Таматарха. На службе у Изгоя - Роман Злотников

– Вы не думали, почему весь отряд не двинулся в Плеснеск, а отправил я туда лишь Еремея с Тимофеем?

После непродолжительной паузы Михаил заметил:

– Так ты же сам говорил, что слишком много харалуга не удалось бы продать быстро и в одном месте. В Плеснеске большой торг, так что…

– Нет, – жестко прервал я соратника. – Не потому. Еще есть догадки?

Молодые дружинники промолчали, воздержался от высказываний и Радей, хотя что-то такое блеснуло в его глазах… То ли догадка, то ли… Как бы то ни было, но растерянность новгородцев неожиданно придала мне сил и уверенности, и я продолжил уже спокойнее и жестче:

– А к кому на службу я хочу поступить, кому несу послание новгородских купцов?

– Князю Ростисла…

Жестом прервав Радмира, я спросил соратников, глядя при этом в глаза Радею:

– А чья семья сейчас находится в заточении в детинце?

Викинг – так я про себя стал прозывать нашего рыжего крепыша – наконец-то разомкнул уста:

– Отбивать их вздумал? Так маловато нас…

– В самый раз! – жестко ответил я и продолжил уже мягче: – У меня есть план, и уже практически все готово для его воплощения. Дело осталось за вами. И прежде чем дать ответ, – поспешил я прервать возмущенные возгласы молодых гридей, – вспомните лед Ловати. А еще, – глядя на посеревшие лица воинов, мне захотелось чуть подсластить пилюлю, – подумайте о том, как отблагодарит князь ратников, вернувших ему семью!

И вновь меня спокойно перебил Радей:

– Так князь-то где? Тмутаракань нынче под Святославом.

– Уже нет. – Хищно улыбнувшись, я продолжил: – Ушел он из города, на торгу люди бают, что с дружиной ушел. А раз так, Ростислав сейчас уже вновь правит!

Май 1065 г. от Рождества Христова

Владимир-Волынский

Хорошо хоть мадьяры понемногу отошли от своей традиции выбривать верх черепа, оставляя по бокам ряд плетеных косичек! По крайней мере, «наши» венгры привычно отпускали волосы по плечи. А то Радмир с Михаилом и так долго ругались сквозь зубы, сбривая родные бороды и оставляя лишь длинные усы, спускающиеся до подбородка – как носят их Джерго с братьями. Мне то, более или менее привычному к бритью, было попроще – впрочем, скоблить бороду прямым кинжалом, заточенным до бритвенной остроты, пришлось впервые! Не слишком-то удобно, и впечатления по большей части негативные…

Но бритье стало необходимым условием нашего перевоплощения, равно как и покупка венгерских накидок-сюров, а для пущего сходства я забрал у Джерго их невысоких, шустрых коняг, быстрых и выносливых. Мадьяры, правда, всерьез запереживали насчет скакунов, к которым они относятся как к полноценным боевым соратникам, но блеск серебра в кошелях, притороченных к седлам, их успокоил. Теперь же венгры ждут нас в оговоренном месте в южном конце торга, вместе с Радеем, чьи рыжие усы даже без бороды слишком заметны и бросались бы в глаза.

Торг Владимира-Волынского лежит вне стен посада[59], занимая удобное положение между городскими укреплениями и детинцем. С внешней стороны он огорожен частоколом, со стороны же реки не огорожен ничем – там располагаются пристань со сходнями.

Изюминка моего плана заключается в том, что торг является и главной достопримечательностью города. Здесь ходят коробейники с пирогами и сластями, здесь обретаются гусляры, чьи былины так волнуют сердца русских людей от мала до велика. Здесь продают любые товары – и в глазах рябит от их пестроты да от лиц торговцев, съехавшихся со всей Руси. Да и не только Руси: как и в Новгороде, Владимир-Волынский посещают и купцы Востока, и византийцы, и множество немцев – венгров да поляков. Потому-то старший сын Ростислава, четырехлетний Рюрик, бывает на торгу едва ли не ежедневно, в сопровождении одного лишь дядьки[60] да двух отроков-дружинников. Пришли они и сегодня, после обеда, привычно покинув посад через Киевские ворота, – за выходом следил Радей, успевший предупредить нас и отправившийся к томящимся ожиданием мадьярам.

– Пошли.

Короткая команда прозвучала глухо. Несмотря на мою уверенность в необходимости этой акции, у меня самого похолодело сердце. Ворота подворья распахнул Михаил, после чего трое ряженых венгров разом запрыгнули в седла и покинули постоялый двор, где до того обретались Джерго с братьями.

Счет пошел на минуты.

– С дороги! Прочь!

Мой бешеный крик распугивает людей, едва успевающих разбегаться из-под копыт коней. Легкие венгерские скакуны быстро набирают скорость, и наше приближение к цели сопровождается испуганными воплями и проклятиями обывателей. Да, страшно привлекать к себе внимание перед похищением, но так гораздо больше шансов, что лица «мадьяр» никто не разглядит…

– Вот они!

Небольшая площадка между рядами, с остановившейся на ней свитой княжича, выросла перед глазами всего за пару секунд. Я даже успеваю разглядеть тревожный взгляд дядьки из-под седых прядей, прихваченных кожаным ремешком, пересекающим лоб.

– Бей!!!

После поднятого нами шума застать отроков врасплох не удалось: под удар булавы, нацеленной в голову, ближний ко мне ратник тут же подставил щит, меча он, правда, выхватить не успел. Второй дружинник тоже не сплоховал, защитившись от нападения, и уже потянул клинок из ножен. Даже дядька сумел уйти от разящего удара булавы Михаила, просто прыгнув в сторону. Резво вскочив на ноги, он подхватил мальца на руки и бросился бежать.

Весь мой план, построенный на внезапной атаке отроков, пошел коту под хвост – дружинники успели среагировать, а окрестный люд, не понаслышке знающий, как правильно рубить секирами, мобилизуется в считаные мгновения. Это вам не обыватели двадцать первого века, в случае чего мгновенно разбегающиеся по сторонам… Но дядька подарил мне шанс, и я тут же им воспользовался.

– Скачите назад! – отчаянно закричал я ратникам и бросил быстроного коня в галоп.

За несколько секунд я догнал беглеца. В последний момент он развернулся ко мне, попытался закрыться рукой, но тяжелый удар булавы сломал ее, вскользь зацепив и череп. Наставник княжича рухнул без чувств наземь под дикий визг мальчишки.

– Давай сюда!

Но мой крик только испугал юркого малыша, вывернувшегося из-под руки. В отчаянии я выругался, но тут Рюрика ловко подхватил проскакавший рядом Радмир.

– Уходим!