедился в том, что Березовский, будучи способным человеком, обращал свои способности с целью демонстративно представлять себя в качестве «серого кардинала» при ельцинской семье, личности, которой решить под силу все в России. А использованные им методы в основном включали вероломство, коварство, «изысканную» клевету. С этим я непосредственно столкнулся, будучи председателем Правительства Российской Федерации. Одним из первых моих шагов было обращение к руководителям министерств и ведомств, включая правоохранительные, с тем чтобы они за своей подписью дали мне реальную картину коррупции, обмана государства, преступлений в экономической области. Все документы я получил, но широко публиковать их не стал, опасаясь, что покатится «снежный ком» репрессий. В России того периода, когда я был премьер-министром, это не позволило бы после дефолта стабилизировать ситуацию, что было одной из главных задач правительства.

Однако решил, что о нашей осведомленности нужно сообщить. Поэтому вполне сознательно воспользовался объявлением об амнистии (главным образом лиц, осужденных за мелкие преступления, инвалидов) и сказал, сначала в Москве, а затем повторил в Давосе: «Может быть, хорошо, что освобождаются места, на которые сядут осуждаемые на основе закона за экономические преступления».

Березовский тут же дал интервью, заменив мои слова об экономических преступниках на «коммерсанты и предприниматели». Это уже был прямой вызов, и Березовский не скрывал своих намерений. С этого момента, сказал он, начался отчет времени нахождения Примакова в качестве руководителя правительства. Этим дело не ограничилось. Расскажу в этой связи еще об одном эпизоде.

17 декабря 1998 года в Белый дом пришел министр внутренних дел С. В. Степашин и положил мне на стол записку, в которой говорилось о том, что возвратить в Россию громадные суммы, продолжающие незаконно уплывать за рубеж и размещаться на счетах в иностранных банках, можно только через открытие уголовных дел. В записке Степашина перечислялось несколько фамилий (кстати, Березовского там не было). Я отреагировал на нее следующей резолюцией: «Прошу проговорить вопрос с генеральным прокурором. Следует, не откладывая, открывать уголовные дела. Ущерб, нанесенный государству, огромен. Что можно было бы вернуть?» Возвратил Степашину эту записку из рук в руки. За моей резолюцией последовала законная реакция Сергея Вадимовича: «Рушайло В. Б., Кожевникову И. Н. Прошу совместно с Генпрокуратурой продолжить активное проведение комплекса оперативно-разыскных мероприятий и следственных действий. Усилить наши позиции в кредитно-финансовых учреждениях, обеспечив своевременное выявление фактов злоупотреблений и нарушений. Проработать по линии Интерпола возможность возвращения похищенных средств. О ходе работы периодически докладывайте. Очередная информация Е. М. Примакову к 05.01.99».

Документ очутился в руках у Березовского, и он начал его раскручивать. Чтобы настроить не только президента, но и широкие слои общественности против меня, выдумали так называемый «список Примакова». Якобы я дал задание правоохранительным органам собрать компромат на полторы сотни людей. Далеко не бескорыстно «Новые Известия» опубликовали этот «список», который был составлен «мастерски». Наряду с людьми, которых нетрудно было заподозрить в коррумпированности, в него попали и те, кто был известен в обществе своей порядочностью, честностью. Я решил, что без суда не обойтись, и совершенно естественно выиграл процесс против клеветников и в первой, и во второй инстанциях. Убедившись в грубой фальсификации, суд наложил штраф на «Новые Известия» в 200 тысяч рублей. С трудом эта сумма была получена и переведена московскому детдому № 5.

Все делалось Березовским для того, чтобы создать в обществе мнение, будто глава правительства ведет страну чуть ли не к 1937 году. Впрочем, об этом в некоторых проплаченных материалах СМИ говорилось прямо.

Мой хороший товарищ Виктор Степанович Черномырдин позвонил мне и попросил принять Березовского. Мне трудно было ему отказать. Березовский явился ко мне в кабинет в Белом доме и предъявил мне копию документа, о котором я рассказал выше, со всеми резолюциями (эту копию я сразу же изъял для себя), утверждая, что я готовлюсь к его аресту. Ответил, что решение об аресте принимает суд, а не председатель правительства. Березовский ушел ни с чем, но дальше? Он описал в одном из своих интервью нашу встречу таким образом: он вынул пистолет и направил его на меня, а я клялся ему всеми святыми, что ничего против него не делал и делать не буду. Как бы я хотел, чтобы это произошло в действительности. Если бы ему, будучи вооруженным, удалось пройти через металлодетектор в кабинет председателя правительства и он направил бы на меня оружие, его бы моментально скрутила охрана, и это была бы реальная причина для его ареста.

С тех пор с Березовским лично не встречался, но он продолжал свою кампанию против меня и после того, как я уже не был премьер-министром и стал в Госдуме руководителем фракции «Отечество — Вся Россия». В конце концов, Бог ему судья.

Судья Элизабет Глостер: Доброе утро, господин Березовский. Вы продолжаете быть под присягой. Да, господин Сампшн.

Г-н Сампшн: Господин Березовский, в пятницу я спросил вас о том, что произошло при договоре 1996 года. Помните, как я вас об этом спрашивал?

О.: Да, более-менее помню. Абрамович продолжает настаивать на том, что, с одной стороны, соглашение не должно быть в письменной форме, с другой стороны, что мы должны были быть больше защищены из-за моих политических действий, из-за моей деятельности, особенно перед выборами 1996 года, потому что я играл ключевую роль в выборах Ельцина, в его избирательной кампании.