Танкист. Юнкер - Константин Георгиевич Калбанов

Без задней мысли, Антип Васильевич, — приложив руку к груди, с самым искренним видом заверил Григорьев.

— Узнал? — отведя взгляд в сторону, неопределенно произнес Нестеров старший.

— Попросил местного начальника отдела ДБР, он выяснил. Так что, знаю я о тебе многое. Как и о том, что у сына твоего проблемы с Сутью.

— Нет у него проблем. Поступит в институт на механический факультет, будет инженером. Он уже и сейчас всяко-разное придумывает.

— Я в курсе. И даже читал статью в газете об его успехах. Витя, а сам-то ты чего хочешь?

Парень предпочел промолчать. Нечего ему лезть в разговоры старших. Оно вроде и к нему обращаются, но батя добро открывать рот не давал.

— Тут ведь какое дело, Антип Васильевич, — продолжил гость. — Сын твою волю исполнит. Вижу, что исполнит. Но вот простит ли он потом тебе то, что пришлось отказаться от мечты?

— А ты почем знаешь о чем он мечтает?

— Об этом знают все в школе. Включая и его классного учителя. Ты же знаешь, для меня собрать информацию не так уж и сложно.

— А я ему ничего не запрещаю, — вновь пожал плечами Антип.

— Понимаю. У тебя просто нет возможности.

— Толком говори.

— Дело в том, что у тебя такая возможность появилась. Скрывать не буду, опасно, да и времени совсем нет. Н-но-о…

— Трифоныч.

— Если коротко, то на китайской стороне, в смысле в Маньчжоу-Го, появилась банда хунхузов которую водит молодой одаренный. Подобрал себе дюжину таких же дурней и творят непотребства.

— Грабят?

— И это то же. Но главное, зарабатывают опыт, а потом нелегально им торгуют. Одаренному ведь все эти артефакты без надобности.

— Витя вон то же зарабатывает опыт. Да так, что все только диву даются.

— Витя твой по воронам стреляет, да изобретает разное. А эти… Отлавливают пленников, уводят с собой за реку, а потом стрельбой по ним развлекаются. Слышал о патронах самообороны с резиновой пулей?

— Ну?

— Вот они нарезают из старых автомобильных колес резиновые пули да заряжают ими капсюльные кольты. Цена у такого выстрела копейка. Да и ту не платят. А на выходе пятнадцать очков опыта с каждого выстрела. Разрядил барабан в человека, получи девяносто очков. Перезарядился и снова.

— Но ведь можно и в ту же свинью или собаку стрелять, — заметил Виктор, и тут же выставил перед собой руки, — Батя, я этим не занимаюсь. Не живодер. Только ворон стреляю. Да и то, наповал. Просто зачем в людей, если можно проще.

— А им проще не интересно, Витя, — хмыкнул Григорьев. — Отловят себе рабов и терзают их. До десяти тысяч опыта снимают пока те рассудка не лишаются, и боли уж почитай не чувствуют. А там Эфир заканчивает начислять очки. Тогда им выписывают дорогу в двести двадцать пять верст. Слышали о таком?

— Это когда простреливают руки, ноги, живот, а потом добивают в голову? — предположил Антип.

— Именно. Банда эта повадилась ходить на нашу сторону. Когда полон получается слишком большой, так они выписывают эти версты прямо у нас. Ножичком, чтобы не шуметь лишний раз. Но так-то предпочитают увести с собой.

— Ерунда какая-то получается. Пули-то может и резиновые, но прилетает знатно. Пробовал. Это кем же нужно быть, чтобы столько выдержать. Я не слабого десятка, но долго не сдюжу.

— Сдюжишь. Одаренный ведь не только инициировать может, да даром каким обладает. Он еще и лечить с помощью Эфира способен. «Аптечка», это ведь костыли. Так что, сам калечит, сам и лечит.

— А зачем им развлекаться стрельбой резиновыми пулями? — удивился Виктор. — они ведь могут сразу эти самые двести двадцать пять верст… Да не палить, а тем же ножом или штыком. Чтобы не накладно было.

— Если каждый раз убивать, то пленники с ума сходят быстрее. А с такими им не интересно. Опять же, силы чтобы подлечить синяки да ссадины, или поднять убитого, нужны разные. А они не бесконечные и у одаренных.

— У вас поди есть спецназ. Вот и ловите, — пожал плечами Антип.

— Спецназ есть. Завтра доложу по команде, что имеются сведения о местоположении этой банды. И пробудут они там еще три дня. Из Владивостока самолетом прибудет группа лучших волкодавов. В ночь они переберутся на ту сторону и отправятся к месту стоянки.

— Ну и хорошо. От меня-то ты чего хочешь?

— Отсюда до заставы тихой две с половиной сотни верст. На грузовике часов шесть ходу. Перебраться через Уссури, а там еще часа четыре пешего хода, и можно выйти к их стоянке. За одаренного награда будет знатной, Антип Васильевич.

— А зачем вам такой упырь? — удивился Виктор.

— За тем, что он одаренный. Только им под силу создавать те же новые артефакты. Заставить же работать на благо страны можно любого. Но, даже если нет, то это гарантия, что он не достанется кому-то другому.

— Ты кто в звании, Александр Трифонович? — сделав сыну жест, чтобы помолчал, спросил отец.

— Подполковник.

— В твои-то годы, да при таких заслугах.

— Так легла масть.

— Ну и как ты обернешь это себе в пользу? — поинтересовался Нестеров старший.

— Ты же знаешь, у нас бывших не бывает, Антип Васильевич. Скажу, что отправил тебя присмотреть за тем, чтобы банда не ушла.

— Значит, если я возьму одаренного, то получится, что действовал под твоей командой. А если упущу, выйдет, что я сам себе хозяин, а сюда ты приезжал только чтобы навестить старого сослуживца.

— Вот видишь, ты и сам все знаешь. Без сына лучше не суйся. Ты их Суть рассмотреть не сможешь. Витя, вот, — гость протянул сложенный листок бумаги, — здесь короткий разговорник, чтобы суметь потребовать предъявить свою Суть. Ну и по манипуляциям с опытом. Награда это конечно хорошо, но и трофейный опыт лишним не будет. И да, не стесняйтесь бить их наповал. Они потом возродятся.

— Бандиты имеют среднее образование? — удивился Виктор.

— Образование оно может быть разным. Те же каторжане хорошо как писать и читать умеют, зато в своих воровских университетах преуспели. Эфир он не за правду, и не за справедливость. Он просто есть, и связь с ним имеют как порядочные люди, так и твари, которых людьми не назвать.

— Я своего согласия не давал, — угрюмо произнес Антип.

— Конечно не давал. Это я так, просто мысли вслух. И начальник заставы Тихой вас не ждет. Хотя и сомнительно, что удивится вашему появлению. Ладно. Пора мне. Часа четыре добираться обратно. Рад был узнать, что у тебя все в порядке, Антип Васильевич, — протянул руку в прощании Григорьев.

— Я своего согласия не давал, — упрямо повторил Нестеров старший, заведя