На кофеине. Полезная вредная привычка - Мюррей Карпентер

В паре километров к востоку от небоскребов, что высятся в центре Хьюстона, на железнодорожной линии, ведущей к нефтеперерабатывающим заводам в порту, стояло расползшееся промышленное здание с извивающимися трубами и желобами на крыше. От комплекса исходил запах обжаривающегося кофе. Когда ветер дул со стороны завода, аромат чувствовался даже в центре города.

Это был производственный комплекс Maximus Coffee Group – очень большой, размером с девять магазинов Walmart, настолько огромный, что Лео Васкесу, исполнительному вице-президенту компании, который вел меня в юго-западную часть завода, приходилось спрашивать дорогу.

По пути мы проходили цеха, где кофе обжаривают, мелют и упаковывают в разнообразные емкости. Это было завораживающее зрелище – смотреть, как банки и мешки сходят с конвейера, и слушать какофонию звуков: звон, свист и глухое «бум», когда кофе засыпают в вакуумные упаковки – брикеты, контейнеры, банки и даже чайные пакетики.

Другую часть здания занимал завод по производству растворимого кофе, где сырье сначала варят, как в гигантском кофейнике, затем распыляют в сильном потоке горячего воздуха и немедленно высушивают в порошок.

По всему складу стояли квадратные белые «супермешки», каждый из которых содержал 900 килограммов кофе. Грузовики задом заезжали на погрузочные платформы, поднимали кузов и сбрасывали на вагонетки шестиметровые контейнеры. Васкес рассказал, что кофе Maximus развозят по всему миру: в Индонезию, на Тайвань и в Восточную Европу. Здесь трудилось 400 человек, и часть предприятия работала круглые сутки семь дней в неделю.

Когда-то это был завод Ford, но затем его купила компания Maxwell House и переоборудовала для обжаривания кофе. Ее красный неоновый знак – логотип с наклоненной чашкой, из которой капает кофе, – украшал высокую башню в передней части завода – он даже стал «визитной карточкой» Хьюстона. Знак был убран, когда в 2007 году предприятие купила Maximus. Здесь применяются передовые технологии, новая слабая обжарка, производственные линии с упаковочными машинами, и все это соединяется старыми бетонными коридорами и стальными лестницами.

Васкес привел меня на тускло освещенный диспетчерский пункт, где внутри круговой кабины сидели трое мужчин, наблюдавших за 13 мониторами. Это место было похоже на миниатюрный пункт управления полетами НАСА, но здесь люди производили другую высокотехнологичную операцию. Они декофеинизировали кофе.

Это сложный процесс, первоначально разработанный немецкой компанией Cafe HAG (теперь она принадлежит Kraft Foods). Сначала зеленые необжаренные зерна кофе увлажняют. После того как влажность достигнет 12 процентов, над ними распыляют горячий пар и доводят влажность до 35 процентов. Затем зерна потоком воздуха поднимают на вершину 85-метровой башни с двумя вертикальными рядами больших камер по бокам. Толщина стенок камер 16 сантиметров, изнутри они покрыты нержавеющей сталью. Клапаны между камерами весят столько же, сколько Volkswagen.

Обратно зерна падают через камеры, сквозь которые в то же время снизу вверх закачивается углекислый газ. Это не просто двуокись углерода – это двуокись углерода в сверхкритическом состоянии: она настолько горячая (88 градусов по Цельсию) и подается под таким давлением (больше 250 килограммов на квадратный сантиметр), что ведет себя скорее как жидкость, чем как газ. Двуокись углерода как призрак проходит через зерна и совершает почти алхимическую манипуляцию – удаляет кофеин, оставляя вкус кофе без изменений.

Васкес сказал мне, что никто не декофеинизирует кофе, не используя при этом химические вещества, лучше, чем Maximus. Стоимость завода, когда его построили в 1980-х, составляла более 100 000 000 долларов. Создать еще один такой завод сегодня будет невообразимо дорого. Васкес утверждает, что стоимость материально-технической базы является серьезным препятствием для любых потенциальных конкурентов.

В диспетчерской Бо Уитли, следящий за процессом декофеинизации, рассказал мне о последнем шаге. Прошедший через зерна и нагруженный кофеином углекислый газ пропускают через водяную колонку. Его закачивают в камеру, где давление резко снижается, отчего кофеин и вода отделяются от двуокиси углерода, который затем восстанавливается для повторного использования. Указывая на масштабную модель емкостей для декофеинизации, Уитли сказал: «Вот здесь кофеин решает: “Вода нравится мне больше, чем CO2, поэтому я собираюсь остаться с водой”».

Кофе без кофеина выходит из нижней части башни, по две тонны каждые 45 минут. Процесс течет непрерывно. Maximus декофеинизирует более 45 000 000 килограммов зерен в год.

Вода, имеющая низкую концентрацию кофеина (около четверти процента), поступает в две цистерны по 75 000 литров. На их боках надпись: «Горячий кофеин». Оттуда вода проходит через два концентратора, где паровые змеевики нагревают раствор, затем испаряется, и остается жидкость с высокой концентрацией кофеина. Наконец, та попадает в сушилку с арочным верхом размером с небольшой сарай.

Васкес открыл люк в паровом колпаке сушилки, сделанном из нержавеющей стали, и показал, как концентрированная коричневатая жидкость, напоминающая светлый шоколадный сироп, выливается на горячий крутящийся барабан. Вода быстро испаряется, оставляя слоистый сухой остаток, который затем соскабливают лезвия. Получается порошок цвета кофе с молоком.

«Это кофеин», – сказал Васкес. Порошок высыпается вниз через люк и падает в установленные внизу картонные коробки, изнутри покрытые пластиком. Мы спустились вниз, чтобы взглянуть, и Васкес поднял пластиковый колпак, показывая, как сыплется кофеин. В коробку входит 450 килограммов сырого вещества, содержащего около 95 процентов чистого кофеина (плюс около трех процентов воды и два процента примесей, так что оно требует дальнейшей обработки).

«Здесь мы производим натуральный кофеин. Мы можем получить его много и сразу, – сказал Васкес. – У нас нет недостатка в спросе на натуральный кофеин без химикатов».

В другом месте Васкес показал мне безупречно чистое помещение, похожее на биологическую лабораторию с синевато-серыми столами и глубокими раковинами; всюду стояло множество мензурок, колб, пипеток и пробирок. На одном конце комнаты находилось место для дегустации, а на другом – на длинном столе располагался небольшой прибор для определения количества кофеина. Сотрудники этой лаборатории проверяют, действительно ли полученный кофе является декофеинизированным.

Рубен Серда, который руководит лабораторией, сказал, что это прибор для высокоэффективной жидкостной хроматографии, или ВЭЖХ. Для контроля декофеинизации Серда и его лаборанты отбирают образцы по 10 микролитров в небольшие флаконы-виалы. Кофе, содержащий менее 0,3 процента кофеина, считается декофеинизированным. Серда сказал, что в большей части их образцов – 0,25 процента.

Для сравнения, в колумбийском кофе в среднем содержится 1,2–1,9 процента кофеина. В других сортах арабики его доля часто бывает несколько выше, между 1,4 и 2,1 процента. А богатые кофеином зерна робусты часто содержат 2,6 процента вещества.

Брюс Гольдбергер и его коллеги обнаружили, что обычная пол-литровая чашка декофеинизированного кофе содержит 10–14 миллиграммов кофеина (около 0,2 СДК). Это не много, но пара чашек, безусловно, может вызвать небольшой кофеиновый удар, особенно у людей, чувствительных к данному веществу.